Лицо Эреба вдруг побелело.
— Нет. Только не экзорцизм. Ты не посмеешь! Мой род в Подземье древнее твоего!
— Вот и возвращайся туда, — усмехнулся Церон. — В Рин Дредене тебе больше нет места.
— Но все мои вещи здесь! Мои драгоценности, мои рабы!
— Значит, пора научиться скромности, — жёстко бросила Венде. — Всё, чем ты владел, больше тебе не принадлежит.
Церон сделал небрежный жест, и конвоиры подбежали к деревянным колодкам, стоящим напротив меня. Церон кивнул на них:
— Подойди, Эреб. Я хочу, чтобы ты залез в них сам.
Эреб истерически рассмеялся:
— Что? Да никогда!
— Сейчас. Ты знаешь, что я делаю с теми, кто не выполняет моих распоряжений.
— Я член Триумвирата!
— Больше нет. Мы провели голосование.
— Когда?
Церон поднял руку.
— Только что.
Венде и темнокожая маска переглянулись, но никто из них не произнёс ни слова. Едва кивнув друг другу, оба подняли руки.
— Я против, — подала голос я. — Ну, если мой голос считается.
В зале повисла полная тишина. В этой тишине обманчиво мягкие шаги Церона отдавались в моих ушах, как звук натачиваемого топора.
Чёрт. Я сжала губы. Не буду молить о пощаде. Ни за что.
Глава 31
Мгновением позже Церон задрал пальцами мой подбородок так, что я стукнулась затылком о колодки. И быстро, страшно надавил.
Я успела забыть ослепляющую боль, которая пронзила меня в подвале при нашей первой встрече. Но та не шла ни в какое сравнение с этой.
Я зашлась криком, давясь слезами. Спазмы, пронзившие тело, были невыносимыми, и я с ужасом почувствовала, что ещё чуть-чуть — и я обмочусь. Собственный голос, ставший мне чужим, перетёк в визг и выплеснулся хриплыми сдавленными стонами. Я едва осознавала, что вообще издаю какие-то звуки: тело дёргалось в агонии, и я не соображала, что со мной происходит и где я нахожусь.
— Понравилось? — поинтересовался Церон, обхватывая моё горло холодными пальцами. — А ведь я приказывал тебе молчать.
Я с усилием вдохнула, кое-как совладав с хрипами.
— Пожалуйста, — выдавила я, — не надо больше, я…
Церон жёстко усмехнулся — и ткнул пальцами мне в шею ещё раз. В горле забулькало, словно его перерезали пополам. В этот раз я лишилась голоса, но, должно быть, молчаливые судороги выглядели куда страшнее, потому что Венде поморщилась, а Эреб быстро стащил с себя маску дрожащими руками и уронил на пол. Но я едва это видела: глаза застлало слезами.
— В колодки, — коротко велел Церон, и я поняла, для кого он пытал меня только что.
Эреб, дрожа, на заплетающихся ногах проследовал к колодкам. Рухнул на колени, позволяя стражникам приковать себя.
— Я расскажу императору, — пробормотал он. — Он узнает всё о твоих делишках, всё, всё, всё…
Церон наклонился над ним.
— И о каких же это делишках идёт речь?
Взгляд Церона был спокоен и безмятежен, но у Эреба на лбу выступил пот.
— Ниро Мореро, — прошептал он. — Я… догадался. Той ночью.
— Да он шантажирует тебя, Церон, — заметила Венде, оглядывая свои безупречные перламутровые ногти. — Как скучно. Голосую за то, чтобы заменить экзорцизм несчастным случаем.
Глаза Церона блеснули.
— Прекрасная идея, — произнёс он, распрямляясь. — Но, увы, император слишком хорошо осведомлён о природе… несчастных случаев. О нет, мы проведём экзорцизм по всем правилам — и все присутствующие здесь смогут засвидетельствовать, что Эреб покинул этот мир живым.
Прозвучало это двусмысленно, но я промолчала. Кажется, я вообще теперь не раскрою рта ближайшие лет десять. Боль отступила, но меня всё ещё трясло так, словно я стояла голой на площади, а в меня снова и снова швыряли раскалённые ножи.
— Значит, император узнает твой секрет, Церон. — Эреб ухмыльнулся. — Не завидую я тебе. Особенно теперь, когда Конте Мореро всё ещё на свободе.
Церон вздохнул.
— Что ж, я открою тайну вам всем, и покончим с этим. — Он повернулся к маскам, насмешливо улыбаясь. — Секрет Эреба и впрямь касается Конте Мореро и его погибшего брата Ниро. Они оба — дети сестры императора Адриана, Анжелы.
— Не может быть, — вырвалось у Венде. — Внук старого императора — охотник на демонов?
— Именно, — сухо сказал Церон. — А его брат, Ниро Мореро, был убит. — Взгляды Церона и Эреба встретились. — И это подтвердили мои крайне влиятельные сторонники в Подземье. Кстати, Эреб, они будут рады познакомиться с тобой поближе, если наши интересы вдруг… пересекутся. Я говорил тебе, что двое из них заседают в императорском суде?
Эреб побледнел и сглотнул.
Я вдруг подумала, что никто здесь не знал о том, что Ниро Мореро был убит Тенью. Вообще никто. Только я — и Эреб, который слышал признание Тени в своём особняке…
…И догадался о чём-то. Вот только о чём?
— Тебе есть что добавить, Эреб?
— Конте Мореро — внук императора, а его брат мёртв, — хрипло сказал Эреб. — Как ты и сказал.
— Это всё?
Эреб опустил голову ниже:
— Д-да.
— Ты будешь ещё доставлять мне неудобства?
Эреб молчал.
— Скажи это вслух, Эреб.
— Нет.
— Отлично.
Церон кивнул высокой темнокожей маске:
— Твой выход, Гирен. Надеюсь, ты не возражаешь, что я буду называть тебя этим именем здесь?
Маска Гирена повернулась к нему.
— Не возражаю, но в обмен предпочёл бы знать, когда твоя пленница умрёт.
— Не скоро, — спокойно сказал Церон, и я вздрогнула. — Эта девчонка — охотница, которая лишила меня желанной жертвы, ограбила гробницу первого Триумвирата и подняла на меня руку. Думаю, я буду развлекаться с ней долго.
В его голосе было обещание адской боли, от которого хотелось съёжиться, спрятаться и убежать. Словно я уже растянута в пентаграмме, нагая и перепуганная, вот только на этот раз Конте не придёт.
— Понимаю, — промурлыкала Венде. — У меня был когда-то… похожий опыт. Это были очень увлекательные три месяца.
Три месяца. Меня передёрнуло.
— А потом? — поинтересовался Церон.
— Он сделался неразговорчив.
Маски засмеялись. Даже Эреб хихикнул.
А ведь Церон не шутил. Совершенно не шутил. Я была в полной его власти, и некому было спасти меня отсюда. Конте, по всей вероятности, был или мёртв, или тяжело ранен, или в бегах. А Тень… Ему тем более было наплевать.
Тем временем Гирен неторопливо достал из кармана острый кусок белого мела и начал быстро, со знанием дела очерчивать вокруг стоящего на коленях Эреба пентаграмму, заключённую в круг. Эреб следил за его действиями глазами, полными отчаяния. Ведь демон, которого изгнали из мира людей, больше никогда не сможет сюда вернуться.
Венде подошла ко мне и взглянула в глаза. У неё был пытливый и проницательный взгляд, и я невольно поёжилась, представив, сколько холодного, утончённого зла может причинить по-настоящему умный противник.
— Отдай её мне, когда наиграешься, Церон, — проговорила она. — Думаю, я смогу найти ей применение.
Я с трудом разлепила губы.
— Какое применение? — прошептала я. — На жертвенном алтаре?
— Ты будешь очень сильной жертвой на моей церемонии вступления в должность, — серьёзно сказала она. — Поверь, за восемьдесят пять лет я научилась в этом разбираться.
Меня пронзила острая вспышка зависти. Хотела бы я так выглядеть в восемьдесят пять. Увы, пока всё было за то, что я не доберусь и до двадцати.
— Не уверен, что наиграюсь с ней до твоей торжественной церемонии, Венде, — покачал головой Церон. — Боюсь, она может меня…. увлечь.
— О, такое бывает, — понимающе усмехнулась Венде. — Но до церемонии ещё есть время. Я подожду.
— Вы оба поступаете неразумно, — проронил Гирен, не отвлекаясь от начертания пентаграммы. — Если Конте Мореро жив, эта девушка станет превосходной приманкой.
— Пока её никто не собирается убивать, — отозвался Церон. — Просто перебираем… возможности. Как твоя пентаграмма?
