испытания, будто проверяя на прочность.
Как назло, не успела я добраться до своих покоев — на очередном повороте все же нарвалась на Люмьера. Он удивленно выпучил глаза, рассматривая меня, и остановил свой взгляд на камзоле Эрика. Несколько эмоций промелькнуло на его лице, из которых хорошо угадывались недоверие и злость.
— Вы с сестрой своего не упустите, да? Прохода не даете, бесстыдно вешаетесь на принца. В постель уже, наверное, пробрались. Не понимаю, что он нашел в столь глупых девицах. В вас нет достоинства.
Люмьер возненавидел меня и Золушку с первого взгляда и даже не пытался этого скрывать.
— Да, пробрались, — я прошла мимо, задев его плечом, затем буднично произнесла, — знаешь, можно забыть о достоинстве, особенно когда узнаешь, что принц по ночам просто зверь.
Я не удержалась и взглянула на Люмьера, который страшно покраснел, как будто его зажгли, как спичку.
— А ты что же, сам влюблен в Эрика? — спросила я напрямую. — Ревнуешь его?
— В к-каком смысле⁈ — он отшатнулся в ужасе. — Ты что себе позволяешь⁈
— Хочешь, могу отдать тебе его камзол? — я постучала пальцами по роскошной вышивке. — Он еще хранит тепло Эрика и его запах.
— Как же можно… — Люмьер от гнева начал задыхаться. — Как можно быть такой бессовестной, беззастенчивой, наглой!
— Ну, мое дело предложить. — Я хмыкнула и направилась прочь, оставив Люмьера наедине с его возмущением.
* * *
Но в покоях меня ждала еще одна неожиданная встреча. Открыв дверь, я столкнулась с Румпелем, который стоял почти на пороге. Он галантно отстранился, пропуская меня внутрь.
— А вот и ты, — он улыбнулся, — я уже собирался идти тебя искать.
— Что ты здесь делаешь? — я оглядела комнату, замечая на столе вино и фрукты. Опустошенность и усталость в ту же секунду куда-то испарились, и их место заняло волнение.
— Ну, ты сама сказала, что тебя нужно очаровывать по-другому. Поэтому я решил приготовить ужин, ведь из-за меня ты сегодня почти ничего не ела. Но, гляжу, ты и так прекрасно проводишь вечер. — его голос изменился на один неуловимый оттенок. — Не кажется, что эта верхняя одежда тебе немного великовата?
Я поправила камзол и опустилась в кресло, не торопясь с ответом. Взгляд Румпельштильцхена приятно нервировал. Или я просто видела то, чего не было, потому что еще не отошла от потрясения.
— Нет, не кажется.
— Чей он?
Дыхание на миг сбилось, когда Румпель вдруг присел у моих ног и, сложив свои руки на моих коленях, хитро прищурился.
— Только не говори, что была с прекрасным принцем? В такой час? И не испугалась его вида?
Это не первый раз, когда он так опускался и… Смотреть на него сверху вниз было приятно.
— Так ты знаешь о том, что Эрик превращается в монстра?
— Я много чего знаю, — медленно кивнул он, — но с чего бы ему рассказывать тебе о проклятии?
— Он мне не только про проклятие рассказывал, но и про настоящую любовь, — я попыталась встать, но Румпельштильцхен надавил на колени, не позволяя сдвинуться.
— Неужели? И это, — он дернул за край камзола, — тоже в честь любви?
— Я просто замерзла.
— Какая жалость.
Румпель сильнее сжал ткань, и от его пальцев пробежали огненные сполохи, которые проглотили камзол, превратив его в прозрачный дым за несколько мгновений. Этот огонь вреда мне, конечно, никакого не причинил. Я усмехнулась:
— Ну и зачем?
Румпель провел пальцем по моей оголенной руке:
— Пока существует наша сделка, никто не имеет права претендовать на тебя.
— Одолжить девушке одежду, чтобы она не замерзла, это не обозначение своих прав на нее. — я пыталась игнорировать мурашки, которые рождались от его близости и прикосновений. — И может, ты уже свалишь из моего личного пространства?
— Я тебя смущаю?
— Ты мне не нравишься.
Он недоверчиво покачал головой, но все же поднялся и сел напротив — на кровать.
— Почему же?
— Я не люблю, когда со мной играют.
— О, дорогая, насчет тебя у меня только серьезные намерения, — пробормотал он.
Столь простые слова, но что-то внутри меня сломалось, какая-то стена.
Хитрый, привлекательный маг, который обманывал отчаявшиеся сердца. Его имя произносили с трепетом, встреч с ним боялись и ждали. Он разрушил столько жизней, разбивал надежды, влюблял в себя, а сейчас… Сейчас он просто расслабленно сидел, прикрыв глаза и позволяя собой любоваться.
Он знал, что я смотрю на него, но даже мысли не возникло отвести взгляд, потому что эта игра, в которую превратились наши отношения, странно будоражила.
Что будет дальше? Чей ход?
— Принц правда надеется, что ты полюбишь его? — Румпель посмотрел прямо на меня, настороженно и пронзительно.
— А не должен?
— Нет, не должен, потому что я единственный, кто может украсть твое сердце.
Я засмеялась от неожиданности, потому что не была готова к такой прямолинейности. Но жар, охвативший тело, путал мысли и беспокоил, потому что толкал на необдуманные поступки. Я посмотрела на его губы. В последние дни я часто на них смотрела, а когда ловила себя на этом, то ужасно раздражалась.
— Ты слишком самонадеянный, раз считаешь, что можешь влюбить меня в себя. Ограничить свободу, заставить служить — да, но сердце мое не получишь.
— А что, если я предложу свое имя взамен? — спросил Румпель и пригубил вино, которое напоминало густую кровь.
Настоящее имя колдуна, которое заставит его подчиняться? Оружие, сильнее волшебной палочки. Да, звучало заманчиво, только вот…
— Мне твое имя не нужно, — я пожала плечами, — в отличие от тебя, я не хочу никого превращать в своих марионеток или иметь над кем-то полную власть. Ты мне не нужен.
Он вдруг улыбнулся, широко и довольно, как никогда не улыбался даже Люцифер. Я вдруг почувствовала, что прошла какую-то тайную проверку, ответив правильно.
— Поцелуй меня, — сказал Румпельштильцхен, отставляя бокал в сторону. В его глазах заплясали плутоватые огни. Наверное, в старых легендах похожие огни заводили путников на лесные болота.
— Это третий приказ или просьба? — спросила я, сопротивляясь сильному притяжению, но поддалась и все-таки поднялась с кресла.
Он усмехнулся: нам обоим нравилось то, что я еще пыталась сопротивляться.
— Это скорее предложение, — философски заключил он.
Собственные желания были тем единственным, что я никогда не умела преодолевать ради гордости. Шаг, затем еще один, и вот уже руки, каждый день создающие магию, обхватили мою талию, заставляя упасть на его колени.
Сердце билось громко-громко, и я знала, что издеваюсь над сказочным сюжетом, но ничего не могла с этим поделать. И не хотела.
— А что ты будешь делать, о великий колдун, — я провела пальцем по его губам, мягким
