Истана посмотрела вниз, и вновь вверх на Маара, дыша еще резче, еще чаще. В глазах твердеет лед.
— Прошу, только не сейчас, — дрогнул ее голос чуть хрипло.
— Именно сейчас. Ты должна думать только обо мне Истана и ни ком больше. Волноваться только за меня, потому что я — твой хозяин. Я хочу, чтобы ты жадно вобрала мой член в рот. Я очень сильно зол и возбужден и мне нужно выплеснуть это напряжение, и лучшего местечка, чем твое горлышко сейчас нет, ассáру, — собственные слова полосуют хлыстами нещадно, распаляя еще большую жажду и гнев, непонятно на кого, на нее или на себя, что не может держать свое похоть в узде. На протяжении всего пути Истана находясь в близости от него вынуждали Ремарт метаться в беспомощности и напряжении и кажется это дошло до своего исхода.
— Нет! — упрямо сжала губы плотнее. Лед в глазах ассáру разбился в дребезги, когда она поняла, что пощады не будет. Ненависть ужалила Маара сразу со всех сторон, как сотни змей.
— Ты же знаешь, что мне не нужно твое согласие, ассáру. Ты сделаешь это сама, или…, — Маар обхватил горячий член высвобождая его из ставших тесных штанов, другой рукой собрал в кулак волосы на затылке девушки, дернул, не сильно, но голова Истаны откинулась назад. — …или, я помогу тебе.
Истана сглотнула, неподвижно смотря на исгара, теперь глаза ее потемнели, заволоклись дымкой призрения и ярости. Такой дикой, свирепой. Ассáру задышала с шумом.
— Гори в аду, исгар.
4_6 Maap
— Проглотишь все до капли, — заключил Маар. Ассáру никогда не научится держать язык за зубами. Если не может, пусть применят его в более полезном русле.
Истана вспыхнула, вылив на исгара лавину гнева, и тут же погасла, когда ее губы оказались возле члена. Очень близко. Горячее тепло дыхания скользило по тонкой коже возбужденной, готовой к действию плоти. Маар мог бы сломить ее одним движением, подчинить, но теперь знал, что она способна и сама повиноваться ему. Исгáру это нравилось. Он хотел, чтобы ассáру сама ласкала его.
Истана дышала теперь глубже, упрямо не желала его касаться.
— Не заставляй отряд задерживаться. Или ты хочешь, чтобы все поняли, чем мы тут занимаемся? Думаю, тебе станет неловко.
— Ненавижу тебя… — процедила ассáру сквозь зубы, сверкая глазами. — Не боишься остаться без достоинства?
— Жду, когда твои зубки вгрызутся в меня.
Маара даже качнуло от нетерпения, его все больше распирало желание и возбуждение. Остановиться теперь невозможно, наблюдая, как ее губы подрагивают, как распахиваются ресницы, открывая голубизну неба. Его колотило от ее хоть и колючего, но невинного вида. Такого непорочного, что он мог кончить только лишь от этого. Его штормило от одной мысли, что он у нее первый во всем. Он ожидал, когда эти бордовые, как виноградный сок, губы раскроются, мягко и в то же время упруго сомкнутся вокруг его члена. Но внутри ассáру борьба, она оглушала Маара. Сопротивление, через которое Истана не может переступить. Маар провел пальцем по ее нижней губе. Истана опустила ресницы и непроизвольно дернула подбородком. Он разомкнул ее плотно сжатые губы пальцем, провел по стиснутым зубам, разжимая их, ассáру подчинилась, становясь мягкой и безвольной. Исгáр едва не кончил, когда его палец оказался в теплом мягком ротике. Он задвигал им, вынуждая Истану посасывать фалангу. Она дышала все чаще, ее грудь вздымалась взволнованно, веера темных ресниц трепетали на белых щеках, ассáру, к его удивлению, теперь сгорала от стыда, и белая кожа лица начала зарозоветь. Маар убрал палец и качнул бедрами, плавно ткнув крупную головку члена в горящие и мягкие губы. Горячий всплеск ударил одновременно и в голову, и в пах, вынуждая запьянеть разом, раскачивая стены. Ремарт обхватил ее затылок, собирая в кулак волосы, потянул назад.
— Посмотри на меня, ассáру, — приказал, туго втягивая в себя воздух.
Истана выполнила его волю не сразу, но смиренно распахнула глаза. Маар разбился в дребезги об лед ее несгибаемости и твердости. И невозможно пробиться, окунуться до самого дна, чтобы узнать, что творится там, на глубине.
Маар, держа ее затылок, провел головкой члена по ее манящим губам, упиваясь их нежностью и чистотой, купаясь в ослепительных вспышках стеснения ассáру. Даже и не предполагал, что она так будет смущаться.
— Смотри на меня и открой рот шире.
Ассáру медлила — испытывала его и дразнила невыносимо. Маар обхватил ее голову обеими руками, толкаясь в распахнутый рот, мягкий и горячий. Губы Истаны растянулись вокруг плоти до предела, приняли его. Но Истана не желала подаваться вперед, чтобы ласкать его дальше. Ремарт толкнулся немного глубже и отвел бедра назад, чтобы вновь толкнуться.
Истана попыталась отстраниться, но Маар удерживал, не покидая ее рта, скользил в мягком захвате губ, распахнутом для него, плавно и размеренно, слыша, как судорожно она дышит, как ладошки с похолодевшими пальчиками напряженно упираются в его бедра, все еще порываясь высвободиться, занося кинжал своего презрения, метясь и не попадая. Маара кольнуло сомнение в правильности своих действий, но он тут же отмел их. Чем эта холодная горделивая сучка отличается от остальных сук, которых он драл? Кем эта ассáру возомнила себя, думая, что ее щель имеет какую-то особую ценность? Так сопротивляется, будто он требует от нее что-то непотребное и грязное. Маара взяла злость, и это еще больше его разгорячило.
4_7 Maap
— Где же твой язык, Истана, ведь он мог ответить мне куда красноречивей, — глухо простонал Маар, балансируя где-то на грани пропасти.
В ответ Истана свирепо задышала, пронзая его кинжалами презрения. Ее горячее дыхание опаляло тонкую чувствительную кожу члена. Ремарт задвигался резче, вдалбливаясь в рот, но пока не на всю длину. Глаза ассáру потемнели до грозовых туч, в глубине рождались золотые сухие всполохи и разили исгара копьями, прошибая насквозь. Ремарт двигался короткими твердыми толчками, завоевывая ассáру с каждым движением, заполняя полость ее рта, продвигаясь все глубже. В последний миг толкнулся неожиданно глубоко, до самого упора. Ошеломление ассáру прокатилось по телу Маара ледяной волной. Ресницы Истаны увлажнились, но она смотрела на него неотрывно и испуганно. Синие волны будто расступились, оголяя дно ее глаз, на котором сверкнули жемчужины искренности, открытости, нежности. Это сразило Маара. Но в следующий миг глаза ассáру замутились проступившей влагой, скрывая манящее дно. Мужчина продолжил двигаться, пока Истана не стала принимать его глубже, судорожно вдавливая ногти в бедра.
Ремарта то накрывала волна удовольствия, то отступала, когда он отстранял бедра, доводя его до помутнения, до болезненных спазмов внизу живота. Он прикрыл веки, испуская теперь сам короткие тяжелые вдохи, не пытаясь даже скрыть от глаз ассáру, что испытывает, а она продолжала смотреть на него, зло наблюдая, как он подбирается к вершине экстаза. Он испытывал запредельное удовольствие в равной пропорции отторжением, которое испытывала ассáру, и это противоречие, противоположности схлестывались, свиваясь в сокрушительный вихрь, грозя разорвать обоих в пыль до мельчайших крупиц. Но Маар сам сдерживался, чтобы еще немного продлить это ядовитое блаженство, прожигающее его естество. До тех пор, пока горячая волна не разнеслась бешено по телу короткими и частыми импульсами, толкаясь по венам жаром, делая тело неимоверно тяжелым. Он взорвался, обильно проливаясь вязким семенем в открытое горло Истаны, наполняя ее горячий рот, судорожной блажью растекаясь по ее языку.
Маар нависал над ней сломленным ураганом дубом, дышал тяжело и надрывно, не желая покидать рот ассáру. Истана впилась ногтями в его запястья, вынуждая высвободить ее, давила затуманенным взглядом, порываясь немедленно вытолкнуть из глотки все содержимое.
— Расслабь связки, — велел Маар, твердо оглаживая горло Истаны пальцами, бессильно злясь. — Глотай, — стиснул крепче обессиленную девушку, безнадежно бьющуюся в его руках, не давая никакого выбора.
