Впрочем, мне казалось, что я выйду на улицу и на меня снизойдёт озарение, что рядом со мной… У меня было туго с фантазией, поэтому всё равно представлялась Аня, задирающая мне майку, из-под которой вываливаются две божественных полусферы.
Я купил сыр, куриное филе, не помня, есть ли у меня курица в морозилке, приправы по мелочи, укроп, десятипроцентные сливки, майонез. Смогу ли я сыграть в «майонез», который купила Аня? Предоставится ли мне возможность познакомить Аню с Пашкой и Серёгой? Доедем ли мы с ней до мамы в конце лета? Сможет ли реальность приблизиться к мечтам? Наверное её мечтам, у меня своих и не было никогда. Разве что чтобы меня любили, обо мне иногда хотя бы заботились и не лишали того малого, что у меня в жизни есть. «Лопух без амбиций», — услышал я смеющийся голос мамы. Вроде обзывала, а на деле давала понять, что и так жить можно — принимала меня без прикрас.
Возвращаясь назад, я увидел стоящую около домофона Валентину, которая смотрела прямо на меня.
— Здравствуйте ещё раз, вроде виделись сегодня с Вами.
Валентина посмотрела на меня и на миг я опешил, увидев тёмное облако в лучах заходящего солнца, с парой горящих глаз и острыми зубами.
— Не бойся, я показываю тебе, кто я есть не для того, чтобы ты испугался и убежал. Тебе недостаёт мужества, чтобы защищать леди Аннабель.
— Она сама хорошо защищается, а мне остаётся её любить, — буркнул я. Я и сам знал, что мужества мне недостаёт. Сейчас очень хотелось, чтобы что-то было иначе. — Кто ты?
— Я тот, кто дал тебе искру, Макс Шрёдингер. Ты видел её впервые, её лицо, слегка смущённое, когда она выторговывала твою жизнь у своего соратника. И тогда же её увидел я, спустя много лет поисков. То, что ты почувствовал, а я уверен, что ты помнишь это, это были отголоски того, что почувствовал я.
Я присел на лавочку. Бабушка Валентина присела рядом.
— Я заложник? — спросил я вдруг, испытывая нотки холодного и липкого страха.
— Нет, ты волен идти, но тогда ты не выслушаешь, что же я предлагаю.
— Подожди предлагать. Ты хочешь сказать, что это ты заставил меня полюбить мою Аню?
— Не в коем случае. Ты полюбил её сам. Ты лишь ощутил, каково это — любить её. Я был взаперти в разных телах, пока однажды она не стёрла тебе память и не сделала что-то со мной.
— Кто ты такой? — не унимался я. — Только без увиливаний.
— Сэр Роджер Вистсский, личный рыцарь прекрасной леди Аннабель.
— Хоть кто-то есть из вашего треклятого Олдвинда, кто не желает Аннабель смерти или как-то её использовать, — улыбнулся я.
— Воистину так.
— Хотя, я ж лопух. Ты мне на уши лапши навешал, а я её даже не замечу, — задумался я и лицо бабушки Валентины погрустнело. Угадал? Впервые?
— Я не могу доказать чистоту своих намерений словами, но слова пусты. Я же привык доказывать делом. Вспомни мои дела, и ты поймёшь, что нет у меня цели навредить прекрасной леди. Я остановил Кассандру, когда она собиралась выстрелить в тебя.
— Почему? Аннабель осталась бы твоей, забрал бы её и жил бы счастливо?
— Потому что я видел твои мысли, чувствовал то, что чувствуешь ты. Мы с тобой похожи — оба желаем ей лишь добра, оба любим её сильнее собственной жизни. Я пошёл за его высочеством Винтером когда он сказал, что уходит искать свою дочь. Он качал головой говоря, что не может просто так отыскать её среди миллиардов других людей. Я вызвался помочь и он сказал, что мне нужно будет терпеть. Что я умру, стану духом, стану служить этой цели.
— Что-то всё равно долго вы искали, — заметил я. — Аж двадцать лет.
— Я был обманут, — грустно заявила бабушка Валентина своим старческим шепелявым голосом. — Меня использовали. Меня называли «агентом», внедряли в подпольные организации и я разрушал их изнутри. И должен был разрушить Новый Бурс, но вместо этого нашёл её. Ту, которую искал, прекрасную леди Аннабель.
— Ты там стрелял в своих и чужих.
— Заметал следы. Я убил разведчика его высочества, потом нашёл тебя. Мне повезло, у тебя большое и любящее сердце, оно выдержало вселение. Я довёл тебя до дома, уложил спать, лишь после этого отправился искать себе новое тело, но это было непросто. Я решил вернуться к тебе, решил, что раз леди избрала тебя, значит ты достоин, а находясь в тебе, я смогу её защитить, но ты не пустил меня.
— Ты пиздец страшный! — передёрнуло меня.
— Я помню каждую иглу, которую воткнул в меня господин Винтер Холодное Сердце. Каждую отрезанную фалангу каждого пальца. Всю боль, что он надо мной совершил. Я прикован к нему, я в заточении, и я бы не желал ему смерти, если бы он не сошёл со своего пути. Дай мне воспользоваться твоим телом. Вместе мы сможем ей помочь.
— Ты же хотел её вернуть в Олдвинд. Она не хочет. Разве это правильно, действовать против её воли?
— У неё не было воли, она поддалась ветру перемен, — произнёс сэр Роджер в теле бабушки Валентины. — Сейчас у неё есть воля и я не стану ей перечить ни за что. Но ей так же грозит опасность. Оружие, что дурманит головы, что заставляет стоять, как вкопанный. Оружие, что было с господином Винтером всегда, лучшее, что можно придумать против неудержимой леди Аннабель.
— И ты хочешь от меня чего?
— Чтобы ты стал для леди щитом, живым щитом. Закрыл её от удара, дал ей время нанести свой. Она сильнейшая из сильных, отец ей в подмётки не годится, но она боится его — он этим воспользуется. Пожертвуешь ли ты собой, чтобы защитить леди Аннабель?
Я думал, но недолго.
— Нет, — отозвался я. — Потому что она этого не хочет.
Бабушка Валентина улыбнулась.
— И это ответ человека с большим сердцем, отдавшего собственную жизнь в распоряжение прекрасно леди. Жертвовать не нужно, достаточно лишь прикрыть её.
— Почему я выживу? Откуда такая уверенность?
— Я приму часть удара на себя, но у тебя есть нечто, что даст тебе силы — большое любящее сердце. Разум глуп, его легко затуманить, обмануть. Ему легко показать вещи, которых нет на самом деле, дать ложные ориентиры, скрыть правду. Но сердце, оно всевидяще, его нельзя обмануть.
Сэр Роджер тёмным облаком с горящими глазами, смотрел на меня.
— Мы защитим леди Аннабель? — спросил он наконец.
Не делать глупостей — не делать ничего.
— Глупо соглашаться, когда леди… Когда Аня об этой махинации ничего не знает.
— И что, она согласится использовать тебя, самого дорогого ей человека, в качестве живого щита? Что она скажет, когда ты ей это предложишь?
— Твоя правда, — вздохнул я. — И что же делать? Разве…
— Без нас, без нашей помощи, у леди Аннабель нет ни единого шанса, и она это знает, но ради тебя она старается, она прячет эмоции, она отвлекается, она подготавливается, борется. Зная, что уже проиграла.
«Я проиграла», — звучал её голос в ушах. А после её взор помутился и она не приходила в себя, пока я не стал с ней разговаривать. И даже после она была грустной. Мою Аню, леди Аннабель, поломали и собираются доломать!
— По рукам.
Глава 17. Любящее сердце
Это был цветущий сад. Яблоньки, все в россыпях белых цветов, благоухающий аромат. Я шагал по аллее, позволив себе лишь раз взглянуть вбок. Сбоку шла низенькая девушка и я не сразу её узнал: волосы аккуратно уложены в потрясающую причёску, полностью состоящую из воздушных локонов, на теле платье до самой земли, белоснежное со шнуровкой из алого золота, в цвет волосам, на руках алые браслеты, на ногах алые туфли на каблуке.
— Сэр Роджер, если бы у Вас была возможность закончить службу, что бы вы делали?
— У меня нет такой возможности, моя леди, — произнёс я хриплым басом.
— Давайте на мгновение представим, что я могу дать эту возможность.
— Вы ставите меня в затруднительное положение, моя леди. Жизнь моя посвящена служению Вам.
Она кивнула.
— А я бы хотел, наверное, стать кистью. Олдвинд, — она окинула всё своим взором, совершенно безжизненным. Вдохнула воздух полной грудью. — Здесь мне знакомо всё. Здесь картина, нарисованная опытным художником, мазки подобраны идеально, все цвета гармонируют и на неё приятно смотреть, неправда ли?
