— И ты не знал, что Папа выдвинет твоего брата, Пржемысл? — удивлялся французский граф, не повышая своего голоса, но его всё равно было слышно лучше всех остальных.
Из-за этого вопроса, который услышали все, в тронном зале правителя христианского мира вновь воцарилась тишина. Во время неё высший сел во главе стола, где ему выделили место. Он видел обескураженные лица и спокойное строгое лицо Григория. Одежда на Папе Римском сияла чистотой и простотой, чем нравилась Альвиану. Только несколько цепей с золотым крестом висели на его мясистой шее.
— Бедржих Пржемысл, — разнёсся, как гром, голос Папы, — Отрёкшийся от престола чешский король. Как мы с вами знаем, Фридрих II разочаровал не только Священный престол, но и Бога. Своей нерешительностью, а в последствии агрессивностью, он заслужил отречения от титула Императора Священной Римской Империи.
— Но Фридрих вернул христианам Священные Земли, — не согласился седой мужчина, который занимал титул графа верхней Лотарингии.
— Но через сколько кругов ада он провёл нас?! — воскликнул епископ, напротив Отакара, — Мы должны были сразу убрать его, а не ждать, пока он станет считать себя всемогущим! Императорское место достойно высшего человека! Того, кто будет идти по пути Божьему!
— Фридрих — антихрист, — подхватил другой мужчина, сидящий рядом с Альвианом, — Это должно быть понятно и ребёнку.
— Поэтому, — остановил Григорий IX возрастающее возбуждение присутствующих, — Я хочу, чтобы Бедржих занял его место. Особенно хочу услышать ваше мнение, Пржемысл Отакар. У вас с Бедржихом была семейная война.
— Вы сами поставили на место Бедржиха своего человека, — съязвил Отакар, — Ольдржих заставил Бедржиха написать отказ от трона.
— И я считал, что в этом виноват Отакар, — схватил Альвиан, зная историю королевской семьи не хуже своей, — Поэтому я собрал восстание против него, но очень скоро признал свою ошибку.
Графы и короли переглядывались, обдумывая сказанное. Некоторые рассчитывали, что Императорская корона достанется им и это сможет добавить достатка в их земли и в их собственные карманы. Многим это было выгодно в военных целях. Императорские войска были больше, чем их в отдельности, а значит шанс одержать победу — выше. Но если сам Папа Римский предлагает кого-то, то можно было считать, что выбор был сделан. Отакар видел сомнения в глазах людей и встал с места.
— Я думаю, что Бедржих достоин Императорской короны, — начал Пржемысл, не смотря никому в глаза, — Он мастер переговоров, что немало важно для данного титула. С его способностями в политике, мы сможем увеличить влияние Священной Империи. Ведь именно он помог мне с присоединением Моравии.
Врата вновь растворились. Альвиан повернул голову, чтобы увидеть входящего. Он был так увлечён происходящим, что не смог уловить присутствие знакомого человека, которого не должно было быть здесь.
Владислав встал рядом со своим «братом», смотря прямо на Григория. Он улыбался так, что Отакар оторопел больше, чем от присутствия высшего. Такую улыбку он видел в последний раз до их ссоры. Когда они были только братьями. Без титулов и без личных конфликтов. Маркграф Моравии стоял во всём своём здравии в тёплом плаще с мехом. Волосы, подстриженные до ушей, растрепались во время быстрой езды. Его советник Леонард узнал от Константина, что чешский король получил письмо от Папы Римского, где говорилось о переизбрании Императора. Тогда Владислав собрал вещи и в спешке направился в Рим. И когда на месте нового претендента Владислав увидел Бедржиха, он облегчённо вздохнул.
— Надеюсь, что я ничего не пропустил, — улыбка сверкала на пыльном лице маркграфа.
— Отакар как раз начал свою речь в поддержку Бедржиха, — спокойно ответил Папа, — Ты вовремя.
— Тогда и я хочу вставить своё слово! Все сидящие здесь, не должны сомневаться в этом человеке. Я знаю его с младенчества. Он — истинный правитель, которого все видят в качестве справедливого и сильного Императора. Несмотря на то, что он смог лишить меня многих привилегий, — Владислав засмеялся, — Я верю ему и не сомневаюсь в его политике. Зря Ольдржих сместил его.
Король Чехии и Альвиан переглянулись. В сердце высшего ударило чувство вины, но он не мог понять из-за чего. Но он намеревался идти до конца. Его сила сможет вернуть Эдемское спокойствие в мир. А разве не этого требует Бог… и истинные, в которых Альвиан верил больше? Мари оказалась перед ним. Она положила руку высшего на свою бархатную щёку и ласково смотрела на него. Прекрасное видение прервал грубый голос Григория IX, который объявил голосование. Люди, имеющие власть, единогласно подняли руки вверх, несмотря на их внутренние сомнения. Даже Владислав, чей голос не имел значения, стоял с гордо поднятым подбородком и тянущейся рукой.
— Единогласно! — подвёл итог Папа Римский, который с момента первой встречи с высшим был под его властью.
Все расходились с осадком сомнения и разочарования на душе. Они не были уверены, что кто-то другой мог бы стать Императором. А предложение Григория IX решило все распри и не начавшиеся недовольства. Папа Римский встал со своего места самый последний и направился к некоронованному Императору в окружении братьев.
— Я надеюсь, что моё мнение о тебе не было ошибочным, — Папа Римский поправил белые рукава, — Коронация пройдёт в Ахене через неделю. Как всегда. И…. нужно, чтобы ты был без маски.
— Моё лицо изуродовано, — сразу отказался Альвиан, — Я не хочу, чтобы окружающие боялись меня.
— Для Бога не важно какое у тебя лицо, главное, чтобы ты был чист в своих помыслах.
Альвиан кивнул головой. Григорий IX попрощался с присутствующими и ушёл. Это был единственный на это время Папа, который не любил, когда его руки лобызают чужие губы. Некоторые списывали это на брезгливость, а некоторые на высокомерие. Но на самом деле Священный Король страдал от кожного заболевания, которое ужасно мучало его при прикосновениях к коже. От одежды всё тело Григория покрывалось сыпью, а иногда и волдырями. Об этом никто не знал. Никто, кроме Альвиана.
Три сына Владислава II вышли на улицу, где уже гуляли проснувшиеся люди. Высший удивился, как быстро может поменяться город и звуки вокруг. Голоса разносились не только по воздуху, где слышал его каждый, кто имел слух, но и в более тонкой части пространства, где обитали мысли людей. Владислав вдохнул Римский тёплый воздух в свои лёгкие и потянулся. Отакар не переставал наблюдать за ним, удивляясь изменениям в его поведении.
— С чего ты решил приехать сюда? — спросил чешский король.
— Мне приснился сон, где на месте Императора сидел Бедржих, — признался Владислав, повернувшись к брату, — Я знал, что так и будет, поэтому приехал, чтобы быть непосредственным свидетелем. К тому же, я хотел поговорить с тобой, Отакар.
— О чём же?
— Я хочу, чтобы ты подписал кое-какие бумаги для меня, — Владислав замолчал, но после удивлённого взгляда среднего брата продолжил, — Я хочу присоединиться к Священной Римской Империи. После твоего откровения, Бедржих, я решил, что хочу идти по пути Господнему. Быть ближе к нему, чтобы искупить свою вину.
Альвиан посмотрел на Отакара. Мужчина вздохнул и пожал плечами. Он не мог отказать своему брату в такой мелочи, тем более, если им движут такие побуждения.
— Конечно, — согласился он и подозвал советника к себе, — Он покажет тебе мои покои. Жди меня там. Я скоро буду.
Владислав повиновался и последовал за незнакомым мужчиной. Король остался наедине с будущим Императором. Он не знал, как начать разговор. То, что его советник вдруг решил воспользоваться своим вымышленным именем — не злило его. Отакар словно знал это ещё с того момента, как увидел беловолосого парня той ночью в картинной галерее. Всё захлопнулось в ту секунду, когда Альвиан появился в дверях залы. Это было начало конца для Отакара. Будто он исполнил то, что должен был. И сейчас внутри него была звенящая пустота.
— Ваше Величество, — обратился Альвиан к королю, но тут же замолчал.
