Вниз, любимый, вниз. Вот так. Чтобы твое лицо, твое красивое, залитое румянцем лицо оказалось напротив моего паха.
Да, он ожидал другого. Совершенно иной близости. Но мне хотелось этого. Хотелось научить Элена всему, получить удовольствие от его языка и губ, не знавших прежде столь порочной ласки.
Сначала Элендил смущался. Нет, сначала он не понимал, о чем именно его просят. Повинуясь моей руке, он послушно сполз вниз и взглянул на меня с беззащитным и доверчивым выражением, от которого защемило сердце. Его лицо находилось у меня между ног. Опустив голову, Элен мог прижаться ртом к моему лону — всего лишь опустив голову — так близко были его губы к средоточию женского удовольствия.
С нежной улыбкой я погладила любимого по алеющей щеке.
— Оближи меня.
Он не понял, невинный ягненок, — прихватил губами мои пальцы. Тогда с намеком я отодвинула в сторону ткань своего белья, обнажив влажную жаждущую плоть.
— Здесь.
Кадык на горле Элена дернулся. Румянец на щеках разгорелся ярче и перекинулся на шею. Взгляд опустился туда, когда указывали мои пальцы, и тут же метнулся вверх, обратно к моему лицу.
— Все хорошо, — заверила я, заметив сомнения любовника.
Похоже, моя просьба его шокировала, но спустя несколько секунд, еще раз нервно сглотнув, Элендил наклонился к моей промежности и осторожно, неуверенно, самым кончиком языка коснулся складок.
От этого аккуратного прикосновения, короткого, едва ощутимого, меня выгнуло и подбросило на постели. Сама мысль о том, что мы делаем, наполнила возбуждением до краев.
Удобнее устроившись у меня между ног, Элендил снова, теперь уже более смело, прошелся языком вдоль влажной расщелины, а после поднял на меня робкий взгляд. Будто спросил: «Так? Я все делаю правильно?»
Все правильно. Все настолько правильно, что от удовольствия хочется разрыдаться.
Дождавшись кивка, Элен прижался губами и носом к моей промежности и… вспомнил, о чем я учила его в прошлый раз. Вспомнил о сладкой волшебной точке между ног женщины, о крохотном узелке нервов, который во время нашей первой близости я учила его массировать. На этот раз Элендил прикасался к бугорку не пальцами — языком, но так как надо: неторопливыми круговыми движениями. Томно, неспешно он ласкал меня с закрытыми глазами и, кажется, тоже наслаждался происходящим.
— Хорошо? Тебе хорошо? — оторвался Элендил от своего занятия и посмотрел на меня, облизав губы.
Он был таким трогательным в этой своей невинности, в искреннем желании сделать мне приятно, что с каждой секундой я влюблялась в него все сильнее.
— Не хорошо — сказочно.
Улыбнувшись, Элендил покраснел и опустил взгляд. Снова робко задвигал языком. Пожалуй, большее удовольствие я получала от его вида, а не от его неумелой ласки.
Руки сами собой легли на качающийся затылок принца, пальцы зарылись в белоснежные волосы, и я задвигала бедрами навстречу неопытному, но старательному рту.
Элен снова был возбужден. Из-под прикрытых век я наблюдала за тем, как он безотчетно трется о матрас вставшим членом. Теперь, вылизывая меня, он издавал довольные мурчащие звуки, тоже, кажется, неосознанно.
«Ему нравится», — эта мысль толкнула меня за край.
Глава 28
Как же быстро бежало время! Стремительно, неумолимо оно приближало их к церемонии передачи власти. Не успел Элендил оглянуться — пролетела неделя. Моргнул — и уже вторая подходила к концу.
За эти четырнадцать дней старший принц Халлагор, бывший наследник Лесонвилля, узнал, что такое до безумия быть влюбленным и всецело растворяться в объекте своего желания. Днем и ночью, утром и вечером он думал о Лейне. Каждую свободную минуту они проводили в объятиях друг друга. Засыпали вместе, просыпались сплетенными в тесный клубок, а потом с упоением занимались любовью.
Лейна научила жениха множеству неприличных вещей. Извращенных, разнузданных, откровенных. На такие ласки он никогда бы не согласился, будь на месте Лейны ее сестра. Да кто угодно! Любая другая женщина. Но с Лейной, что бы они ни делали, все казалось естественным и прекрасным.
За две недели помолвки они успели перепробовать десятки поз, обладали друг другом во всех укромных уголках Гремвола. Во время прогулок по обширному лабиринту пещер Лейна любила зажимать жениха в каком-нибудь темном пустынном месте и доводить рукой до оргазма. Оргазма такого яркого, что Элендил потом с трудом держался на ногах.
Несколько раз они возвращались к светящемуся озеру в лазурном гроте и наслаждались страстью в воде. Выходили на поверхность, покидали горы и полночи бродили под звездами, взявшись за руки. В вечерних сумерках рыбачили на берегу реки. Это были две недели безмятежности, чистого, ничем не омраченного счастья.
А потом был день свадьбы. Лейна в традиционном черном платье до пят. Элендил в белой рубахе с красной вышивкой на манжетах. Год назад он точно так же стоял у алтаря под заунывные песнопения жриц, но чувствовал себя глубоко несчастным, опустошенным, потерянным. Сейчас хотелось улыбаться во весь рот, смотреть на свою прекрасную невесту во все глаза, наслаждаться каждой минутой этого важного события.
Так странно. В Гремволе разводы были под запретом, но он снова женился. Второй раз за год! При этом его бывшая супруга наблюдала за церемонией, и все вокруг притворялись, что Визарра и Элендил не были вместе, что это вообще не Визарра, а некая Аррази, совершенно другая эльфийка.
О нравы! О законы! Никогда ему не понять этих дроу.
Когда Лейна взяла в руки ритуальный кинжал, чтобы окропить алтарь кровью, Элендил попросил ее сделать порез глубоким, таким, чтобы остался шрам, чтобы кровь текла рекой и скрепила их союз намертво. Отчего-то казалось: чем больше крови прольется, тем охотнее Великая Паучиха благословит их брак. Но на его просьбу невеста мягко улыбнулась и постаралась причинить любимому как можно меньше боли.
* * *
— Ты какая-то напряженная. О чем думаешь?
Они лежали в постели после первой брачной ночи, потные, измотанные, и Лейна отрешенно чертила пальцем узоры на обнаженной груди Элендила.
— Завтра коронация, — шепнула принцесса, удобнее устроившись на его плече.
— Волнуешься?
Хрупкое нагое тело молодой жены еще сильнее напряглось в его объятиях.
— Боюсь не справиться.
— Все будет хорошо, — он ободряюще поцеловал ее в макушку. — Даже Визарра сказала, что ты умная и хитрая.
— Возможно, этого недостаточно. Недостаточно быть умной и хитрой, — она поджала губы и словно окаменела. — Знаешь, это ведь не Аррази мечтала править. Я. Это я с детства хотела стать королевой Гремвола. Но чувствовала себя слишком слабой. Чужой. Всю жизнь чувствовала себя здесь чужой.
— Не такой как все?
— Да! Как будто для меня тут нет места. Иногда даже думала, а не сбежать ли? Поискать свое место где-нибудь еще, раз уж в Гремволе некуда себя приткнуть.
Она приподняла голову с его плеча и вдруг сказала очень тихо, очень серьезно, нехорошим таким мрачным тоном, от которого засосало под ложечкой:
— Аррази уже собрала вещи. Королева на всякий случай приказала подготовить ездовых драконов. И не зря. Теперь я это знаю точно: не зря. Но для тебя ничего не изменится. Почти ничего.
Нежным, каким-то болезненным жестом Лейна провела пальцем по нижней губе супруга.
Он не понимал. Ничего не понимал. Ни слова из ее речи, пропитанной тоской и горечью.
Утром в зал церемоний набилась толпа народа. Не считая рыночной площади, это была самая просторная пещера в Гремволе. Потолок здесь был десять метров, его удерживали толстые колонны, вырезанные в скале. Весь каменный свод покрывали знакомые светлячки, они облепляли его так плотно, что казалось, потолка нет, а вверху над головой — мерцающее голубое облако.
Представители знатных Домов толпились вдоль стен, центр же пещеры был свободен и неприятно напоминал Элендилу арену. Когда Лейна в традиционных кожаных доспехах королевы вошла в зал, шум, стоявший под куполом, стих. Воцарилась тишина, наполненная звуком дыхания.
