— Не трогай здесь ничего, — садится он за руль и сразу же поправляет зеркало. — Ты не оборотень, — вздыхает Джек обречённо. — Что ж мне везёт так сегодня…
— А тебе бы больше понравилось, будь я оборотнем? — переводит она на него взгляд и продолжает только когда он выезжает на дорогу, чтобы было меньше шансов, что её выкинут. — Любишь по собачьи? Чтобы девушка стояла на четвереньках и виляла хвостом?
— Нет, просто в случае чего, было бы меньше проблем и ты не позволяла бы себе лишнего, — Джек не смотрит на неё и сдерживается, чтобы не закатить глаза на её высказывания.
— Ты видел того мужчину, кстати? Который мимо проходил. Не знаешь, кто он? Очень красивый.
— Знаю. И он всем говорит, что женат. Хотя если ты к нему подкатишь, возможно в городе станет, как минимум на одну тварь меньше. Но, — он окидывает её взглядом, — на сколько лет ты выглядишь? Никак не пойму.
Она накручивает прядь волос на палец и закатывает красные глаза.
— Так о чём это я… Оборотни классные. Это круто мне кажется — превращаться в собаку, инстинкты запахи, какашки… Завораживает воображение!
Закатывает глаза и Джек, наконец-то выезжая на трассу и вдавливая до предела педаль газа.
— Скорее бы город… — шепчет он. — У меня был тяжёлый день, просто сиди и молчи, если не хочешь, чтобы я высадил тебя прямо здесь.
Она приподнимает брови:
— Почему ты такой грубый? Ещё и с девушкой… А тебе в голову вставляют свечку к октябрю? — тут же меняется тон её голоса с досадливого до возбуждённого.
— Что? — не понимает он, и от этого напрягается и словно каменеет. — А-а, — внезапно улыбается светло и обаятельно, — понял. Забавно. А теперь помолчи, будь умницей.
— Я молчу только если слушаю, можешь рассказать мне о своём дне или… позволить снять напряжение.
— Я парень приличный, — отзывается тоном таким, будто уже успел привыкнуть к ней… и перестал воспринимать всерьёз. — А предложение тебе делать не хочу. Так что, слушай… Готова?
— И зря, я была бы прекрасной женой, у меня выходит очень даже приличный омлет. И смузи умею делать.
Она устраивается поудобнее и прикрывает глаза.
— Начинай.
— Сегодня утром я отмывал пол от крови в нашей штаб квартире. Потому что пришёл раненый друг. После ездил навещать его в больнице. И попал в аварию, которую подстроили, но не для меня. Везение у меня прекрасное, не так ли? — подмигивает он ей. — Затем узнал новость о нападении волка, ехал сюда часа четыре, так как находился до этого в центре. За мной пытались гнаться, так как я превысил скорость, чтобы доехать сюда. Но, естественно, не догнали. А теперь привязалась ты… Когда мне совсем не до того. Даже, будь ты обычным человеком, мне не до того. Меня раздражают те, у кого такой характер, без обид.
— Никаких обид, сладенький, — она колко улыбается, всё ещё с прикрытыми веками с серебристыми тенями. — А теперь ты куда-то спешишь?
— Да… Избавиться от тебя, это в первую очередь. А потом надо заехать к своим. А что?
— В общем, ничего серьезного, да?
Лидия подбирается к нему ближе и целует в щеку.
— Уйди, нечисть.
— Ты похож на экзорциста из какого-то фильма… Такой чистенький и милый мальчик. Не груби мне, разве ты не самых честных правил? Я не заслужила такого обращения. Совсем.
Джек ударяет по тормозам и открывает дверцу с её стороны.
— Так, выходи.
— Я не хочу на улице… — она приподнимает брови и делается совсем хрупкой, встревоженной и расстроенной.
— У нас ничего не будет, — произносит он едва ли не слогам.
— Хочу знать, почему.
— Хотя бы потому, что я тебя не знаю. И единственное чувство, которое ты вызываешь во мне, это раздражение.
— Так и не узнаешь, пока не перестанешь раздражаться.
Она тянет к нему бледные руки и касается плеч, слегка надавливая.
— Могу сделать массаж, это недолго.
— Ну нет, — выскальзывает он из её цепких пальчиков и едва ли не передёргивается. — Ещё чего не хватало.
Охотников всегда учили не терять бдительность.
— Ладно, я довезу тебя до города, но сиди спокойно. Договорились?
— Перестань, дурашечка, я знаю, что если с тобой что-то случится, мой милый предводитель отхватит люлей. Мои намерения чисты. Если бы я могла доказать тебе это, тотчас бы сделала.
Она вздыхает тонко.
— А твоё отношение даже немного задевает.
— Прости, если так, — отзывается он миролюбиво. — А что у вас с Хедриком? В смысле, ты ведь не оборотень. Я не могу вот так ошибиться… — несмотря на сказанное, в голосе его сомнение.
И она, усмехнувшись и вцепившись ему в руку для эффекта, запрокидывает голову и принимается выть. Протяжно так, долго.
Джек против воли передёргивается.
— Жуть какая, — тянет он, и вдруг начинает смеяться мягким красивым смехом. — Ладно, дурная, поехали. Расскажи мне о себе теперь, а?
— Я из хорошей семьи, — начинает она. — Мудрая, состоятельная женщина… Что ещё… Сейчас у меня период затишья в жизни, не ищу приключений и проблем, просто живу себе тихонько за городом, выезжаю только за покупками… Люблю гулять по лесу. Люблю… собак.
Джек усмехается.
— Это я уже понял.
Невольно окидывает её другим, оценивающим взглядом, и приходит к заключению, что она и правда ничего…
Да и вообще, будь она какой нибудь слишком опасной и серьёзной тварью, не вела бы себя так глупо. Ну, или вела бы так себя уже давно, и о ней прошёл бы слух. И уж точно она не отсиживалась бы у Хедриковой стаи.
Джек позволяет себе слегка расслабиться.
— У Хеда ведь есть белый волк, верно?
Она облизывает губы.
— Белые волки водятся там, где холодно. А здесь снега днем с огнем не сыщешь. Но я знаю целую стаю неподалёку, иммигрировали из Канады. Они редко, но бывают в городе. И они сектанты. Наверное.
— Серьёзно? Почему тогда Охотники про них не слышали?
— Потому что они сектанты, я же сказала. Живут уединенно, со своими дремучими обычаями. Возможно, извращенскими.
Она тянет к нему руку, чтобы дотронуться до волос.
И Джек, сам себе удивляясь, позволяет ей.
И она, пользуясь небольшим просветом в их общении, приникает ближе и целует его в щеку. Осторожно так. Скромно.
Но Джек лишь искоса наблюдает за ней, скрывая улыбку.
— От тебя пахнет духами с древесными нотками и корицей. Люблю такое сочетание.
И она на этом спускается к его шеи, а затем и ниже. И ниже. С острой усмешкой.
Судорожно выдохнув, Джек, хоть и понимает, что теряет разум, не может сопротивляться.
Он вплетает пальцы в её волосы и на всякий случай сбавляет скорость.
Когда раздаётся телефонный звонок, он спешит сбросить вызов и ловит себя на мысли, что боится, как бы Лидию это не отвлекло.
И всё же…
— И чем я заслужил? — не выдерживает он, усмехаясь. А пальцы свободной руки до бела стискивают руль…
Она расстёгивает ширинку на его джинсах.
— Ты мне понравился, — и на этом больше ничего не говорит ещё долго.
С губ его срывается стон, а затем и тихое, осторожное:
— Хорошая… девочка.
При этом у Джека на душе паршиво, и чувство неправильности хочется чем-то перекрыть.
— Ну, что ж… выходи за меня, — неловко шутит он, прикрывая веки.
Она смеётся.
— Притормозишь?
И он останавливается на обочине, под ветвями какого-то дерева.
— Лидия? — пока ещё не понимает, зачем.
Она нажимает на кнопку, опуская сидение и забирается к нему на колени.
Он звучно вдыхает и запускает горячие ладони ей под одежду, поглаживая мягкую кожу.
— Учти, — улыбается, — если сожрёшь меня тут, то…
— Я знаю-знаю, — она с усмешкой задерживает на нём взгляд красных глаз и целует его. — Давай ты просто… расслабишься. Я хочу сделать твой день лучше, дурашка.
Но ближе к окончанию миссии по улучшению дня и расслаблению Лидия, будто не выдерживает и впивается клыками в его шею, как оказалось, в очень удачный момент.
Джек то ли вскрикивает, то ли стонет, и наматывает её волосы себе на кулак. Однако оттягивать от себя Лидию не спешит… И нет сил что-то сказать или сделать. Или даже в полной мере понять, ведь боль сливается с наслаждением и это затуманивает разум.
