том, о чём знаю и что видела сама.
— Продолжайте, Мари, — ректор попытался смягчить наш диалог, махнув рукой в предупреждающем жесте в сторону стоящего в углу кресла.
— При мне у Криса и Михаэля никаких конфликтов не возникало, и я об этом не слышала от других студентов. Возможно, вам стоит уточнить этот момент у старосты группы, — закончив, я с вызовом просмотрела на присутствующих. Мало того что столько времени искали виновных, так ещё и задают провокационные вопросы.
— Всё верно, она не в курсе, старосты тоже.
Я с удивлением смотрела на вставшего со своего места человека, не понимая, почему он так смело ведёт себя в присутствии ректора и Максимилиана.
— Позвольте представиться, милая мисс, — он протянул руку для знакомства. — Роберт Андорский, дознаватель.
— О, так вы… — услышав знакомую фамилию, я растерялась, но лишь на секунду.
— Приятно наконец-то познакомиться с тобой, племянница, — от меня не ускользнула его чуть ехидная и довольная улыбка. Он был доволен тем впечатлением, которое произвёл на меня, тем секундным замешательством, которое вызвали его слова.
— Кто-нибудь объяснит мне, при чём тут Михаэль? Это он испортил артефакты переноса и связи? — по комнате прошёлся небольшой ветер, взъерошивая идеальные причёски мужчин.
— Твоя дочь, Максимилиан, теперь я в этом уверен ещё больше.
— Нам удалось узнать, — наконец-то взял слово ректор, поправляя упавшую на лицо чёлку, — что мистер Михаэль до начала практики, вернее, в ночь перед ней, взял из подготовленного для студентов инвентаря два артефакта переноса и два связи. Он внёс в них небольшие изменения, переставив вектор направления, поэтому вас и выбросило на другой стороне леса, туда, куда вход запрещён. В остальных он полностью замкнул цепь, делая невозможной связь с обоих сторон.
— Сразу видно — отличник, знал, что надо делать, — даже в такую минуту не могла не оценить талант студента Зельина. — А потом ему не составило труда дать их напрямую нам с Крисом. Но зачем ему это?
— Пока не удалось это выяснить, но мы работаем над этим. На нём стоит блок на действия, связанные с этим моментом, я не могу прочитать его мысли и понять, кто подал ему эту идею. О конфликтах между Крисом и Михаэлем нам неизвестно, никто из опрошенных мною студентов не был в курсе их ссоры, да и имелась ли такая, остаётся под вопросом.
Говоря всё это, Роберт стоял прямо напротив меня, буравя взглядом и словно пытаясь поймать мои эмоции от каждого произнесённого слова.
— Мои мысли вы тоже читаете? — вмиг стало как-то не по себе, ощущение и даже сама мысль, что в твоей голове, помимо тебя, кто-то ещё может находиться, пугала.
— А тебе есть что скрывать, милая мисс? — вот теперь на меня точно смотрел дознаватель. Черты лица заострились, и сейчас он напоминал гончую, которая взяла след.
— Всем есть, что скрывать, — я пожала плечами, пытаясь выглядеть как можно беззаботнее. — Думаю, и вы не без греха.
— Роберт, не пугай Марию, — Максимилиан встал между нами, закрывая меня от пронизывающего взгляда ищейки. — Твои не может, родовая защита, да и Брина не даст.
На сердце после такого заявления стало легче, даже воздух показался свежее, чем был секунду назад.
— Если что-то услышишь или увидишь подозрительное, дай знать, — мистер Армидж поднялся со своего кресла и вышел из-за стола. — В любое время дня и ночи. Отправь сообщение вестником, и я сразу же приду.
— Хорошо, я поняла.
На этом наше импровизированное совещание закончилось и, попрощавшись с присутствующими, я вышла из кабинета. Отец нагнал меня уже около двери, изрядно хлопнув дверью и напугав всё ещё что-то печатающую Нинель.
— Мария, постой, нам надо поговорить. Если ты не против, конечно.
Я видела, как ему было нелегко. С одной стороны, есть дочь, о которой он не знал столько лет, с другой — дочь уже относительно взрослая, которой мало будет пары заверений в родстве для возникновения нежных чувств. Я и сама была в смятении.
После поступка Вильгельма я не хотела снова открываться кому бы то ни было; где-то внутри меня поселился комок страха, постепенно разрушая все тёплые чувства к окружающим. Иногда я начинала бояться сама себя: резкие слова подругам, которые они стоически терпели, делая мне скидку на произошедшее. Алекс же молча слушал колкости в свой адрес, а потом крепко-крепко меня обнимал, успокаивая и даря надежду, что в этот раз всё будет иначе и меня никто не предаст. Вспомнив последний с ним разговор, где он описал будни Максимилиана и его настрой в отношении противоположного пола за прошедшие года, я решилась:
— Давай спустимся во двор, только надо захватить теплую мантию.
Медленно шагая по усыпанным снегом дорожкам, петляющим по парку, я ждала, когда же он начнёт говорить. Облегчать задачу и начинать первой мне не хотелось, всё же он сам вызвался на диалог.
— Я должен извиниться перед тобой, перед твоей мамой за то, что так долго не приходил. Я мог бы сказать, что это её вина, что она скрыла тебя от меня амулетом и поэтому меня столько лет не было… — на последних словах голос его сорвался.
— Но если бы не ты, то ей и не пришлось бы скрывать меня, верно?
— Верно. Очень сложно подобрать слова правильно, никого не обидев. В то время я был молод и амбициозен — в самом плохом смысле этого слова. Весь мир, казалось, должен лежать у моих ног, а мой отец Грегори поощрял меня в этом. Он считал, что Драконий край недооценён и с новым правителем начнётся новый виток в его развитии.
— В общем, строил на тебя далеко идущие планы, но тут появилась мама, — я остановилась, подхватив с земли горстку снега, охлаждая руки, которые горели. Выйдя из стен академии, я находилась в возбуждённом состоянии, я чувствовала, что сейчас должны разрушиться стены между нами, что в этом разговоре он откроется мне как дочери той, что любил больше всех.
— И тут ты права. Это были грандиозные планы. Но здесь, в этих серых стенах, среди покрытых слоем пыли книг, я встретил её. Ты не представляешь, что я почувствовал, едва увидев Агнессу. Жизнь разделилась на до и после, и всё, что было важно до этого момента, перестало существовать. Как только отец узнал о нас, а этот момент, поверь, я пытался оттянуть как можно дольше, он сразу же попытался забрать меня обратно. Мне удалось выторговать себе год, но с условием, что мы с ней прекращаем отношения.
— Ты согласился? — даже в мыслях не могла такое представить, ведь
