Юная девушка, имени её Майра не расслышала, встала около перил и с восторгом всматривалась в озёрную даль:
— Море ещё больше?
— Конечно, больше, глупая! — ответила родственница девочки, знаками приказывая сесть на место. — Там берегов вообще не видно!
Любопытная паломница вернулась на скамью, продолжала смотреть на лёгкие волны, на чаек, с криками кружащих в небе и бросавшихся к воде за рыбой, и без интереса слушала Солу, бывавшую у отшельницы пять раз:
— Первым делом накормят. Съесть надо всё. Похвалить. Если не осилишь, сказать, что жертвуешь еду кошкам. Придётся пойти на задний двор трапезной и выгрести остатки в кошачьи миски.
— Лучше съесть или пожертвовать? — уточнила Валья.
— Как душа. Никто не знает, как надо. Но тарелку ты должна отдать мойщице порожней.
— А после трапезы молитва… — скорее, утверждала, чем спрашивала Мития.
Сола медленно наклонила голову, подтверждая:
— Молитвы непрестанные. Это ж не монастырь, а святое место, — она благоговейно закатила глаза и продолжила объяснения: — Потом нас поведут к стене. Это каменное ограждение вокруг жилища отшельницы. Надо будет оставить записочки.
— Какие записочки? — удивилась Майра. — Где оставить?
— В щели воткнуть между булыжниками. Напишешь, свернёшь и всунешь. Место запоминай, утром ответ найдёшь.
— Там же?
— Да. И на той же бумажке. Такое чудо Прекраснейшая дарует.
— Как интересно! — девочка, которую принцесса мысленно назвала мотыльком, отвлеклась от озера и смотрела на рассказчицу: — На том же самом листочке? Вопрос и ответ?
— Вопрос исчезнет. Ты ведь не забудешь, о чём спросила? Только ответ. Но знай! Исполнять нужно обязательно, а то Лиана рассердится, прыщами пойдёшь! — угрозу Сола выкрикнула так сердито, что почти все женщины невольно потянулись к лицу, проверяя, нет ли на коже прыщей.
— Свободное время у нас будет? — Майру мало волновали прыщи, а вот как искать королеву — очень даже. — Хотелось бы остров осмотреть.
— Осмотришь, — милостиво разрешила всезнайка, — везде можно бродить, только отшельницу не тревожь.
Уф! Настроение у мнимой паломницы поднялось. Не очень-то нужны ей здешние чудеса, найти бы Хильду!
***
Всё было в точности так, как объяснила Сола. В трапезной паломниц усадили за отдельный длинный стол. Дали горбушку рыхлого хлеба, кашу из полбы, щедро приправленную постным маслом, и кружку травяного чая. За другим столом сидели десять монашек. Майра не столько ела, сколько высматривала среди обряженных в тёмно-синие балахоны и белые апостольники женщин королеву. Не увидела. Все до одной насельницы оставались щуплыми, просторная одежда болталась на них, как на вешалках, а у Хильды живот уже был такой, что не спрячешь. Получается, её величество держат отдельно, а еду носят в келью.
— Нормальная каша! — толкнул Майру остренький локоток Мотылька. — Чего не ешь? Не привыкла к простой пище?
— Задумалась, — Майра взяла хлеб.
О таком обеде она и мечтать не могла в последние месяцы жизни дома. Всегда старалась сварить побольше, воды лила столько, что получалась размазня. Отец ел, нахваливал её стряпню, не замечая, что ему досталось почти всё, себе девушка оставляла от силы пару ложек.
— А я уж думала, ты о котейках печёшься! — хихикнула девочка. — Как эти! — Пять женщин выбрались из-за стола и понесли тарелки с недоеденным варевом к выходу на задний двор. — Светлоликие! Лобстерами питаются.
Чудное слово ещё больше развеселило Мотылька. Она прыснула, а сидящая с другой стороны родственница строго цыкнула на неё.
Пустую посуду относили к длинному проёму в стене, за которой орудовала мойщица. Майра задержалась, отдавая миску и кружку, заглянула в арку. Краснощёкая монашка с закатанными рукавами нижней рубахи, прикрытой огромным клеёнчатым фартуком, лихо забрасывала посуду в чан с поднимавшимся над горячей водой паром. Пахнуло мылом, мокрыми тряпками, горчицей. Хильды здесь, разумеется, не было. У кого бы узнать, где поселили королеву?
Наседка — так называлась должность монашки, проводившей экскурсию по острову — дождалась припозднившихся паломниц и взмахнула белым платочком, указывая тропу, по которой следовало идти:
— Сейчас направляемся к стене! Оставите вопросы, и можно будет погулять. Перед сном общая молитва, не ленитесь, приходите в храм. Ужина у нас нет. Чтобы блудные сны не видеть, ложимся голодными. Помните: кто на молитву не явится, завтрака не получит! — высказав это наставническим тоном, Наседка первой двинулась к цели. Паломницы парами или поодиночке, потянулись за ней.
Остров, возвышавшийся посередине озера, как гнилой зуб в голой десне, был каменист. Жухлая трава и мох робко обрамляли обширные проплешины. На холме с тонкими соснами, торчащими, словно спицы из клубка, за оградой, сложенной из обтёсанных камней, пряталась «пустынка» с единственной жиличкой — отшельницей. Пока шли к стене, Майра наслушалась баек об этой удивительной женщине. Она будто бы с детства могла общаться с богами. За этот дар лишилась она глаз, да и родные один за другим умерли, оставив сиротой в двенадцать лет. Люди прознали о необыкновенных способностях девочки и тянулись к ней со всех окрестных деревень. Появились и завистники, кому не нравилось, что слепая сирота получает еду и вещи без труда и забот. После трёх пожаров Бойка — так в то время звали отшельницу — оставила родные места и поселилась на острове неподалёку от столицы. Однако и здесь её нашли почитатели. Так случилось, что первыми рядом с отшельницей обосновались приверженцы Лианы Прекраснейшей, с тех пор остров превратился в место поклонения именно этой богине.
Преодолев подъём, паломницы замерли у стены.
— Чего скучились? — прикрикнула на них монахиня. — Берите бумагу, карандаши, пишите и расходитесь дальше. Не показывайте никому, куда письмо прячете.
— А за угол можно? — спросила Мотылёк.
— Хоть за три! Иди, егоза, бери листок.
Женщины разбрелись в поисках удобных камней, где можно расположиться. Майра, получив бумагу и карандаш, задумалась. О чём спрашивать? Да и кому, собственно, адресован вопрос? Сначала хотела поинтересоваться, где искать королеву, но отказалась от этой мысли, опасаясь выдать себя. Понятно, что тайники ищут с помощью магии, может, и слежение у них тут магическое имеется: прячься, не прячься, узнают, кто записку подложил. Уверенности, что своим любопытством она не навлечёт беду на Хильду, не было. Лучше действовать, не привлекая лишнего внимания.
— Скорее! Чего возитесь? Можно подумать, у вас государственной важности вопросы! — хмуро торопила паломниц Наседка.
Принцесса торопливо черканула: «Что мне делать?» Сложила бумажку и побежала к стене, выискивая подходящую щель. Прежде чем спрятать, надорвала уголок. Незаметно, если не знать. Хотелось убедиться завтра, что бумагу не подменят. Интересно, настоящее чудо или махинация. Дождавшись, когда все соберутся, Наседка скомандовала спуск. Почти не глядя под ноги, Майра шла следом за Солой, высматривая среди разбросанных по острову домиков тот, где могла прятаться Хильда. Приметила один — без хозяйственных построек, верёвок с развешанным бельём, с закрытыми ставнями — будто нежилой.
Не успела вереница женщин достигнуть подножья холма, как сзади послышался топот и шорох осыпаемых камней:
— Стойте! Стойте!
Все обернулись.
Одетая в синий балахон и такой же апостольник немолодая монахиня торопливо спускалась и размахивала руками.
— Что тебе, сестра Кутья? — уперев руки в бока, поинтересовалась Наседка.
— Матушка кружевницу ждёт!
— Кого?
— Кружевницу. Послала, сказала, приведи кружевницу, та, мол, спрашивает, что делать, я ей расскажу!
В груди у Майры похолодело. Так быстро записку нашли? То, что прочли, неудивительно, но откуда узнали, что она кружевница? Никому не рассказала об этом! Да и сама забывать стала! Прибежавшая остановилась, переводя дух, а Наседка обвела подопечных строгим взглядом:
— Кто из вас? Кто кружевница? — Майра выступила вперёд. Монахиня кивнула: — Иди за келейницей! Остальные могут гулять. Не забудьте в храм прийти, когда стемнеет, — она обернулась к мявшейся рядом принцессе: — Тебя тоже касается!
