— Боги… так он… он пленник?..
Мужчина усмехнулся, оторвался наконец от еды, вытер салфеткой рот и поднял на леди единственный глаз.
— Долго же до вас доходило. Признаться честно, я думал Алесса ввела вас в курс дела с самого начала, и вы просто отыгрываете роль глупышки. — Он пожал плечами. — Странно. Вы же сестры. Семья. Но, впрочем, не моё дело. Теперь вы все знаете. Не наделайте глупостей.
Каков мерзавец! Лира выскочила из обеденной вслед за лордом. Ей невыносимо было находиться с этим демоном за одним столом! Она шла быстро, почти бежала по коридору. Боги… вот почему лорд Дормонд так хорошо знал историю этого края, вот почему так сочувствовал северу, вот почему так зло говорил об одноглазом, потому что тот его сторож, а сам он… северянин. Пленный северянин. Но почему король не казнил его, как поступал со всеми уроженцами островов? Почему ему прочат титул наместника будущих северных провинций? Почему она никогда не слышала о некоем Дормонде при дворе? Неужели… Но… О боги! Старые и новые, живые и мёртвые, тёмные и светлые! Всемилостивые боги!
Увидев в окне, как лорд Дормонд быстрым шагом вышел из поместья и пошёл в сад, Лира ускорилась и выбежала за ним.
— Вы! — запыхавшись, крикнула она, нагоняя жениха. — Вы, Бриган Рунлейвсон! Бастард конунга! О вас… о вас говорил весь двор десять лет тому назад, я слышала от сестры и отца, люди до сих пор о вас шепчутся… но вас не казнили…
— Ещё бы! — рыкнул лорд, обозленным медведем мечась по барбарисовой аллее. — Глупо казнить любимчика конунга. Его ведь можно посадить на северный трон, как тряпичную куклу. Разве не хитро, а?
— О боги…
— Богов нет, — отрезал лорд, выхватывая бурдюк из подсумка и жадно прижимая его к губам.
Лира медленно осела на скамью, на которой ещё утром истекала слезами из — за предательства жениха. Сейчас же ей было его жаль… Кто не знал историю плененного принца — бастарда? Конечно, не в подробностях, но слухи! слухами полнится каждый альков, слухи ходят по коридорам вслед за придворными, слухи витают в воздухе, и все ими дышат, хотят того или нет. А уж слухи о севере… говорили, что у конунга было «девять наследников и один сын», девять законных детей и один бастард, любимый ребенок, прижитый от жрицы какого-то северного бога. Бастард рос с матерью при храме, но учил его отец и отец же сделал из него своего приемника, должного обойти в гонке за трон всех остальных детей. Но наследники прознали о том слишком рано и ещё при жизни конунга стали делить власть, так на островах началась бойня, в которой брат шёл на брата, старшие убивали друг друга, а младших душили в люльках. И так страшно и жестоко они воевали, что сам конунг не смог примирить их меж собою, ему оставалось только день ото дня хоронить своих детей. Глупо было не воспользоваться слабостью неукротимого врага, потому Королевство набросилось на острова с удвоенной силой. Насколько знала Лира из дворцовых сплетен, это на какое-то время заставило братьев объединиться с отцом и дать бой короне, пока один из них все же не решился на шаг отчаяния и не сдал бастарда Королевству. Не известно, что корона обещала тому сыну конунга за помощь, не известно выполнила ли обещание, но так Бриган Рунлейвсон оказался в плену у короны. И вот сейчас он стоит перед Лирой, тяжело дышит, опираясь на скамью и смотрит в сторону, думая о чем-то своём.
— Мне… мне очень жаль…
— Придержи жалость для себя, милая леди. Это тебя насильно выдают замуж за северянскую богомерзь, не меня, — северянин снова пригубил.
Забавно… они и впрямь с ним в одной клетке…
— Как… как так вышло… как вы согласились?..
— На что? На плен? — медведь усмехнулся. — Дураком был. Молодым. Подыхать не хотел. Думал, сбегу, найду лазейку, схитрю, не зря же Лисом звали. А они, твари, и того мне сунут и этого. И титул, и яств, и девок, только отрекись от своих богов, надень знамя Отца, в сказке жить будешь, на трон северный сядешь. Умеют они. Сестра твоя особенно.
— О да! — Лира невесело хохотнула. — Это точно.
— Что, тебя она тоже нашла как уговорить?
— Она и глухого уговорит.
Не знает он только, что не одна корона на него виды имеет. И что боги есть, и боги хотят его заполучить. Почему Папа Ромох выбрал северянина, человека другой веры да ещё и ценного пленника короны? Может, это и делает его особенным и избранным? Знает ли Альма? Впрочем, даже если и знает, ей, верно, нет дела до дрязг между земными властителями, ее ведут Боги.
— Теперь уже все не важно, — тихо заговорил северный принц, — отец помер. Братья не выстоят. Если там ещё кто-то из них остался… Хорошо бы этот мелкий ублюдок Ярок ещё живой был. Мне с ним ещё поквитаться надо.
— Ярок?
— Да. Сопляк, что сдал меня короне. Как давно все это было, а…
— А… а меня… меня вы…
— Что? В постели придушу? — лорд засмеялся, опуская большую руку ей на плечо, как тогда, у Красной Пасти. — Нет, к чему это все. Я годы раздумывал, как прибью всех на этой чертовой земле, но я был молодым балбесом и не понимал, что в смерти невиновных проку нет, впрочем, как и в этой борьбе… уже нет. Ты станешь моей женой. А я наместником короля на островах. По-честному, так и я уже давно не северянин. Вытравили. Сколько можно, в самом деле, хранить эту жажду мести? Десять лет прошло. Пора закончить все это.
— Но… я же вижу, как вам горько… неужели вы…
— И что, что горько? — Бриган Рунлейвсон остро посмотрел на неё. — Север вот — вот падёт. Не будет больше свободного севера. Корона получит доступ к морским дорогам, оставшиеся северяне, которые признают новую власть, будут жить в мире и достатке. Кончилась битва, проиграна. Может оно и к лучшему. Поэтому, о том, что узнала сейчас, забудь. Я лорд Дормонд и твой жених. Остальное — прах и пепел.
Прах и пепел, мысленно повторила Валирейн, глядя на круглый шрам на своей ладони. Прах и пепел…
***
С тех пор в леди Оронца поселилось скользкое чувство, словно бы она предаёт кого-то очень близкого, доверившегося ей, родного. Хоть она ещё и не стала женой лорду, хоть она ещё не родила ему детей и не прожила с ним годы, но мысль о том, что боги воспользуются им так же, как Королевство, исколола ей совесть. После того разговора лорд Дормонд стал к ней необыкновенно участлив. Он проводил с нею больше времени, чем с флягой, он даже побеспокоился о пропавшей Альме и предложил леди заняться её поисками, но Лира отмахнулась, не глядя ему в глаза, мол с нею бывает, ушла в лес за травами, скоро воротится. Он был на каждом завтраке, обеде и ужине, и больше не пускал сира Вароя за их стол. Он стал совсем другим, и потому Лире ещё болезненнее пришлись вести от Альмы.
Сир Галлир передал ей письмо ночью в конюшне, наказал сжечь его после прочтения и не писать ответа. Ведьма говорила, что наконец-то смогла выйти на связь с Древними и получила указания. Лира должна была заручиться доверием лорда и в указанный час привести его к месту ритуала. Всё нужно будет делать быстро и тайно, чтобы никто не прознал, особенно слуга Гаракаса. Ритуал случится в период, когда око ночи будет закрыто и тёмные боги не смогут подглядеть за ними. Ждать осталось не долго, пишет Альма, действуй смело и быстро, будь ласкова и любовна к жениху. Вскоре все решиться, и ты обретёшь великие силы и великую свободу, дитя Лима. Матерь богов, добавила ведьма в конце. Так она еще не называла Лиру. Неужели это новый титул, данный ей Сашией и Папой Ромохом?..
Она так хотела всего этого, так мечтала, так гордилась своей избранностью… а теперь ей так горько от этих мыслей, так жалко предавать лорда, так… глупо, сказала бы Альма. Как все глупо складывается, как глупо… или может… может это боги испытывают её на верность? Дают ей выбор, дают ей право решить судьбу Лима и всего людского мира… Тяжело быть избранной. Тяжело принимать решения и держать ответ за чужие жизни.
Кто бы помог, кто бы дал совет…
Она знала, что встретит его там, среди лошадей, уж больно он их любил. От Сорки она слышала, что конюхи не слишком довольны, что какой-то гвардеец лезет к ним с поучениями, как, дескать, правильнее ухаживать за лошадками, дескать, к каждой нужен свой подход, да и корм можно разнообразить, даже не можно, а очень даже нужно. Биро как раз пререкался с главным конюхом, когда Лира подходила к конюшням.
