твои бывшие мужья относились к твоему занятию? Они не говорили, что место женщины у домашнего очага?
– Скорее не у домашнего очага, а у электрообогревателя, – с губ сорвался смешок.
Это был первый раз, когда Норвин спросил о моих замужествах. Прежде он делал вид, что этих фактов не было в моей биографии.
– Я, конечно, в курсе, что ты попаданка, но не забывайся и не употребляй такие слова в присутствии чужих, – напомнил Норвин.
Он уже знал от меня, что такое электричество. Я рассказывала ему о научных открытиях, его удивляло это точно так же, как меня – магия. Когда Норвин был болен, мы разговаривали о многом, мне нравилось погружать его в мир, который казался ему страшно загадочным. Я рассказывала о своих немногочисленных, но интересных путешествиях, о красивых уголках России и мира, даже несколько песен спела.
Еще поведала о Первой и Второй мировых войнах, о своем дедушке летчике. Как боевому магу, ему было интересно слушать об оружии даже из уст такого дилетанта, как я. И с точки зрения местного обывателя наш мир казался ему поистине волшебным.
Говорили мы и о семье. Как бы это сопливо и розово ни звучало, но мне казалось, что я знаю его всю жизнь – настолько легко и приятно было с ним общаться.
– Скажи честно, тебя задевает то, что я уже была замужем?
Надо сразу поставить точки над «ё». Как-то раньше мы обходили столь деликатную тему.
Норвин вздернул бровь и отодвинул тарелку. Я даже не заметила, как она опустела.
– Чем лучше я тебя узнаю, тем меньшее значение для меня это имеет. Мне просто хорошо с тобой, Эллена.
Он замолчал. Молчала и я, а в голове стремительно кружились мысли. Только недавно я увидела то, чего не замечала раньше. Наверное, с мужчинами у меня не складывалось потому, что я сама в глубине души не хотела ничего серьезного, не хотела никого подпускать к себе слишком близко, смыслом моей жизни была работа. Да, я была замужем, у меня была семья, но как же далеки мы были друг от друга. Я думала, что влюбилась, вышла замуж один раз, второй, потому что не хотела остаться старой девой и расстроить маму. И только сейчас нашла смелость признаться самой себе, что на самом деле не хотела этого всего, а мужчины были «не моими».
И детей они не смогли мне дать, потому что в глубине души я тоже этого не хотела и опасалась. Захотела только в сорок, да и то это было эгоистичное желание заткнуть пустоту в душе и спастись от одиночества.
А сейчас пустота исчезла сама.
– Знаешь, а у тебя черты лица поменялись, – Норвин хитро прищурился. – Характер накладывает отпечаток на внешность. Ты стала более дерзкой, более яркой и интересной. Мне жаль ту прежнюю Эллен, девочка ни в чем не была виновата. Но она не привлекала меня, не воспламеняла кровь.
Хм, а я, значит, воспламеняю. Я это уже замечала, но услышать такие слова было приятно. Настроение немного омрачило упоминание бывшей хозяйки моего тела, но я решила, что о делах мы поговорим после. В том числе и о погибшей целительнице.
Убирая посуду, боковым зрением я заметила, как муж поморщился и украдкой коснулся живота. Я сразу насторожилась:
– Норвин, что с тобой?
– Ничего, тебе показалось, – ответил он как ни в чем не бывало.
– Живот болит?
Вот и наготовила на свою голову, называется! Но Норвин, как настоящий солдат, ни за что не признается. Вздохнув, я сложила посуду и вытерла руки полотенцем.
– Почему ты не отказался?
– Родители научили меня уважать труд других людей.
– Не стоило себя мучить, мне теперь будет стыдно. Я думала, что боевым магам нужно много жирной пищи.
Блин-блин-блин, надо было слушать Пискуна. Накаркал, шкура меховая! Не удалась картошечка, у меня самой поджелудочная заныла, хоть я и съела совсем чуть-чуть, а Норвин всю тарелку умял.
Поднявшись из-за стола, Норвин подошел ко мне, положил мне руки на плечи и сжал их. Наклонился, коснувшись моего лба своим.
– В книгах много чего пишут, – произнес шепотом, и у меня по коже пронеслись мурашки.
– Сейчас дам тебе лекарство.
А голосок того… не слушается. И слабость колени подкосила. Но в первую очередь я должна позаботиться о пациенте. Экспериментальным путем я выяснила, что масла надо лить поменьше, а мясо брать менее жирное. Я хотела избавиться от захвата, но стальные пальцы на плечах сжались сильнее, и я поняла, что больше вырываться не хочу.
– Эллена… – тихо произнес Норвин. – Все не так страшно, как ты себе вообразила. Желудок настоящего мужчины переварит даже башмак, если его приготовила любимая женщина. А теперь прекрати бегать и суетиться. Сегодня мы оба свободны, этот вечер только наш. Будь со мной.
Я ни на миг не сомневалась, какой смысл он вкладывал в это негромкое и уверенное «будь со мной». И мне, черт возьми, этого хотелось. Коснувшись кончиками пальцев его щеки, я произнесла:
– Раз так, то… пошли в спальню. У меня есть еще один самый действенный метод лечения.
Глубоко в душе я мечтала, что утром после романтической ночи меня, словно в мелодраме, разбудит нежный поцелуй, крепкие объятия, запах кофе и круассанов. Иногда случаются приступы сентиментальности, ничего не могу поделать. Однако моим персональным будильником стало доносящееся с улицы лошадиное ржание и крик «Нейра Э-э-ле-е-е-ен!!»
Да уж, реальность обрушивается на голову пыльным мешком, когда этого совсем не ждешь. Подскочив на кровати, я на цыпочках подбежала к окну и отодвинула занавеску. В спину уперся непонимающий взгляд Норвина, я почувствовала жжение между лопаток.
– Кто это? Что ему нужно в такую рань? – спросил муж, тоже поднимаясь с постели.
Приехавшим оказался Горн. Увидев меня в окне, он поднял руку и бодро помахал. Заверив Норвина, что все в порядке, я пошла узнать, зачем приехал гость из Лихой. Он тепло меня поприветствовал и вручил подарочек от местных, «чтоб не забывала и почаще захаживала». В роли презента была корзинка с натуральными деревенскими продуктами, а еще большая клетка с пятью рыжими… курами. Открыв рот, я смотрела на то, как Горн деловито сгружает клетку на землю. Птицы беспорядочно махали крыльями и недовольно кудахтали.
– Это вам от наших женщин. Самая лучшая порода! Посмотрите, какие крепкие голени, какие блестящие гребешки и перья, а яйца несут – во! С кулак! А уж какой наваристый бульон из них получится – пальчики оближете.
– Ммм… – я не знала, что
