никакой книги, но…
Что же здесь произошло! Почему эта Николь, прежде счастливая, бредёт одна в сторону алтаря! Где её Джаред? Что с Нанетт? И откуда эти жуткие крики!
– Пойдём, – принц обнимает меня за плечи, увлекая за собой, – тут ещё одна дверь.
Мы подходим к ней, Джаред медленно нажимает на ручку… Створка ещё не открылась, но я откуда-то уже знаю, что увижу.
Ритуальное оружие на стенах…
Раскачивающиеся грозди амулетов…
И рубленый прямоугольный камень, усеянный рунами… Клоинфарн!
Когда мы заходим, моя копия уже сидит на алтаре, слабой рукой сжимая кинжал.
Эта Николь из видения беззвучно плачет, опустив голову. Волосы упали на лицо, платье сбилось, бескровные губы шевелятся: “Нанетт-Джаред-Виктория… Нанетт-Джаред-Виктория… Я всё исправлю… Исправлю… Верну вас! Я всё изменю! Не позволю вам умереть!”
Николь из воспоминания поднимает кинжал и…
И Джаред закрывает мне глаза ладонью, порывисто прижимает к себе, но я всё равно слышу рваный, полный боли вскрик, чую кислый запах крови, чувствую дрожь, что прокатывается по телу принца и его судорожный вздох, будто это его сердце проткнули кинжалом.
Мысли мечутся в голове жалящими пчёлами.
Моя копия убила себя! Зачем? Чтобы вернуться в прошлое! Она узнала о свойствах алтаря из книги? Она хотела всех спасти… Неужели в её мире произошло то же, что и в моём? Неужели…
Когда Джаред отпускает меня, комната с алтарём уже бледнеет, стены размываются, будто мираж, а через секунду я обнаруживаю, что мы стоим в круглом помещении с дверьми, из которого и начали путешествие по выставке ложных воспоминаний.
“Таких ли ложных?” – мелькает мысль. Обдумать её не удаётся, потому что совсем рядом раздаётся уже знакомый треск. Огромная статуя мужчины с головой буйвола, что установлена посередине, поворачивает к нам рогатую морду.
Джаред увлекает меня к коридору, но и там поджидают ожившие статуи. Бежать попросту некуда! А двери к воспоминаниям уже покрылись паутиной трещин.
– Держись за спиной, – шепчет принц, вытаскивая из ножен короткий кортик, а в свободной руке зажигая огненный шар. Но даже мне ясно – он не справится с таким количеством каменных монстров! Это всё равно что выйти один на один против отряда рыцарей, закованных в броню по самые уши. Они его попросту растопчут!
– Превратись в кролика и беги к выходу, – шепчет этот сумасшедший, – я расчищу тебе путь!
– Я не уйду одна! – порывисто возражаю, сжимая кулаки.
– Хватит упрямиться! – рявкает принц, а в следующую секунду отталкивает меня в сторону и уворачивается от летящего каменного топора. Накинув на меня огненный щит, Джаред бросается в бой.
Он крутится огненной юлой, кидаясь из стороны в стороны, чтобы не позволить никому из монстров приблизится ко мне. Я сжимаюсь в комок у стены, не зная, что предпринять, чем помочь! Если бы не моя ложь, ничего этого бы не случилось!
Серая пыль взметается в воздух, она застилает глаза и горечью царапает горло. Каменные кулаки врагов с грохотом врезаются в пол, мелькают алые вспышки, окатывая статуи жаром.
Кусая губы, я мучительно пытаюсь придумать хоть какой-то план спасения, но как возможно победить существ, у которых ни костей, ни крови? Одна из скульптур уже без головы, но это не мешает ей сражаться!
Эхо ударов раскатывается по залу гулким эхом.
По всем законам мироздания происходящее невозможно, но внутри артефакта собственные законы. Здесь каменные львы, недовольно взмахнув хвостами, кидаются в бой, а изящные скульптуры полуобнажённых девушек наваливаются на принца, пытаясь схватить за руки, чтобы не позволить колдовать.
Кентавр берёт разгон, и Джаред не успевает увернуться. Мощный удар сбивает его с ног. Сверху тут же кидается шипастый каменный монстр, готовый вцепиться принцу в шею. Ещё немного и достанет клыками!
– Нет! – меня окатывает ледяной ужас. Метка яростно пульсирует, будто её разъедает кислота.
Я кидаюсь на существ с голыми кулаками, ударяю по твёрдой туше, разбивая костяшки. Срывая голос, кричу:
– Остановитесь! Не смейте!
И… не сразу понимаю, что монстры действительно замирают.
Все как один, медленно поворачивают головы в мою сторону.
– Уйдите прочь! – шепчу искусанными от страха губами.
Тяжело переступив ногами, статуи будто нехотя, отступают на шаг. Их мраморные лица и морды смотрят на меня пустыми бело-серыми глазами, ожидая… Но это ожидание злобное, будто они голодные псы, а я держу в руках плеть. Стоит отвлечься, меня загрызут без жалости.
Сердце колотится в горле. Дрожащими руками помогаю Джареду подняться, с испугом осматриваю его.
У принца разбита бровь, на скуле набух синяк, но в остальном, слава богам, он в норме. Сплёвывая кровь, оборотень оглядывается на монстров.
Двухметровый кентавр замер в нескольких шагах, коридор перегораживают десятки неподвижных статуй. Они выглядят почти обычно… Можно даже подумать, что их стащили сюда для реставрации. Вот только я знаю, чувствую – они по-своему живые, каждая из скульптур способна убить нас единственным ударом.
Но тогда почему они не делают этого? Что изменилось?
– Они слушаются тебя, Николь, – говорит Джаред, поглядывая на меня с долей восхищения.
– Разве? – шепчу. – А попробуй ты…
– Отойдите! – хрипло приказывает Джаред, но статуи не реагируют. Их пустые глаза смотрят только на меня, будто им мёдом намазано.
Я нервно тереблю платье.
– Н-на колени! – выкрикиваю первое, что приходит в голову.
Статуи медлят мгновение, а потом все как один опускаются коленями в пол, звери садятся на задние лапы. Безголовая женщина заваливается набок.
Они и правда слушаются!
Но почему? Как? Это потому что я принцесса Аштарии? Или дело в чём-то другом?
– Офигеть, – комментирует принц, стирая пот со лба. – Спроси их! Спроси их что-нибудь!
Я смело вздёргиваю подбородок, хотя у самой от страха дрожат поджилки. Если что-то пойдёт не так, эта толпа каменных статуй попросту раздавит нас, без единого шанса спастись.
– Почему вы слушаетесь меня? Отвечайте!
Монстры не реагируют, может, неспособны говорить? Но спустя секунду, существа расступаются, пропуская кого-то вперёд…
Это статуя красивого юноши c открытым торсом и многослойной тканью на бёдрах из-под которой торчат голые ступни. Уши остроконечные, волнистые волосы спускаются к плечам, на голове растут ветвистые рога, как у молодого оленя, а глаза залиты тьмой, на дне которой светится голубое пламя.
Камень этой скульптуры – белый мрамор, но очень странный, он покрыт алыми прожилками, напоминающими сеть капилляров. Другие существа двигаются резко, но у рогатого юноши движения тягуче-плавные, будто по-настоящему живые.
Он выходит вперёд, как низко кланяется.
– Приветствую вас, четвёртая принцесса Аштарии, – его голос осипший, как у человека, который слишком долго молчал. – Извините за столь холодный приём, но после оживления я и мои слуги не сразу
