— Да, армия, там мы и познакомились, — громкий стук на крыльце заставил нас вздрогнуть, послышалось звериное скуление, Тенс схватил ружье и распахнул входную дверь.
Остерегайтесь Атерности — они навсегда изменили моих сестер. Я не знаю как, но две Фенестры, которых я знала, как себя, теперь находятся на стороне Разрушителей — они стали Ности.
Лючча Ленси 1750-1858
— Нет, нет, нет… — я поскользнулась на льду и кучах снега, которые Кустос притащила на крыльцо.
— Аккуратно, Меридиан. Я не знаю насколько она нам верит сейчас. — Я нагнулась над раненым волком. — Ты же доверяешь мне, девочка, правда?! — ответом было лишь легкое рычание в животе. — Аккуратно.
Тенс говорил ровно, медленно и аккуратно двигаясь к нам. — Тише..
Кустос заскулила и легла на неповрежденный бок, давая нам возможность хорошо разглядеть рану. В её мясистое плечо была воткнута стрела, такая же, которая была вместе с дохлой кошкой. Она выжидательно смотрела на меня, тяжело дыша.
Я проглотила вставший в горле ком. Мне плохо от вида крови. Забавно, учитывая, что в описании вакансии Фенестры указывается способность справляться с видом крови.
— Так, хорошо, — Тенс обошел нас по широкому кругу чтобы убедиться, что нас никто не ждал поблизости.
Я подошла и прикоснулась кончиками пальцев к когтям Кустос. Только чтобы коснуться, но не больше — иначе она бы не выдержала.
— Зачем? Ну зачем они это сделали? — она подняла морду и лизнула мою руку, пытаясь прижаться поплотнее.
Тенс осмотрел ее бок гладя ее кончиками пальцев.
— Кажется, рана не такая уж и страшная. Стрела застряла в меху и шкуре, она прошла вдоль тела, не задев органы. Давай посмотрим, пойдет ли она в дом, и тогда мы ее выходим. Она поправится.
— Но я не ветеринар — а ты?
— Единственный ветеринар уехал из Ревелейшн, когда большинство стало праведниками; мы — лучшее, что у нее есть.
И почему это меня не удивило?
Кустос поднялась на ноги, стараясь не опираться на переднюю левую лапу. Она тяжело захромала, язык вывалился из пасти, периодически тяжело вздыхала. Ее шкура слиплась от маслянистой свернувшейся крови, и она брызнула, когда Кустос прыгнула к двери.
— Помоги ей! — Слезы покатились по моему лицу.
— Мы не можем этого сделать, пока она не внутри. Там мы сможем сделать все, чтобы залатать ее. — Тенс оставил дверь открытой и жестом указал мне: — Иди с ней. Сделай огонь поярче, дай ей воды. А я приведу тетушку и мы вытащим стрелу.
Я кивнула.
Я яростно хлопотала, подложила подушку под поникшую голову Кустос, затем раздула из последних тлеющих огоньков пламя, молясь, чтобы они не потухли совсем. Когда сучья в камине затрещали, я помчалась на кухню и схватила кувшин воды.
Тенс уже устраивал тетушку на диване, когда я вернулась.
— Тебе надо обратно в кровать, — сказала я, не пытаясь смягчить свой голос.
— Я в порядке, дитя. Мне уже луче. Кроме того, моя комната наполнена одиночеством, а вам нужен руководитель, чтобы вылечить эту девочку. Я годами работала медсестрой, теперь могу и вас научить. — тетушкино лицо вернуло нормальный цвет и ее глаза блестели в свете лампы. — Тенс, закрой дверь и давайте принесем сюда побольше света.
Тенс молча вышел из комнаты.
— Меридиан, проверь, хочет ли Кустос пить. Она потеряла достаточно крови.
Я опустилась на колени и поймала доверчивый взгляд моей недавней подруги. Она подняла голову и попыталась выпить воды, но, похоже, она всего лишь хотела меня успокоить.
— Позже мы попробуем дать ей куриный бульон, — сказала тетушка, снова охваченная приступом кашля.
Вернулся Тенс и принес аптечку.
— Ты нашел бритву? Я сказала тебе, где она может быть. — спросила она.
— Ага, — Тенс вытащил из аптечки прямую бритву.
— Хорошо. Теперь ты, Меридиан, принеси мне из корзинки большую швейную иглу и толстую нитку.
Живот скрутило. С кровью справляться было не намного легче, чем со смертью.
— Ты не…
— Нет, детка, это ты, — сказала она с уверенностью. — Продезинфицируй иголку в огне или спирте — неважно в чем именно.
Я порылась в корзинке, нашла иголку и поднесла к ней спичку, чтобы очистить её. Передала Тенсу нитку, чтобы он хорошенько проспиртовал её.
Тетушка с трудом поднялась и успокоила дыхание.
— Нам нужно вытащить стрелу не причиняя особого вреда. Самый лучший способ — это вырезать кожу вокруг этого места достаточно, чтобы вытащить стрелу. Нам повезло, что она застряла сразу под шкурой; кто бы ни стрелял в нее, он явно плохо целился.
Я проглотила вкус желчи, но Тенс не казался обеспокоенным.
Тетушка остановила его, когда он попытался снять пальто.
— Не снимай эту кожаную куртку — она сможет немного защитить тебя, если она не поймет, что мы пытаемся помочь. Держи голову Кустос. Мы должны держать ее так, чтобы она не смогла укусить Меридиан.
Это означало, что мне придется резать и зашивать.
— Я даже шить не умею. Ты же сама говорила, что я ужасная швея, у меня нет способностей к шитью.
Она шикнула на меня.
— Тут можно шить уродливо и криво, никто и не заметит. Ты должна сделать это. Приступай.
Руки ходили ходуном, когда я склонилась над Кустос. Только треск огня и тяжелое дыхание Кустос раздавались в комнате. Я закрыла глаза и быстро помолилась всем богам, которые могли меня услышать. Я совсем не хотела причинять Кустос боль.
— Приготовься, Меридиан. Постарайся сделать все быстро, так ей будет легче. Потом надо будет продезинфицировать рану спиртом и зашить.
Тенс уселся и положил голову Кустос себе на колени. Он не спускал с нее глаз.
— Ты сможешь. Ты ей должна.
Я вспомнила, как засыпала на вершине холма, приятное ощущение тепла, рычание Кустос, заставляющее меня двигаться к спасительному дому. Он был прав. Я обязана Кустос своей жизнью. Даже если я ужасно шила и скорее бы порезала себя бритвой, чем её. Я вновь проглотила слюну, пытаясь транслировать все виденные мной медицинские программы в свои пальцы.
Кустос не пошевелилась, только переставала дышать в сложные моменты. Надрезы оказались проще, чем я ожидала, из-за того что стрела сидела неглубоко под шкурой. Я помазала спиртом ее рану, она взвыла, но не попыталась отодвинуться от меня или Тенса.
— Почти готово. — Тенс кивнул мне. — Ты отлично справляешься.
Я приготовила иголку и свела края раны вместе. Я сделала шесть швов, смазала рану антисептическим кремом, сверху всего наложила марлевую повязку.
— Держи. Я приподниму ее и ты сможешь обмотать ее бинтом, так чтобы повязка держалась.
