мгновением, чувствуя, что сердце уже прощается. То, что я задумала – подлость. Но моя сестра не заслуживает позора. Пару мгновений у меня мелькала мысль о том, как избежать всего этого, но я приняла решение. Аливия ни в чем не виновата. Она – добрая, милая и нежная девушка, которая не переживет такого позора. Она лично ничего не сделала Альдивару. И просто попала под раздачу.
Я опомнилась, когда объятия стали жарче. Расстегнутая мантия стекла с моих плеч, а я понимала, что с того момента, когда помолвка со мной была позорно разорвана, мне терять нечего. Даже если мне придется выйти замуж за какого-нибудь борова, все еще мнящего себя донжуаном, то первым для этого тела он не будет. А если я вообще не планирую замуж, то мне и терять нечего!
Я забыла обо всем на свете, чувствуя, как он раздевает меня. Я прижималась к разгоряченному телу, чувствуя, как умело он управляет моим телом, заставляя его подчиняться.
– Моя девочка, – услышала я нежный и обжигающий шепот, когда он понял, что он был первы. Нежная рука гладила мои волосы, а губы шептали то, что, видимо, слышали до меня целые стада барышень
– Обожаю, – обжигал шепот, а поцелуи покрывали мой живот. Я уже мало что соображала. Единственное, что я чувствовала, как сильно я люблю его.
Эта любовь стала для меня неожиданностью. Открытием. И я не могла поверить, что умею так сильно любить.
Я люблю тебя, – прошептал дракон. Я не верила, но сердце умоляло поверить. Оно так хотело поверить, что это и правда любовь.
– И я люблю тебя, – прошептала я в его приоткрытые губы.
Мне казалось, что он меня просто сломает пополам, так сильно сжали меня его руки.
– Не отпущу, – слышала я шепот на ухо. – Ты останешься здесь…
– Кем? – спросила я пересохшими губами. – Пленницей?
– Это я – твой пленник, – слышала я на ухо, когда по моему телу скользили его руки. Они то напрягались, вызывая у меня стон, то расслаблялись, давая мне право на передышку.
Уже лежа на его груди, я думала о том, может сказать ему правду? Все как есть? Но мне так не хотелось портить этот момент скандалом, что я решила промолчать. Быть может, через много лет, когда я буду сентиментальной старушкой, я обложусь кошками и буду сидеть возле камина и вспоминать этот день.
Я, кажется, задремала, а потом меня что-то дернуло. Я должна сделать то, зачем пришла. Как бы горько это не прозвучало, но пришла пора прощаться. Я склонилась над спящим, осторожно поцеловала его губы, задерживаясь на пару мгновений, чтобы запомнить их вкус.
– Я тебя никогда не увижу, – прошептала я едва слышно. – Но уже никогда не забуду…
Проглотив комок слез, я встала, надела мантию и направилась в кабинет. Приоткрытая дверь привела меня прямо к столу. Я достала пузырек, откупорила крышку, осторожно вливая содержимое в замочную скважину. Я осторожно заталкивала все это палочкой, стараясь не оставить улик.
Закрыв пустой флакон с остатками по стеночкам, я снова проглотила слезы, проклиная Жаклин, которая сорвала помолвку.
Я уже вышла в комнату, как вдруг увидела дворецкого. Он бесшумной мышью собирал кружки на поднос. Он посмотрел на меня, а я увидела синее лицо. Я узнала свою краску. Получается, это была не Жаклин? Это не ее происки?
– Может, чаю? – спросил дворецкий, а я почувствовала боль от осознания, что все это могли быть происки дракона.
Через мгновенье я была уже дома.
– Ты так долго? – задыхалась Аливия, бросаясь ко мне. – Все получилось? Скажи! Все получилось?
– Думаю, да, – ответила я, глядя на сестру.
– Прошу тебя, только не говори папе, о том, что я тебе сказала, – сглотнула Аливия.
– Не скажу, – вздохнула я.
Я ожидала услышать, что сестра беременна, уже не девушка или нечто равнозначное.
– Ты думаешь, это совсем плохо, да? – спросила она, глядя на меня.
– То, что ты будешь изменять своему лорду? – усмехнулась я. – Я не вижу в этом ничего предосудительного. Сама подумай, зачем тебе гробить жизнь на человека, которого ты не выбирала? Его выбрал отец. Это его деловые интересы. Но вот если бы ты выбрала его, а потом изменила, я бы осуждала.
Аливия вздохнула.
– Ты какая-то опечаленная, – заметила сестра.
– Да нет, все в порядке, – улыбнулась я через силу. – Иди спи. Не переживай. Договорились?
Она обняла меня, вышла из комнаты, а я упала на подушку и заплакала. Я так не ревела с детства. А тут меня прямо трясло от обиды, боли и… мысли, что я его больше не увижу.
Прорыдавшись, я улеглась, зябко кутаясь в одеяло и уснула.
Завтра свадьба у сестры. А что тут от того “завтра” осталось? Теперь все зависит от того, сможет ли Альдивар открыть ящик стола. Или нет.
Не знаю я, сколько проспала, но сны были тревожные. Что-то внутри сжималось, плакало, а я открыла глаза, чувствуя себя разбитой.
По дому слышались крики, топот и суета. Наводить суету умели все. И отец, который на весь дом орал, что украшение зала никуда не годится. И маменька, которая бегала за отцом, как Пятачок за Винни Пухом и спрашивала, какое платье ей лучше надеть.
Суету умели наводить слуги, все перепутав и переделывая по тысяче раз.
Я вышла в коридор, видя, как несется на всех парах горничная Аливии, а за ней, как след от самолета, развеваются белые ленты.
–Кто-нибудь видел булавки? – кричала горничная, как потерпевшая. С ней едва ли не столкнулась еще одна горничная, которая несла ворох маминых нарядов из гардероба.
Я чувствовала себя так, словно попала в сумасшедший дом в разгар дня открытых дверей.
Пройдя в комнату сестры, я увидела открытую дверь и Аливию, стояющую на пуфике. Вокруг нее хороводились служанки. Они то ушивали платье, то добавляли украшений.
Сестра была бледной, почти неподвижной.
– Мужайся, – вздохнула я, глядя в ее непроницаемые глаза. Если вчера все казалось сном, то сегодня было явью.
– Ты проспала почти сутки, – произнесла Аливия. – Свадьба через час…
– Не вертитесь! – прошипела служанка, а в ее зубах сверкнула иголка.
Аливия была красавицей. Словно снежная королева из сказки. Платье смотрелось на ней так, что я не знаю, что должен сделать лорд Ярдли, чтобы заслужить такую красивую невесту.
Но суета продолжалась. И маслица в огонек подлили лапки родственников, решивших понаехать заранее!
Огромным круизным лайнером в альковы невесты вплыла тетушка Миллифред. Она была грузной старой девой, решившей посвятить себя указаниям другим, как им надо
