Сжав зубы, Стэйн отвернулся, но тут же застыл, услышав звук её мелодичного голоса. И поразили его не сказанные ведьмой слова. А то, что она произнесла их на его языке!
Глава 3
— Украшения, которые тебе достались убийством и разбоем? Уверена, они всё ещё запятнаны кровью своей предыдущей хозяйки.
Поражённый неожиданным открытием, викинг был не в силах что-либо ответить. Ведьма всё это время говорила на его языке! Да она ввела в заблуждение всех здесь! Эта мысль крутилась в голове Стэйна, вытесняя собой все остальные, и он затруднялся для себя решить, что именно его переполняло: радость или негодование.
Не обращая внимания на его замешательство, Яра усмехнулась:
— Если ты успел заметить, я не особо интересуюсь украшениями. Они, знаешь ли, мешают в бою, —добавила она, усмехнувшись. — А если ты действительно хочешь меня порадовать, лучше верни мне мой клинок, что сейчас покоится за поясом твоего брата. Его рукоять ищет моя ладонь, и пока он в чужих руках, сердце мое неспокойно.
Яра нисколько не жалела, что выдала себя. За эти дни она увидела и услышала достаточно, скрываться и далее уже не имело никакого смысла.
— Ты говоришь как воин. Но твои сражения закончились, — Стэйн произнёс эти слова необдуманно, вовсе не желая с ней спорить.
— А ты говоришь как варвар, — не осталась Яра в долгу.
И увидев хищный блеск в глазах ведьмы, викинг решил ковать железо, пока горячо.
«Что ж, чем быстрее она поймёт своё предназначение, тем лучше», — сказал он себе и нанёс решающий удар:
— Только в случае крайней нужды женщинам дóлжно брать в руки оружие. Теперь, когда ты станешь моей женой, заботы твои должны обратиться к очагу, рукоделию и воспитанию детей. Я же, как мужчина, ябеспечу тебя всем, чем только пожелаешь. Теперь мне есть для кого сражаться!
Глаза Яры угрожающе сверкнули, на этот раз поразив викинга потусторонним мерцанием. Совсем как в той тёмной вонючей каморе, где он без малого пал, сражённый её «детским мечом». Возможно, именно это нелицеприятное для него воспоминание и заставило Стэйна продолжить:
— Пойми, оружие, что тебе под силу удержать, не достойно воина. А эти ваши луки, которыми обороняются англосаксы, — они для охотников и трусов, что стреляют в спину. Меч и топор — вот истинное оружие, но они слишком тяжелы для этих белых ручек.
И Стейн потянулся к ее руке, но Яра тут же оттолкнула его и вскочила на ноги.
— Ты глупец, Стейн, сын Вольфа Ирвенга, если действительно считаешь, что я собираюсь тебя слушаться! — Яра расхохоталась ему в лицо, привлекая внимание остальных.
— Не переходи грань, женщина! — процедил сквозь зубы Стейн, тяжело дыша.
Но девушку уже было не остановить. Как же её злил этот глупый мальчишка, возомнивший себя мужчиной! Приблизившись к нему вплотную, она зло зашипела:
— Ты — не Великий Вольф! Скажи мне подобное твой отец — я бы, возможно, вняла его словам. Но ты —мне не ровня!
Кровь моментально вскипела в жилах северянина, и его кулак сам собой метнулся к лицу девушки.
Яра ловко увернулась, а сам Стэйн был перехвачен внезапно подоспевшим Эйнаром. Стэйн пожалел о том, что сделал, сразу, в то же мгновение. Проклятая импульсивность! Она всегда туманила голову и мешала принять верное решение. А в делах сердечных она мешала еще больше, чем в бою. Тем более что старший брат не дремал и все время дышал ему в затылок.
А также не дремали Атли и Торстэйн — сыновья павшего конунга Харальдссона. Вместе с отцом они плыли к берегам Англии, как старшие сыновья предводителя этого похода. Им принадлежали власть и неоспоримый авторитет среди викингов. А возвращались домой они как обычные воины, да ещё и в одном драккаре с тем, кто сразил их отца. Это ли не позор? Молодой Волк одним махом отнял не только их земли и титул, он забрал нечто более ценное — уважение, прежде всего к самим себе.
Каждый из них был полон решимости отомстить, и вот настал удобный момент. Переглянувшись с братом, Торстэйн вынул из-за пояса нож. Атли последовал его примеру, надвигаясь на стоящего к ним спиной Эйнара.
Первой опомнилась Яра. Когда Эйнар встал между ней и своим братом, девушка непроизвольно оглянулась, зацепившись взглядом за две рослые фигуры. Время для неё словно замедлило свой бег, и Яра видела лишь медленно поднимающуюся руку северянина, с зажатым в ней ножом. Её тело среагировало быстрее разума, а рука, словно молния, выхватила из-за пояса Эйнара клинок. Чётким отточеным движением Яра запустила его в горло викингу. Диковинный нож, инкрустированный самоцветами, был подарком конунга Харальдссона своему сыну. Он выпал из руки Торстэйна, а сам северянин осел на палубу, заливая ту своей кровью.
И только тогда Яра осознала, что произошло. Интересно, будь у неё больше времени на то, чтобы осмыслить свои действия, поступила бы она так же? Или позволила бы сыну Вольфа погибнуть?
Именно в этот момент она и осознала, что не желает смерти ни одному из них. Это ведь Его сыновья, плоть от плоти его! И какую бы личную неприязнь она к ним ни питала, они — его продолжение.
Атли был сразу же перехвачен. И даже если бы Гудрум не подоспел вовремя, вряд ли он смог бы что-то предпринять. Ведомый отцом и старшим братом, противостоять в одиночку многократно более сильному врагу он бы не решился.
Между тем Эйнар неспешно приблизился к нему, подавляя одним лишь взглядом, и Атли не выдержал —отвёл и опустил глаза.
— Протянуть под килем, — коротко распорядился Молодой Волк.
Паршивая смерть, мучительная. Вся сущность Яры воспротивилась, она не хотела ни участвовать, ни даже присутствовать при этом. Пока Атли связывали, Эйнар отёр Ярин клинок об одежду поверженного соперника и, не сводя глаз с девушки, приблизился к ней. После некоторых раздумий, Молодой Волк молча вернул ей нож как знак доброй воли и благодарности.
И только его рукоять легла девушке в ладонь, как Яра вновь метнула его в ожидающего своей казни викинга. На этот раз клинок попал прямо в сердце, подарив Атли быструю смерть.
В наступившей гнетущей тишине раздался смех Стэйна, в то время как Эйнар не сводил с Яры напряжённого взгляда. Отдать девушке клинок было его выбором. А Яра только что сделала свой.
Глава 4
Берега Гёталанда неумолимо приближались — об этом свидетельствовали всё более прохладные ночи, а также радостное нетерпение на грубых обветренных лицах мореходов.
Холодный ветер подгонял парусные ладьи в сторону родных берегов, и северяне, все как один, находились в приподнятом настроении.
Наблюдая за этими людьми, Яра невольно радовалась вместе с ними: дома их ждали родные и близкие. Наверное, лишь завидев корабли издали, они начнут толпиться у пристаней, встречая своих мужей, отцов и сыновей.
А у самой Яры на душе было так неспокойно, словно там скреблись тысячи кошек. Это можно было бы объяснить предстоящей встречей, если бы не всевозрастающая тревога. Необъяснимый страх простирал свои липкие щупальца за шиворот, проникая в самое сердце. Будто что-то должно было произойти. Что-то непоправимое.
Эйнар был тоже как никогда сосредоточен. Он стоял на носу судна, вглядываясь вдаль, только скулы его нервно сжимались от гнетущего предчувствия.
Его драккар шёл в первой линии, рассекая плотную утреннюю дымку. Низкие слоистые облака сливались с туманом и простирались над морской гладью, надёжно укутывая кругозор. Он лишь раз оглянулся, зацепившись взглядом за Яру, и та поняла его без единого слова. Девушка приблизилась и застыла подле, а за спиной её занял своё место Стэйн.
Всё оказалось настолько легко и естественно, словно Яра всю жизнь только этим и занималась. Природа откликнулась на её зов сразу — застилавшая водные просторы пелена стала рассеиваться на глазах, открывая их взглядам ещё далёкие, сливающиеся с горизонтом берега Гёталанда.
