И хоть эти портреты — привычные и статичные, написанные маслом, ощущение, что изображенные на них следят за нами, пробирает до костей. От чего жмусь к Сэму ближе: его их «взгляды», кажется, ничуть не волнуют. Но мое смущение он замечает и окружает нас защитным полем, похожим на то, каким наездники окружали себя при сражении с вивернами. Эффект чужого пристального внимания тут же пропадает.
— Местная магия, — объясняет Сэм в ответ на мой не озвученный вопрос. — Модификация чар для отпугивания воров. Единственная их цель — запугать каждого, кто идет по этой лестнице. Студентам об этом не рассказывают, так что мало кто знает, что нужно просто окружить себя защитой — и все пройдет. Смотри, как ее создавать, — тут же переходит он от теории к практике, медленно показывая нужные пассы и скрещивания пальцев. — Запомнила? Повторить сможешь?
Эта комбинация не выглядит сложной. Просто загонщики делают ее очень быстро, поэтому со стороны сразу и не разберешь. Но с такой скоростью, с какой ее показал Сэм, я легко улавливаю все нюансы и без проблем повторяю сразу.
— Очень хорошо, — кивает он. — А теперь — просто наполни ее потоком магии. С первого раза поток может быть недостаточно сильным, но со второго-третьего получится, как надо.
— А без этого я ходить по этой лестнице не смогу? — выполняю данные им рекомендации и вижу, как с третьего раза поле вокруг нас вместо радужного пузыря становится слегка изумрудным, от чего мир за его пределами приобретает соответствующий оттенок.
— Думаю, нет, не сможешь. Чем выше подниматься, тем эти чары сильнее, — Сэм изумленно приподнимает бровь, трогая края моей защитной сферы кончиками пальцев: ее цвет явно интригует его. — Значит, помощник садовника… То есть, она знает, что ты готовишься в друиды, да? — он снова возвращается разговором к моей работе.
— А разве ты ей этого не говорил? — удивленно переспрашиваю я, на что получаю в ответ очень пристальный взгляд.
— Никогда. Мы с ней не виделись после встречи на балу ни разу, — признается он и от этих слов и тона, которым они сказаны, у меня в животе почему-то начинают порхать бабочки. — А вы с ней говорили обо мне?
— Никогда, — машу головой, закусывая губу, от чего она тут же удостаивается жаркого взгляда.
Дышать становится трудно, и я первая продолжаю подъем по лестнице, удерживая пальцами левой руки замок защитного пузыря вокруг себя.
— Так, садовник или его помощник должен хорошо разбираться в особенностях видов растений. Знать их все. Как ты справляешься с этим? — слышу в спину.
— Ну, я работаю вместе с Айраной?
— Айраной? Это еще кто такая? — расспрашивает Сэм дальше, не отставая ни на шаг.
Рассказываю это и многое другое. Например то, что Айрана из клана Тайрэнна и что она в совершенстве говорит на моем языке. Или что она подруга Отти. В общем, так или иначе говорю все, что интересует Сэма о моей работе в оранжерее и жизни в академии.
Даже проговариваюсь про браслет, который ко мне вернулся, и совсем чуть-чуть о фамильяре, не называя имя клана. Сэм, конечно же, замечает, как старательно я обхожу эту тему стороной, но ни на чем не настаивает. Только утвердительно хмыкает, будто мои умалчивания для него — подтверждение его догадок. И я, с одной стороны, очень хочу узнать, что же это за догадки. А, с другой, тогда же я должна буду рассказать о себе вообще все. А я этого все еще не хочу.
Более того, теперь я избегаю напрямую смотреть на него. Потому что после его признания о том, что с Фирэллен она больше никогда не встречался, что-то неуловимо изменилось в воздухе. И это изменение — оно вроде правильное и естественное. Будто так и должно быть. Но при этом я же знаю, что этого всего быть не может!
Действие отката давно закончилось. Мы друг другу никто. И вообще, флирт со своим учителем… Это как-то глупо и не серьезно, да?
Да и не флиртовал он со мной! Я просто приняла его одобрение за симпатию, и все!
По крайней мере, так я себя убеждаю, пока мы дальше поднимаемся по винтовой лестнице, которая кажется бесконечной.
Окон нигде нет, а источником света служат только магические чаши. А лица на портретах хоть и все разные, но их что-то так много… Неужели академии столько лет? Ведь альвы и нефилимы живут очень долго.
Но, тем не менее, лестница все не кончается, хотя время на браслете показывает, что мы здесь совсем недолго — считанные минуты. Догадываюсь, что это — тоже часть магии этого места. Еще какая-нибудь защита. И в подтверждении этой догадки чувство бесконечного подъема исчезает сразу же, как только оказываемся на большой площадке.
Здесь есть и огромное окно, почти от пола до потолка, занимающее одну стену. И массивная темная резная дверь, широченными двойными створками занимающая другую. Вид с окна, открывающийся на горы и город за ним, просто потрясает. Это не просто птичий полет. Это высота, на которой летают драконы! Даже пегасы обычно не забираются так высоко.
И я на несколько секунды забываю, как дышать, пока смотрю сквозь чистейшие прозрачные стекла на пейзаж, с черным от надвигающейся грозы небом на горизонте.
Но Сэма это все не интересует. В отличие от меня он ни на секунду не забывает, зачем мы сюда пришли.
***
Сэмаэль арэ Нерт
Солнце, проникающее в башню через окно, золотило не только волосы Татьяны, но и защитное поле вокруг нее, наполняя его изумрудную кромку сиянием так, что издалека это даже можно было принять за проявленную ауру. И у Сэма от этого вида дух захватывало…
Еще не инициированная, но уже почти друид.
Как же он был так слеп и так глуп?
На самом же деле он давно заметил, что у девчонки очень сильная стабильная магия, потрясающая скорость освоения силы, интуитивное чутье на применение потоков. Словно было что-то, что уравновешивало ее ауру, лишая необходимости в любой другой «подпорке».
И это было настолько сильным, что девчонку даже можно было не учить чарам и заклинаниям. А вот, как сегодня, обойтись демонстрацией якорного знака и попросить тот наполнить силой. И все! Ей этого было достаточно!
Когда еще он бы увидел, чтобы сложный защитный барьер был изучен за несколько минут? Магия и только. А точнее, связь в действии. Истинная и естественная. Именно поэтому-то эту связь и не способны окончательно перебить никакие «третьи углы». Даже если этому углу удалось сделать так, чтобы Сэм больше не чувствовал Татьяну, как и она его.
Да, надо было отдать должное упорству Элирэ, она очень пыталась влезть между ними и завершить когда-то так и не завершенный союз с ним. Может не всегда сама, а действуя через Фирэллен, но пыталась.
Только вот как нефилим собирается проводить конечный ритуал? Там подставными лицами не обойдешься. Неужели, раскроется? Придет к нему, разыгрывая пострадавшую и истосковавшуюся?
Сэма затошнило от отвращения, стоило это только представить.
И зачем только Фирэллен и Элирэ столько лет разыгрывали спектакль под названием «Я ненавижу эту особу даже заочно! Не смей даже пытаться познакомить нас!»? А, оказалось, что не только знакомы, но еще и действуют сообща.
Интересно, ради чего? И кто из них двоих, Фирэллен или Элирэ, был во главе чудовищного плана по получению силы такого объема, который они выкачали из бедных студентов? Или усиливалась только одна, а вторая — просто помогала?
Хотя еще был шанс, что альву и нефилим использовал кто-то третий. Это бы объяснило, почему Элирэ скрывается, действуя в мире через Фирэллен. И почему во всех статьях, что перечитал Сэм, не было ничего толком о смерти нефилим.
Кстати, это же значило, что если у них еще был сообщник, то он мог быть только из Нертов. И кто-то из тех, кто занимал в клане не последние места.
Ну вот, еще одно отвратительное открытие, которое он только что сделал. Осталось только выяснить, кто бы это мог быть. Хотя сколько там вариантов? Ну не отец же, в самом деле?
