— Теперь ты будешь изучать магию, — с восторгом произнесла Еська, — я такому тебя научу!
— Не надо, — воскликнула моя мама, — я до сих пор в ужасе после того саммита!
Мы же с подругой лишь переглянулись. Надо-надо.
— Мы оставим вас, — папа вернул разговор в деловое русло, — всплеск лунной искры почуяли все. И скоро вас призовут к Теневым Стражам.
Мы попрощались с друзьями и я, закрыв дверь, растеряно произнесла:
— А я не спросила, можно ли мне… Это.
— Это нам нельзя, но истинная метка… Это не про секс, Мари. Идем.
Его спальня… Наша спальня серьезно видоизменилась. Голубой, серый и серо-зеленый — именно такие цвета теперь в ней царили. Я скользила взглядом по комнате и никак не могла сосредоточиться. Но вместе с тем было видно, что все рассчитано на двоих человек — две тумбочки по двум сторонам кровати, на этих самых тумбочках по небольшому светильнику. Плотные шторы и огромный шкаф. Раньше был другой, кажется.
— Посмотри на меня, — мягко позвал он.
И я утонула в его золотисто-янтарных глазах. Я была собой и я была им. Мы были в спальне и мы же мчались по рассветному лесу.
Мы… Мы слились воедино.
— Посмотри, — выдохнул он и повернул нас к шкафу, — посмотри.
На моей коже сияла золотая метка. Ажурная, нежно-цветочная, она оплетала мою шею и, частично, спускалась вниз.
— Я жду того момента, когда смогу коснуться тебя по-настоящему, — жарко выдохнул Глеб и сверкнул звериными глазами, — мой волк ликует.
— Только не вой, — хихикнула я, — соседи не простят.
Отсмеявшись, мы рухнули в постель и, крепко обнявшись, уснули.
Чтобы проснуться от стука в дверь. И там, за металлической преградой, стояли они — Теневые Стражи.
— Драгош Глеб, Мари Тома
— Мари Драгош, — я гордо вскинула голову, позволяя им увидеть вязь на своей шее. — Чем мы можем быть полезны?
— Вас ожидают в Зале Слов.
Ох, об этом зале слышала даже я. Находясь там никто не может солгать.
— Почему?
— Мать и сын Ярышниковы были найдены нами, — скупо проронил Страж.
— Точно, — ахнула я, — у нее же руки светились синим. Значит, их тоже коснулась теневая сторона?
— Вы все узнаете там.
И мы узнали — мать этого слабейшая из ведьма. И что она пыталась раскачать потенциал своего сына и, в итоге, свела его с ума. Вот он и стал зацикленным на контроле.
Из Зала Слов мы ушли раньше, чем приговор был приведен в исполнение. Я не хотела смотреть, а мой волк, если и хотел, то предпочел быть рядом со мной.
Ярышниковых мы не увидим никогда. И мне этого достаточно. Я не хочу знать, как именно их казнили. Почему казнили? О, потому что до меня действительно было несколько других девчонок. Полностью обычных девчонок. А за применение силы к обычным людям полагается казнь.
Глава 17
По здравому размышлению, мы с Еськой действительно решили устроить двойную свадьбу. По одной простой причине — и я, и она не в том положении, чтобы веселиться до упаду. А учитывая, что Рюмкиной беременность давалась ужасно нелегко, она принимала все мои идеи на ура, при том условии, что заниматься всем этим я должна сама.
И это было здорово, потому что я, в отличии от подруги, носила ребенка невероятно легко. Ни токсикоза, ни отеков. Только повышенная слезливость, но это не то, что может сильно осложнить жизнь.
На самом деле, с подготовкой к свадьбе мне помогли и мама с папой, которые всюду ходили вместе и держались за руки. Правда-правда, за руки, как будто вернулись в юность и никакие проблемы еще не успели сломать их любовный замок. Хотя… Ради если ради своего ребенка они пошли на такую авантюру, то я уверена, их любовь никогда не угасала.
— Конечно никогда, — хмыкнул Андрэ, — всеми ухажерами Тины был я.
— Кстати, все заинтересованные лица уже оценили твою золотую метку, — мама хитро прищурилась, — мне приказано покинуть страну и никогда не возвращаться.
— Мама!
— Да ладно, — она отмахнулась, — год пройдет, ритуалы проводить будет некому — передумают. Лучше расскажи, что на свадьбе будет. Выкуп?
От идеи выкупа мы с Еськой отказались. Я — потому что в принципе не люблю всю эту шумиху, она — потому что здоровье не позволяет. Так что мы арендовали большой дом за городом и остановились на концепции выездной церемонии. Праздник только завтра, но уже сегодня особняк обживает бригада врачей — Еськин некромант чахнет над ней, как Кощей над златом. Но его можно понять, как выяснилось, его первая жена погибла родами. Ребенок тоже не выжил — мастеру смерти не так-то просто получить подарок от жизни. Так что Рюмкина стойко терпит все закидоны любимого.
— Я вдруг поняла, что компромисс все-таки возможен, — сказала она мне пару дней назад.
На что я ответила, что любовь без компромиссов невозможна. В честь этого мы чокнулись чайными чашками и разошлись. Она отправилась домой, лежать, а я поехала выбирать свадебное платье.
И сегодня выбранную мной модель наконец-то доставили. Смешно, но последний предсвадебный день мы с Глебом решили провести по отдельности. Он уехал в мою крошечную студию, а в его… В нашу квартиру приехали мама с папой. И сейчас мы все вместе любуемся на мое многослойное шифоновое платье.
— Как ты, говоришь, называется этот цвет? — чуть огорченно спросила мама.
— Пыльная роза, — в унисон с папой произнесла я.
— Лучше бы это был кристально-белый или серебряно-снежный, — насупилась матушка. — Это же свадебное платье.
— Мое свадебное платье, — «мое» я особенно выделила голосом. — Мам, перестань.
— А мне нравится, — мечтательно произнес папа. — Красиво, летящий силуэт, изящная вышивка и…
Тут он что-то пробормотал по-французски, для себя я это перевела как «деликатные пайетки», но, подозреваю, что этот вариант не точен.
— Ты всегда на стороне ребенка, — проворчала мама. — Меня радует, что нет корсета.
Я оскорбленно покосилась на нее:
— Ну разумеется его нет. Я, как бы, дорожу своим будущим ребенком.
Пофыркав, мама ушла на кухню — она тоже полюбила кофеварку и порой ворчала на нас, обращаясь к технике, как к живой.
— У нее просто было своё представление о твоей свадьбе, — развел руками папа. — Мне же все нравится. А что за платье будет у Есении?
— В таком же стиле, но другого фасона. Она решила полностью открыть спину, — охотно объяснила я.
— А стол и все прочее?
— А стол и все прочее забота свадебного агентства, — напомнила я папе. — Ты забыл, как мама ругалась?
— А, уи, уи, — закивал Андрэ. — Я помню, она кричала: «Мы что, тупые? Или недееспособные?».
— А я кричала в ответ, что сделать все прилично за пару дней могут только профессионалы, — хихикнула я.
Проведя кончиками пальцев по нежной ткани платья, я вышла из гостиной и пошла на кухню. Мама, сидя за столом, медленно цедила кофе.
— Мам, ну в чем дело? Я опять не вписалась в твои планы?
— И я никак не могу к этому привыкнуть, — она кривовато улыбнулась. — Я думала, что твоя свадьба будет огромным событием. Что мы утрем нос всем тем, кто считал тебя выбраковкой.
— Для меня она и есть огромное событие, — серьезно сказала я и налила себе чуть-чуть кофе. Самую каплю, буквально на два крошечных глотка. — И для Еськи это огромное событие. И я знаю, сколько влиятельных нелюдей могло бы оказаться на нашем празднике. Но… Но это наш праздник.
— На котором для меня нет места, — мрачно произнесла мама, — что на вашей светской свадьбе делать лунной жрице? С матерью жениха рецептами ядов обмениваться?
А я поежилась, вспоминая «английское» чаепитие с будущей свекровью. Все было сухо, до оскомины вежливо и до отвращения упорядоченно. В пять был подан чай, в шесть мы уже прощались. И «жду вас в гости» на прощание прозвучало как «век бы вас не видеть». Но Глеб выглядел довольным, и я решила сцепить зубы и промолчать. Жить, слава богу, мы будем отдельно. А раз в пару месяцев сходить на чай не сложно. Тем более, что практика показала — терпят нас там недолго.
