Уверенными шагами в зал вошли вышеупомянутые его величество с его высочеством. Вошли торжественно, в полной тишине. Оба — в коричнево-золотом, видимо, цвета соседнего королевства.
Ну, что сказать? Мастерство златошвеек Алении действительно поражало. Пышные рукава камзолов искусно расшиты затейливым орнаментом, вот только обладатели роскошных одежд, увы, не впечатлили. Щуплые. Бледные. Пустые, ничего не выражающие глаза.
Странно. Такое ощущение, что это они, а вовсе не королевство Стефана страдают без вкусной и горячей пищи. Украдкой посмотрела на Злату. Принцесса выразительно морщилась, всем своим видом показывая, что сердце девичье не дрогнет.
Что ж… Не удивительно!
Самое интересное началось сразу после торжественной приветственной речи короля Алении. Справедливости ради отмечу, что хоть Годрик пятый с виду и выглядел неказисто, но говорил его величество хорошо, с чувством. Правда, голос дрожал, словно глава соседнего королевства боится чего-то.
Впрочем, едва приветственные речи и поклоны завершились, стало ясно, чего именно. Вздохнув, Гордик пятый перешёл к основной, более важной части своей речи.
— Ваше величество! — бедняга побледнел, словно первый снег. — Аления добровольно выдаёт нашим соседям преступницу! Мы заявляем, что не имеем никакого отношения к совершённым этой женщиной злодеяниям! Её судьба — в ваших руках.
Едва король Алении произнёс эти слова, в зал ввели… герцогиню. Руки её были связаны за спиной, на шее висело ведро, полное жареных слизней.
Ох…
19-2
— Мы пришли говорить о дружбе, — вещал король Алении, приосанившись, отставив ножку, всем своим видом пытаясь донести до собравшихся важность момента. — Между нашими народами должен быть мир!
Стефан поднялся, нам со Златой тоже пришлось, дабы уважить «дорогих гостей». С серьёзными лицами мы слушали о том, насколько близко к сердцу принимают сердобольные соседи все тяжести и невзгоды, волею судеб свалившиеся на ПрОклятое королевство Стефана и его дочери, несравненной принцессы Златы.
Да уж… Пой, ласточка, пой!
Проникновенная речь потянула минут на тридцать. Зря я решила, что его величество король Алении вроде как с виду не особо обаятелен, внешность обманчива! Гостю удалось держать зал в напряжении и не побоюсь этого слова, произвести впечатление. Говорил он хорошо. С чувством.
Принц, пока родитель в поте лица своего упражнялся в риторике, не сводил с принцессы восторженных глаз. Правда, от подобных взглядов лично мне хотелось вымыться, хорошенько потерев себя мочалкой. Злата, похоже, была со мной совершенно согласна, хотя на самом деле юноша не делал ничего плохого. Пока…
— Я не пойду за него, — почти беззвучно, но злобно прошипела девчонка.
— Ни в коем случае, — так же тихо ответил ей Стефан. — Именно поэтому — улыбайся! Это приказ.
Я выдохнула. Наконец-то король-грач пришёл в себя, оставив идею с этим дурацким замужеством в прошлом. Счастье-то какое!
— Ваше величество, — продолжал Годрик пятый. — Позвольте мне всё же выразить свою обеспокоенность некоторыми моментами!
Главное, что беспокоило соседского короля (по крайней мере, так мне показалось) — запрет на продажу артефактов в Алению. И хотя ни слова не было сказано впрямую на сей счёт, догадаться было не трудно. Что ж, дипломатия — тонкая штука. Везде, даже в сказочных королевствах параллельных миров.
Тонкая и интересная. Вон они как запрыгали, голубчики! ПрОклятое королевство не прогадало, сделав ставку на артефакты. Местные маги в своё время изобрели множество приспособлений, делающих жизнь удобнее: от тех, что сохраняли свежесть продуктов до тех, что освещали дороги. Я вспомнила жуткий зеленоватый свет в зачарованном лесу. Если бы не он, мы бы оттуда живыми не выбрались.
Итак, жители Алении остались без привычного комфорта, так как ранее проданные артефакты, согласно соглашениям, которые пришлось прервать, подпитывались магической энергией. Годрика пятого можно понять, так ведь и до массовых волнений недалеко!
Злорадство — нехорошее чувство, пагубное. Я знаю. Но до чего же приятно, если бы вы только знали! Стефан не затеял войну, не поднял войско. Просто в Аленни испортились холодильные лари, в замках исчезли тепло, освещение, и прочая, и прочая, и прочая.
Именно это заставило наших «добрых» соседей всем сердцем прочувствовать чужую боль! Ещё бы…
На что вообще рассчитывал этот Годрик, когда прислал во дворец колдунью? Думал, дело выгорит, и ему за это ничего не будет? Не вышло!
Непонятно только, отчего с каждым мгновением мрачнел Гройцер. Стефан стоял у меня за спиной, его лица я не видела, но оно наверняка полно искренней доброжелательности. Иначе и быть не может.
Устав слушать короля-соседа, я перевела взгляд на баронессу. При первой нашей встрече она была в роскошном наряде и драгоценностях, красивая, злая, уверенная в том, что победит. Видела я её и в подвале у Гройцера, в магических кандалах, разъяренную, изрыгающую проклятия вместе с жареными слизняками, и каждый раз от этой женщины веяло силой. Мощной, необузданной! В какой-то степени я ей восхищалась, но теперь…
Мне было её жаль. Искренне. Преданная своими, она выставлена напоказ, словно редкое, ядовитое насекомое. Вопрос лишь в том, кому именно выпадет честь раздавить.
В карих глазах ещё теплилась ярость, но осознание предательства наверняка убило в душе всё, во что она верила. Кто знает, почему и ради чего она пошла на всё это? Любовь? Безысходность? Я вдруг поймала себя на мысли, что ничего об этой женщине не знаю, а значит, не имею никакого права ни осуждать, ни оправдывать.
Так нельзя. Нельзя так обращаться с человеком! Она ведь даже не может себя защитить, оправдаться, даже раскаяться не может, потому что…
Потому что я её заколдовала.
Наши глаза встретились, и я изо всех сил пожелала: пусть силы, что меня слышат, подарят ей свободу! Я даже не подумала, что будет со мной, Златой, Стефаном и всем ПрОклятым королевством, если она нападёт. Что будет с Патриком! С Кексом. Мне просто хотелось освободить нас обеих — её — от чудовищной несправедливости, себя — от чувства вины за нечаянное колдовство. По сути, мы ведь с ней сейчас похожи. Я ведь тоже ничего не могу — ни предотвратить неизбежное, ни отменить содеянное.
И вдруг…
Рубище и ведро исчезли. Баронесса, в том самом платье, в котором мы со Златой видели её той, первой ночью, шагнула вперёд.
Король Алении, взвизгнув, поспешил спрятаться за придворных, Гройцер закрыл собой короля, меня и Злату, но нападать не спешил.
Чёрные глаза баронессы смотрели на меня — так, словно в зале больше никого не было. Какой у неё взгляд! Колдовской, завораживающий.
И тут я поняла, чего именно опасался Гройцер. Глава безопасности давно догадался о том, что «подарок» соседей — троянский конь. Ведьма, впавшая в отчаяние способна на многое, а раз моя сила растёт (в королевстве ведь не спроста появилась горячая еда, что позволило Стефану прервать торговлю артефактами), значит, освобождение баронессы от колдовства лишь дело времени, и вот тогда…
Олень! Не ожидал, видимо, что всё произойдёт так быстро. Мысли проносились в голове, а баронесса шла мне навстречу — всё ближе и ближе.
— Здравствуй, сестра, — проговорила она тихо.
Глава двадцатая
— Здравствуй, — ответила я.
Если честно, в последнее время в про́клятом королевстве мне нравится всё больше и больше. Нет, временами, конечно, жутковато… Но! Давайте подведём итоги. Сын у меня появился? Появился, равно как и своя земля с подданными. А теперь вот и сестра подоспела. Своеобразная. Из разряда «не дай Бог»…
Я сделала шаг вперёд.
— Нет! — выдохнула Злата.
На плечо мягко опустилась тёплая мужская ладонь.
Я обернулась, краем глаза поймав странную усмешку баронессы.
Король молча смотрел мне в глаза.
— Лучше будет, если мы поговорим, — мой тихий голос в огромном зале, полном народа, показался слишком громким.
