в грудь больше воздуха, а затем кратко вдохнула еще дважды, чтобы успокоиться.
ДУРАЦКАЯ СКАЗКА! Да она же сведет с ума раньше, чем закончится.
Я вдохнула еще глубже.
Нужно вернуться. Но все внутри молило убежать прочь.
Однако ничего не поделаешь. Я отодвинула картину и снова вошла в сад. Чудовище все так же сидело в углу, напоминая раненого медведя. Услышав мои шаги, оно качнулось вперед и подняло мохнатую голову.
Какой ужас… Меня затошнило.
— Эрик?
Чудовище зарычало.
— Уходи.
Я очень хотела послушаться, но вместо этого подошла ближе:
— Что случилось?
Этот вопрос был, наверное, одним из самых нелепых в этой ситуации. Чудовище взревело, и я не сразу поняла, что оно смеется, надрывно и истерично.
— Что случилось⁈ — оно резко повернулось ко мне и оскалилось, намеренно пытаясь напугать. — А на что это похоже, Анастасия?
Я отступила, стараясь не смотреть на его морду.
— Ну, у тебя был явно неудачный день.
— Весьма.
Чудовище… Нет, все же это был Эрик. Он, словно разом лишившись всех сил, опустился на землю и уставился на алые цветы. Прошло какое-то время, прежде чем он заговорил:
— Помнишь, ты все не могла понять, зачем созывать всех незамужних девушек на бал? Да, это ведь странно. Но отец решил, что так у меня больше шансов найти настоящую любовь, которая снимет проклятие, пусть эта девушка и будет из низшего сословия — неважно. Отец, наоборот, сказал, что какая-нибудь сирота с фермы скорее полюбит чудовище, чем принцесса.
Кажется, пазл в моей голове начал складываться.
— Твое проклятие — это превращаться в монстра каждую ночь, пока не встретишь настоящую любовь?
— Да, или пока не завянут все цветы, — он указал на высохшие ошметки, — когда это случится, я навсегда останусь таким. Думаю, меня запрут в подземелье или будут выставлять на потеху публике.
— А ты, я гляжу, оптимист. Брось, не все так плачевно, — я немного успокоилась. — Цветов еще много, время есть. Кто тебя проклял?
Если честно, хотелось бы услышать, что виновник — Румпельштильцхен. В этом случае я бы пошла на какую угодно сделку с ним, чтобы заставить снять проклятие, но Эрик ответил:
— Фея-крестная.
Я сжала кулаки, снова пожелав этой старой карге самого дурного.
— И за что она тебя?
— За что? — удивился он, — разве она наказывает за что-то? Ей хватает любой мелочи, даже личной неприязни, чтобы разрушить чужую жизнь. Она прокляла меня в детстве. Мои родители не пригласили ее на праздник, и она сама пришла с подарком… С проклятием.
— Понятно, — я присела рядом с принцем, — значит, тебе нужно, чтобы тебя по-настоящему полюбили. Ты надеешься на Эллу?
Он промолчал.
— Эрик?
— На самом деле я надеюсь на тебя. Ты мне сразу показалась особенной.
Я рассмеялась и только потом спохватилась.
— Ты это серьезно?
— Конечно, но после того, как ты меня увидела таким, у меня больше нет надежды.
— Нет, дело не в этом. Прости, что испугалась. Я просто не ожидала… Но в любом случае тебе нельзя надеяться на меня. Я ведь в любовь даже не верю, поэтому и проклятие снять не способна.
— Не веришь? — удивился Эрик. — Почему?
— Не то, чтобы не верю, — смутилась я, — скорее не воспринимаю ее как нечто великое и прекрасное. Ее переоценивают. Меня вряд ли хватит на то, чтобы снять проклятие.
— Но что заставило тебя так очерстветь?
Из-за адреналина, все еще плескавшегося в голове, я разоткровенничалась:
— Не знаю, но, может, мама с детства учила не доверять мужчинам. Сначала отец разбил ей сердце, потом ничего не складывалось с другими. Я видела ее одиночество, появившуюся ненависть, которой она кормила меня, уговаривая не повторять ошибок. Я выросла на сказках с несчастливыми финалами. Потом у меня было несколько несерьезных романов, которые разочаровали еще больше. Я никогда не испытывала любви, которая бы что-то созидала, понимаешь? Поэтому не верю, что любовь с тем смыслом, который принято в нее вкладывать, существует. А те, кто якобы сталкивался с ней, те просто выдают желаемое за действительное. Некоторые вообще видят великую любовь даже в зависимости, равнодушии, абьюзе…
— Абьюзе? — переспросил Эрик.
Он слушал внимательно, но было видно, что он меня совсем не понимал. В его глазах читалась растерянность. Конечно, сказочный принц не знал, что такое нездоровые отношения, ему важно было найти свою настоящую любовь, которая несомненно будет идеальной.
— Забудь… — я покачала головой.
— Если ты пока не встретила своего нареченного, — сказал Эрик, — это не значит, что никогда не встретишь. И пусть им буду не я, но все равно желаю тебе счастья и любви, Анастасия.
Перед глазами неожиданно появился наглый образ Румпельштильцхена с довольной ухмылкой, от которого я быстро отмахнулась.
— Ты тоже заслуживаешь счастья.
— Может быть, но я не верю, что встречу любовь, способную победить злые чары.
— Фея-крестная — это противная старуха, — не сдержалась я, — как будто она сама знает что-то о настоящих чувствах.
— Она сказала, что лишь тот, кто искреннее полюбит, вопреки моему звериному обличью, разрушит проклятье. Это просто издевка. Она знает, что это невозможно.
Я вздохнула и положила ладонь на его когтистую лапу:
— Не отчаивайся, лучше позволь себе влюбиться в Эллу. Я уверена, она та самая-единственная-неповторимая.
— Ты очень беспокоишься о личной жизни своей сестры, это похвально… — Эрик грустно улыбнулся. — Спасибо, что не убежала.
Я кивнула и поежилась то ли от холода, то ли от нервов. Заметив это, принц поднялся и, обогнув меня, подошел к декоративному дереву, на котором висела одежда. Взяв камзол, он осторожно накинул его мне на плечи.
— Не надо, — запротестовала я.
— Можешь не отдавать, — сказал он, — но я не могу смотреть на то, как ты мерзнешь. И тебе пора возвращаться.
— Как я могу оставить тебя здесь одного? И кстати, зачем тебе запасная одежда?
Эрик склонил голову набок, как любопытный щенок, окончательно развеяв страх перед ним.
— У меня нет запасной одежды, — он приблизился ко мне и когтем поправил камзол, — только эта. Снимаю ее перед превращением в монстра, чтобы не порвать. Так что, если не хочешь увидеть меня обнаженным, уходи. Но можешь и остаться, я не против.
— Ну уж нет, — засмеялась я и поднялась. — Пойду, пока ты еще чего не предложил.
Взгляд Эрика вдруг изменился, став еще более печальным. Принц произнес:
— Пожалуйста, не избегай меня. Проводи время со мной… И с Эллой.
Я сдалась:
— Хорошо. Тогда встретимся на завтраке?
— Да… Встретимся. И… Спасибо.
— Ага. Ну, я ухожу?
— Конечно.
Как бы ни хотелось признавать, но, выбравшись из тайного сада, я испытала облегчение. Сказка каждый раз подкидывала мне новые
