как-то же я родилась, но не могла не спросить.
— Отцу сказал, что да, — мы как раз дошли до скамейки и он присел на неё, подзывая меня к себе. — Мы скрывались ото всех. Тайные встречи по ночам, записки, переданные через друзей. У Агнессы была чудесная подруга, она всячески нам помогала, прикрывая нас.
— Что же в итоге произошло?
— До окончания учебного года оставалось совсем немного, когда отец узнал, что я его обманываю. Терпением он не отличался, поэтому за мной сразу же приехали, даже времени, чтобы попрощаться и собрать вещи, не оставили.
— Ты ушёл просто так? — я была обескуражена. Как же так? Неужели мама даже не узнала, что произошло?
— Пришлось. Отец сказал, что если я ещё раз с ней увижусь либо попытаюсь как-нибудь связаться, даже через третьих лиц, то она умрёт. Сомневаться в его словах было глупо, он всегда держал слово.
— Страшный человек. Что она ему могла сделать, что противопоставить? — в груди стало больно, я представила, какой удар получила мама, когда Максимилиан пропал без объяснения причин. А ведь она уже была беременна, знала ли она тогда об этом, я уже никогда не узнаю.
— Неизвестная, пусть и очень одарённая и талантливая студентка? Ничего, конечно. Он этим воспользовался, знал, что я не смогу её защитить, сила была на его стороне.
Мне нечего было на это ответить. Всё было правдой: обычные люди не могут выступать против сильных мира сего, пусть и чужого государства. В то время отношения между нашими странами только начинали налаживаться, и никому бы и в голову не пришло портить их из-за никому неизвестной студентки. Вопросов я не задавала, и Максимилиан продолжил:
— Как я понял, Агнесса создала артефакт или амулет, который позволил ей скрыть от меня факт твоего рождения. Возможно, она была настолько сильно на меня обижена, возможно, догадалась, что вам обеим может грозить опасность. При рождении детей высвобождается огромный поток силы, не заметить который просто невозможно. По нему я бы мог тебя сразу почувствовать ещё тогда.
— Но на мне был амулет всё это время. Я сняла его только недавно, — вот и пришло моё время открывать секреты.
— Почему? — с тревогой в голосе спросил отец.
— Меня пытались убить, — я не ждала ничего хорошего от своего ответа, но то, что случилось, превзошло мои ожидания.
Глаза Максимилиана налились красным, покрывая белок алым, на кончиках пальцев появились всполохи молний, а воздух вокруг нас моментально стал чёрным из-за появившихся из ниоткуда теней.
Дни тянулись медленно, наводя скуку и уныние. Снег полностью укрыл белым одеялом города и деревни, заставляя дворников работать больше, а горожан двигаться меньше. Мороз тоже не оставался в стороне, отвоёвывая себе окна академии и разрисовывая их причудливыми узорами. Чем меньше становился день, тем сильнее я ощущала необъяснимую тревогу, поселившуюся глубоко в сердце.
С того памятного разговора у ректора и последующей беседы с Максимилианом прошло несколько недель, и моя жизнь постепенно вошла в привычное русло. С Вильгельмом, а теперь я звала его именно так даже мысленно, мы более не встречались. Словно всё решилось само собой и не подразумевало никаких наших встреч в будущем. Я получила лишь одно письмо от Кэролайн, в котором она выражала сочувствие по поводу случившегося и лелеяла надежду, что когда-нибудь я смогу их простить. Как оказалось, она тоже была не в курсе, но, будучи супругой полностью разделяла вину наравне с главой семейства. После прочтения я лишь на секунду почувствовала горечь сожаления от сложившегося мной мнения на её счёт, но решив, что сейчас я сделать с этим ничего не могу, да и не желаю, постаралась спрятать это гнетущее чувство глубоко в себя.
— Ты тоже думаешь, что я была к ней жестока и несправедлива? Да, я не испытывала к ней тех чувств, как если бы к родной матери, но ведь она тоже не слишком-то и одаряла меня своим теплом, — Брина внимательно смотрела на меня, слушая и будто понимая, что именно говорю.
— Ты слишком строга к себе. Возможно вам ещё и удастся найти общий язык, если конечно не брать в расчет твоего «папочку», — Лиззи немного резковато встала с лавочки, уже изрядно припорошенной снегом и быстрым шагом направилась в сторону академии. — Ты идёшь?
— Чуть позже, хочу немного побыть здесь. Встретимся в столовой.
Удовлетворившись мои ответом, Лиззи оставила меня одну. Вернее, не совсем одну, время от времени Брина давала о себе знать и показывалась на глаза, иногда появляясь в самые неожиданные моменты. Как объяснил отец, это для теней норма, являть себя лишь изредка, когда требуется помощь и поддержка. Видимо, сейчас она решила, что её присутствие мне необходимо.
Я села на уже изрядно покрытую снегом скамью, стоявшую под многовековым деревом и предалась мыслям. Не столько грустным, сколько невесёлым. Я думала о Крисе, о моём будущем неженихе, о навязанном договором парне. Хоть он и оправился полностью от ранения, родители не спешили возвращать его в стены академии. Я могла их понять. От Михаэля Зельена так ничего и не удалось добиться, разум его был закрыт, и сколько бы дознаватель не пытался найти этому объяснение — не смог. Не скрою, где-то в душе я немного порадовалась, что хоть кто-то щелкнул его по зубам, но если вдуматься, то это лишь усложняло всё, ведь мы так и не узнали, кто же стоит за всем произошедшим.
В редкие встречи с отцом я видела, как он напряжён из-за сложившейся ситуации, но ничего не может с этим поделать. Дела королевства требовали его присутствия за океаном, и он не мог всё время находиться рядом со мной, да я и не просила. С одной стороны, я приняла его как своего отца, как любимого матери, с другой же не могла себя заставить относиться к нему так, как было бы должно относиться к отцу. Решив себя не заставлять, да и создавать видимость любящей дочери не хотелось, я дала себе время на сближение с ним. Он понял меня, сказав, что примет любой мой выбор и что для него важно, чтобы я чувствовала себя комфортно рядом с ним. Но когда он предложил перевестись в их академию, я ответила однозначным отказом сославшись на подруг и неоконченный год обучения.
На том и порешили, не форсировать события, а ждать, благо времен для этого было достаточно, и никто нас не торопил. О том, как известие о внезапно обретённой дочери восприняли его братья
