- Да нет, господин Демьян, не было никого. Я просто услышала шум, уж испугалась, сами ведь помните...
- Мне докладывали... - Дамиан замялся, осмотрел поляну, пытаясь уловить, был ли здесь кто-то ещё. - Я слышал, что всех бандитов в этом лесу выловили. Теперь тут безопасно.
- Да, вероятно, так и есть, - вся её фигурка дышала облегчением, как и лицо, и улыбка. - Просто по привычке боюсь.
- Долго боялась? - спросил Дамиан, и в голосе его промелькнула нежность.
Она не смотрела на него, всё неверяще покачивая головой.
- Долго, - сказала с усмешкой, рассматривая травы в своей корзинке.
- А что ж ходила в лес, если боялась, Валери? - так же тихо и ласково спросил Дамиан, делая к ней ещё один шаг.
Она выдохнула, чуть приоткрыв рот, будто хотела что-то сказать, но только улыбнулась и посмотрела ему в глаза. Крошки голубого острого льда прокатились от макушки и до копчика принца.
- Мне нужна тишина и покой, чтобы восстановить силы. Без этого не могу работать. Потому и хожу в лес, - она опять улыбнулась и отвела взгляд.
- Ты маг? - спросил Дамиан, чувствуя, как к любопытству примешивается удивление. А ещё желание. Желание взять эту тонкую ладонь в свою, почувствовать её тепло, поцеловать. И пряча от себя самого это желание, реджи сцепил руки за спиной.
- Я? - снова острые голубые льдинки колючей россыпью прокатились по спине от этого взгляда. - Ну что вы, господин Демьян! Откуда?
И пожала плечиком. Узким, покатым, совсем девичьим. И от этого жеста без капли кокетства или фальши, такого знакомого и родного, сразу вспомнилось, как пахнет это плечико и какое оно на вкус и на ощупь. Пришлось крепче сжать челюсти, надеясь вернуть разум, успокоить кипящую кровь и отогнать воспоминания.
- Просто если долго работать, особенно что-то придумывать, потом нужна тишина и одиночество, - продолжила она объяснять, и принцу уже казалось, что она светится и притягивает к себе.
Дамиан молча смотрел на женщину, которая отводила от неловкости взгляд, и думал о том, что стоит её работы отдать придворным магам, пусть посмотрят. Уж очень знакомую картину сейчас она описывала. Не ему знакомую, но по теории магии. Удивляло то, что она до сих пор не знает о своём даре.
- А тогда в лесу, когда я случайно оказался рядом... - от его слов она сжалась и на лбу залегла складка от горечи и страха, - тоже хотела побыть в тишине и одиночестве?
Она покусала губу, глядя на травы, в которых утопал подол её немодного платья из простой невзрачной ткани.
- Да... - ответила тихо.
- Чего они хотели?
Она сглотнула с усилием и, так же не поднимая взгляда, тихо проговорила:
- Долги требовали. Долги мужа.
- Но ведь... - и понимая, как глупо звучало бы его «ты же вдова! какие долги?», спросил о другом: - твой муж брал в долг у бандитов?
Дамиан и сам не заметил, как подошёл к Валери совсем близко, и сейчас держал её за руку. Пальцы были холодными и мелко вздрагивали.
- Я не знаю точно, но... может, он был с ними заодно... - тихо, едва слышно, проговорила Валери и прикрыла глаза. Маленькая слезинка выкатилась из-под ресниц, и Дамиан, что пытался согреть её холодную ладонь в своей, поцеловал эти тонкие пальцы, пахнущие лесом и травой. - Очень за детей страшно... было.
Её глаза оказались совсем рядом - ещё более яркие от слёз, испуганные и виноватые.
- Он всё говорил, что скоро разбогатеем, - от горькой усмешки складка на лбу стала глубже и ещё горше. - Ему всё мало было, сколько бы я ни зарабатывала, сидя по ночам над кружевом.
- Ты зарабатывала? - боясь спугнуть её откровенность, тихо удивился реджи. Женщина только кивнула, шмыгнув носом, и склонила голову.
- И хозяйство вела, и детей рожала, и зарабатывала... - выбившиеся волосы закрыли лицо тонкой вуалью. И Дамиан не удержался от вопроса, что уже давно не давал ему покоя.
- Ты... любила его?
Валери вскинула взгляд, и теперь уже горячая волна обжигающих острых и жалящих искр опалила позвоночник принца от шеи до копчика, возвращаясь вверх совсем другой волной. Женщина смотрела на Дамиана, и на лице её были смешаны горечь, боль, неловкость и что-то ещё, что-то непонятное, что-то, отчего сердце болезненно сжалось. Валери едва заметно покачала головой.
- Нет... Какая любовь в четырнадцать лет? Выскочила замуж, потому что глупая была, молодая. Хотела самостоятельности, - она болезненно улыбнулась и закончила с сарказмом, - зато теперь не нарадуюсь.
Дамиан обнял её и крепко прижал к себе, желая забрать эту боль и горечь, впитать, осушить, а взамен отдать то светлое и большое, что снова тонким ручейком наполняло всё его существо и закручивало высокие волны мощи. И он поцеловал её макушку, вдыхая нежный тёплый запах её волос и хвои.
Валери подняла лицо к нему своё лицо, и реджи нежно, бережно стал целовать - лоб, чтобы разгладить горькую складку, глаза, чтобы высохли слёзы, губы, чтобы вернуть на них улыбку.
Нежные прикосновения сменились горячими и жадными, едва он ощутил её отклик.
И в то же миг бешеный вихрь подхватил, закружил и понёс их двоих через прерывистое дыхание, судорожные, поспешные движения, жажду, дикую, иссушающую жажду обладания, потребность чувствовать всей кожей другого, пить хриплые вздохи и стоны, наслаждаться друг другом. И ничего вокруг не замечали, не слышали, не понимали, кроме друг друга, кроме глаз, кроме тел, кроме чувств.
И у принца в груди снова, уже знакомо, распирало от могущества и силы, клокочущей и бурлящей, и он бережно окутывал, отгораживал Валери от всего плохого, ограждал и защищал, впитывая и отдавая взамен.
Когда они очнулись под сводами леса на траве, на узком для них двоих камзоле, Валери покусывала яркие, красные губы, неловко отводила глаза, прижимая к груди платье. А Дамиан снова любовался ею: овалом лица, растрепавшимися волосами, тонкой рукой, поддерживающей ткань на груди, лёгким румянцем на щеках.
- Какая же ты красивая... - нежно провёл он пальцем по гладкой коже щеки, шеи, плеча, собрал и поправил растрепавшиеся чёрные пряди, тут же снова рассыпавшиеся и закрывшие румянец смущения.
- Мне нужно идти, - пряча взгляд тихо проговорила Валери.
- Тебе помочь? - спросил Дамиан вставая.
- Н-нет. Там твоя... ваша лошадь, - и женщина качнула головой туда, где шуршала, переминаясь в кустах, его лошадка. Дамиан понял намёк и пошёл к противоположному краю поляны, давая Валери время привести себя в порядок. Когда он распутал уздечку, наброшенную наспех, неаккуратно, и потому закрутившуюся на сучке и вывел из леса своё верховое животное, женщины уже не было. Только качались низкие ветки елей там, где она скрылась.
Он улыбнулся - Валери совсем как девчонка: такая же робкая и пугливая, также смущается и робеет. И сейчас вот убежала...
Он хотел догнать, попрощаться, сказать, что ещё придёт. Но остался на месте, сдержал порыв и принял её выбор: убежала, тихо ускользнула, а раз так, то не стоит настаивать и смущать её ещё больше. И, приняв такое решение, будто почувствовал её вздох облегчения.
Улыбнулся.
Надо же - единственная! И брат был, оказывается, прав.
На душе было тепло и радостно, и её твёрдое «нет!» на вопрос о любви к покойному мужу делали эту радость ещё больше. Какая же она милая девочка, его Валери!
И растворились где-то тревоги, переживания, негодование по поводу поведения королевы, предстоящие хлопоты и дела уже не угнетали, и хотелось сказать всему миру спасибо за то, что он есть, и за то, что он такой, какой есть...
Следующий день обещал быть мучительным, но неприятные ожидания не оправдались - Дамиан был окрылён, и то и дело соскальзывал в то чудное ощущение, что вчера снова посетило его в лесу. Ему вспоминался запах Валери вперемешку с запахом леса, то и дело под пальцами ощущалась гладкая кожа. Казалось, что рука то плавно движется вверх по её бедру, то чувствует нежную кожу в ямке под её коленом. В ушах слышались тихие женские вздохи и шум ветра в высоких сосновых кронах, непонятно чей шёпот - то ли его, то ли её - горячечный, ласковый и бессмысленный...
