Обсудим позже.
Он затворил дверь, но испортил все впечатление. Теперь я боялась расслабляться, наскоро помылась, оттирая грязь, смыла пыль с волос, вылезла, обернулась в полотенце и долго стояла перед огромным зеркалом, дожидаясь, когда краска слетит с моего лица.
Каков нахал. Как я могу ощущать себя свободно, если он врывается в любую комнату без разрешения?
Нарядившись в белый, теплый халат, я вышла из ванной комнаты. От мокрых волос по шее стекали прохладные капельки. Я поежилась, мечтала забраться в постель, но мужчина ведь никуда не делся.
Он сидел на кресле, что-то читал и явно меня ждал.
Все усилия, чтобы перестать краснеть, пошли прахом. Щеки буквально запылали.
— Что с Региной? — выпалила первую мысль, пришедшую мне в голову.
— Твоя подруга сводит меня с ума, — высказался инквизитор. — Гостья не умеет себя вести, ноет и требует встречи с тобой. Но я помню, что обещал. Ее надо образумить и обучить, она неплохая девочка. Я готов оплатить ей женский пансион. По возрасту она почти подходит.
Вспомнив, как я сама училась и росла в похожем заведении, я поморщилась.
— Нужно принять решение прямо сейчас? — поглядела на свои руки со шрамами.
Предложение щедрое, признаю, но...
Райан, поймавший мой взгляд, встрепенулся.
— Нет, прости. Совсем забыл, что нужно проверить условия.
— Я поговорю с ней, — клятвенно пообещала. — Она будет вести себя тихо.
— Надеюсь, — хмыкнул мой спаситель. — А ты как? Как твое самочувствие? Ты сильно всех напугала.
Закатив глаза, я присела на кровать.
— Если никто не будет вламываться...
— Это невозможно, — прервал меня господин Эдвардс, — видишь ли, ты в моей спальне.
— Пересели меня в другую, — заворчала я.
Хотя внутри была несогласна. В этой комнате мне нравилось. Она была словно родной, своей, той, в которой я бы хотела проводить дни и ночи.
Райан, ничего не говоря, пересел. Устроился вплотную, накрыв своей ладонью мою руку.
— А если я не хочу? — Прозвучало как-то хрипло, низко.
— Где же мне тогда жить? — недоумевала я. — Ты ведь не прогонишь?
— Валери, в некоторых вопросах ты невероятно смышленая, творческая, разумная, но иногда... — тон его понижался и понижался, пока совсем не смолк.
— Но иногда? — я заерзала на месте.
Во мне загорелся неясный огонек возбуждения. Рядом с Райаном он появлялся часто, но быстро затухал.
— А иногда я проклинаю весь мир, что познакомился с тобой, — закончил свою мысль ищейка, потянулся и поймал мои губы.
Боги, и я ответила.
Сама ответила, до конца не осознавая, во что ввязываюсь. В груди словно пламенем обдало. Сердце и легкие обожглись от огня.
Почувствовала каждое прикосновение, каждую трещинку на его сухой коже, сама обвила руками мужскую шею, зарылась пальцами в его волосах, а когда его язык заиграл с моим, послышался страстный стон... мой.
— Ри... — выдохнул он, на миг отстранясь, — я ведь больше не смогу остановиться. У тебя последний шанс сбежать.
Я посмотрела на запертую дверь, на инквизитора, застывшего передо мной, а потом решила, что хуже мне точно не будет. Да и лукавый взгляд Райана обещал нечто большее.
В животе уже давно трепыхали бабочки, и не только они.
Сама потянулась заново.
Ощутила, как его руки забрались под мой халат, как медленно развязывается пояс на моей талии. Я тоже не осталась в долгу и торопливо принялась расстегивать его рубашку. К счастью, господин Эдвардс предпочитал лихой вид. И застегиванием всех пуговиц не утруждался.
Мир потускнел, больше меня не интересовал. Я зарылась в своем мужчине, вдыхая его запах и получая очень страстную отдачу.
Лишив меня последнего куска ткани, за которым я трусливо пряталась, он медленно пробежался по моему телу взглядом.
— Валери, ты такая красивая...
Я смущенно зарделась.
Он принялся сбрасывать всю одежду. Рубашка улетела куда-то на пол, брюки, с ними было сложнее, легли на диван. Я и сама глаз не отрывала от ищейки. Знала, что он впечатляющий, но чтобы настолько.
Не могла оторвать руки от его живота, широких плечей. Мы долго не выпускали друг друга из объятий, как два одержимых безумца.
Его глаза потемнели от желания. Он навис надо мной, а я ощутила, как чужое возбуждение. У меня в пальцы закололо от нетерпения.
Чтобы я не боялась, он целовал меня, от губ спустился к шее, от шеи к ключицам, от них к груди и ниже. Я сама захлебнулась, хотела быстрее. Чего я хотела, сама объяснить не могла, тонула в неясном, медленном, очень мучительном огне.
— Валери, не бойся, — раздалось возле самого уха.
К этому моменту он успел забрать свой страх. Словно специально делал так, чтобы я все воспринимала как данное. Начал с обычных ночей рядом, и я перестала шугаться, если просыпаясь, обнаруживала мужчину, а сегодня...
— Я и не боюсь, — отозвалась очень тихо и стеснительно.
По-моему, его умиляло мое стеснение. Обнаженные, мы прижались к друг другу, сплелись руками и ногами, не оставляя между собой никакого пространства.
Райан подмял меня под себя, развел мои колени, и...
Плавные, тихие движения, нарастающие с каждой секундой.
Резкая боль.
Мой всхлип, который ищейка поймал губами.
Его остановка, а потом осторожное продолжение.
Тело реагировало на Райана само. Двигалось ему навстречу. В какой-то момент я выгнулась, потому что рассыпалась на несколько осколков, внутри словно фейерверк взорвался.
Ничего не осталось, кроме баюкающего голоса.
— Ри... Любимая...
***
Мы долго лежали на месте. Тяжело дышали и осознавали произошедшее.
Первым ко мне повернулся Райан. По-хозяйски обнял.
— Ты же понимаешь, что я имел в виду, говоря, что обратной дороги не будет, моя ведьмочка?
Мне не нравилось, куда он клонит. Да, поддалась порыву. Да, позволила. Зачем заострять на этом внимание. А уничижительное обращение «ведьмочка»? Мне прекрасно известна разница между нами, богатые, знатные аристократы не женятся на чародейках, но зачем лишний раз упоминать?
— Я ни на что не претендую, — фыркнула и отвернулась в другую сторону, сбрасывая мужскую руку. — Было и было.
— Что? Валери, ты чего там надумала? — он вернул меня на место. Приподнялся, возмущенный, схватил за подбородок, чтобы я не избегала его взгляда. — Отдал бы все состояние, чтобы посмотреть, что творится в твоей голове.
— Ничего, — старалась не выглядеть обиженной.
— Ничего, — ищейка не унимался. — Ты своих ядов наелась? Что значит, было
