не шевелясь и не разговаривая. Потом она высвободилась из моих объятий и как-то хитро взглянула.
— А папа у тебя горячий. Интересно, ты будешь таким же, когда повзрослеешь?
Усмехнулся — повзрослею? А сейчас я недостаточно взрослый? Вторую жизнь живу.
— Амелия, вряд ли в этом мире есть кто-то горячее меня. Внутри моего тела точно не тридцать шесть и шесть.
— Ну да, ты ходячая топка.
— Кто я? Амелия…
— Я поняла, что у тебя проблемы, и примчалась, как смогла. Что ты хотел сделать с отцом?
— Да ничего.
— Я все видела — ты начал превращаться.
— От избытка чувств.
— Надоела мне эта сказочка, — Амелия сгребла руками спутанные волосы и перекинула за спину. — Ты хотел его убить?
Я промолчал. Не убить. Я назвал для себя это — «забрать». Располагая душой копии, я, может, быстрее найду оригинал. Думал, Амелия отреагирует хуже. Сейчас она знает и про Сашу, и про сожженную деревню, да и только что я не ромашки нюхал. А она стоит себе спокойно рядом, буднично интересуется, что со мной случилось в этот раз.
— Молчишь?
— Пожалуй, лучше промолчу.
— Как знаешь. Кир, мне кажется, я всё поняла.
Мы долго гуляли. Внезапно мне захотелось показать Амелии город. Таким, каким вижу его я. Мы смотрели на отражение солнца в холодных стеклянных стенах многоэтажных офисных центров. Бегали по мокрым от бьющих фонтанов булыжникам мостовой. Пили кофе, слушали уличных музыкантов. Танцевали на площади. Проехались на метро, трамвае, автобусе. Жевали круассаны, сидя на траве. Амелии интересно всё. Жаль, я не успею свозить её ни в Париж, ни в Милан. Она не увидит улыбающихся тайцев, показывающих, как растет кешью. Не услышат, как грубо ругаются арабы, или как вежливо и мило смеются японские девушки. Хотя где-где, а в столице нашей родины иностранцев хватает. Достаточно выйти на Красную площадь в выходной день.:К: н: и: г: о: е: д:.:н: е: т:
Мы сидели в одном маленьком парке. Амелия пробовала наколдовать себе новую порцию мороженого.
— Ты растолстеешь, если будешь так много есть.
— Не растолстею.
— Хватит мучиться. В этом мире не сработает.
— Твоего отца же я залатала.
— Ты использовала его силы и силы своей души. Но мороженное из этого не создашь.
— Уууу, — она положила голову мне на колени и закрыла глаза. Я погладил её волосы.
— Ты так и не сказала, что поняла?
— А, это… — Амелия сонно зевнула. — Ты моё предназначение и испытание. Прежде чем я стану Золотой королевой.
— Чего?
— Тебя что-то смущает? — принцесса приоткрылась один глаз. Я фыркнул:
— Что ты, все прекрасно. Я только не совсем уверен в выборе цвета.
— Ну да, золотой… какой ещё? — она устроилась поудобнее. — Понимаешь, равновесие, два вида магии, мы с тобой — это все неспроста.
— Да что ты.
— Я твоя жена, потому что только я могу тебя остановить. И ты об этом знаешь.
— Амелия, я тоже кое что понял, пока экспериментировал с вашей магией. Нам врали. Все время врали. Если убрать барьеры, магия смешается, но мир не рухнет.
— Великая Сила! Что ты такое говоришь! — Амелия подскочила, усевшись напротив меня. Серые глаза сверкали. — Барьеры защищают…
— Миленьких светлых магов от кровожадных тёмных тварей?
— Да нет же! Это как противовесы. Система сдерживания. Чтоб мы…
— Друг друга не поубивали?
— Чтоб могли чувствовать себя под защитой на своей земле… — уверенность в ее голосе пропадала. Посмотрел на небо. Здесь на него можно смотреть, где бы ты не находился, по крайней мере, днём. Ночью город сияет слишком ярко, чтобы можно было разглядеть звезды.
— Воздвигнув барьеры, мы построили друг для друга тюрьмы.
Кажется, Амелия не согласна со мной, но и спорить не стала. Вместо этого она опять устроилась у меня на коленях. Погладил ее по волосам:
— Знаешь, Амелия, иногда я думаю, что мог бы здесь остаться.
Она не пошевелилась.
— Я серьезно. Если ты будешь со мной. Я становлюсь сильнее. И ты тоже. Мы станем богами этого мира, если не выдадим себя. Амелия, ты спишь?
— Не-а…
— Только нам нужно быть осторожнее с магией. В этом мире ведьм сжигали на костре. И человечество недалеко от этого ушло.
— Ведьм? — встрепенулась. Стало интересно?
— Да, Амелия, ты моя маленькая ведьмочка.
Она слабо улыбнулась. Я пропустил прядь её волос сквозь пальцы, любуясь, как в них играет солнце.
— Знаешь, мне не дает покоя одна мысль.
— М-м, какая?
— Лена. Не знаю, что с ней делать. Не хочу делить тебя ни с кем. Пусть Лена — только твое слабое отражение. Но даже отражение должно принадлежать мне.
— Значит, отражение?
— Скорее, только рябь на воде.
— Рябь на воде… — она открыла глаза и посмотрела в небо. — Ты ведь… был с ней.
Приплыли.
— У вас одно тело на двоих. Что бы я не сказал, тебе не понравится.
— Ты злишься?
— Нет. С чего бы?
— Ты говорил ей, что любишь.
Что за разговоры такие странные? Все же шло хорошо. Амелия повертела головой и вдруг вскрикнула:
— Я хочу подняться туда!
— Куда?
— Туда, на крышу.
Проследил за направлением её руки.
— Амелия, ты хочешь забраться на заброшенную стройку?
— Мы сможем посмотреть на закат.
— Давай лучше пойдём к тебе и займемся чем-нибудь поинтереснее.
— Нет, — она притянула меня к себе и легонько поцеловала, — сначала закат.
— Ну, хорошо. Только подниматься придётся пешком. Я не хочу рисковать с трансформацией.
— С чем? А… — она, как будто, не поняла. А потом вдруг взорвалась хохотом.
— Пошли! Быстрее! А то всё пропустим!
Не знаю, как Амелия не сломала ноги. Она то и дело спотыкалась. Видимо, тело Лены вымоталось. Не привыкло к таким нагрузкам. А мы сегодня пол-города обошли пешком. И вот мы вышли на крышу, залитую светом закатного солнца. Волосы Амелии вспыхнули золотым огнем. Ветер трепал её платье, оголяя слишком худые ноги. Если бы не это золотое солнце, отражающееся в её глазах. Раскрашивающее принцессу в её цвет. Если бы не это солнце. Может, я понял бы раньше?
— Тут красиво, — она пробежала вперёд.
— Да. Тут очень красиво. И ты красивая. Моя Золотая принцесса.
— М? Золотая принцесса?
Занервничал. Она прошептала:
— Скажи, что любишь меня.
— Отойди от края.
— Нет. Просто скажи — что любишь.
Осознание на миг вогнало меня в ступор. Тот самый миг, который меня бы спас. Одна из балок сильно выдавалась вперед. Мостик для самоубийц. Лена побежала по балке к самому краю.
— Лена, стой!
— Узнал, наконец! А я так боялась, что ты поймешь!
— В парке, да? Когда ты открыла глаза.
— Значит,
