– Всё это ложь, – произнесла, перебив, с неким садистским удовольствием наблюдая, как меняется в лице император. Я хранила эту тайну двенадцать лет…
Словами не передать, какое облегчение испытала сейчас, говоря о том, что моя прошлая жизнь хорошо придуманная ложь…
Император прочистил горло, словно в нём что-то мешалось, разрушая тем самым затянувшуюся паузу.
Вежливо улыбнувшись, я позволила себе спросить:
– Могу я рассчитывать на то, что всё дальнейшее сказанное мной, останется между нами?.. в этом доме.
Хотелось ли мне открыться? Не думаю. Но также я сомневалась, что после моего рассказа, император ещё захочет озвучить своё предложение. Ложь для меня была слишком тяжёлой ношей, и я больше не желаю тащить её за собой. Пусть хоть один человек в этом мире знает правду. Пусть отдаст меня под суд, это лучше, чем стать женой лорда Бейли, осквернить память человека, который дал мне так много. Фактически дал новую жизнь...
– Мне нет выгоды распространяться о вашем прошлом, – бесстрастно произнёс император. – Не думаете ли вы, что мне есть до этого хоть какое-то дело? «Топить» вас нет смысла, ведь я сам собираюсь… вас использовать, леди Овервуд, – он специально выдержал паузу, и если думал напугать, то ничего не вышло. – Но признаться, мне очень любопытно. Я сразу, как увидел вас на балу, понял, что вы не простая женщина. Уникальная, я бы сказал.
Расправила ладонями подол платья, мысленно возвращаясь в тот день, когда граф Фредерик Овервуд спас меня.
– Я дочь беглого преступника и куртизанки. Когда мне было пятнадцать, мать скончалась, а я заняла её место в борделе. Фредерик был моим первым клиентом…
… лицо императора не выражало эмоций, но глаза… Я видела в них неверие и… сочувствие. Хотя уверена, он всё же немало удивился услышанному.
Хотелось недовольно скривиться, но я равнодушно продолжила.
– Нет. Он не тронул меня. Разглядел во мне что-то такое, что заставило его доброе сердце дрогнуть. Фредерик смотрел на меня так же… как и вы сейчас.
Император моргнул и потянулся за чашкой, неловко опрокинув её. По скатерти расползалось коричневое пятно.
– Ничего, – поднялась из-за стола и сходила за тряпкой. Промокнув пятно, снова наполнила чашку ароматным напитком.
– Вы можете продолжать, – благосклонно велел император, закидывая нога на ногу.
Вернулась в кресло, расправила плечи и заговорила:
– Он забрал меня в тот же день, оставив хозяину борделя внушительную сумму. Позже, как сам признавался Фредерик, я была его самым большим вложением, но и самым удачным, – при упоминании этого момента, нежная улыбка невольно коснулась губ. Я гордилась тем, что полностью оправдывала ожидания и вложенные в меня средства.
– Что было дальше? – император нетерпеливо сглотнул и поёрзал. Не думала, что моя простая история настолько его заинтересует.
– А дальше меня увезли в глухую деревню, где мой будущий муж купил небольшое поместье, нанял управляющего, слуг, гувернантку и учителей для меня. Два года никто обо мне не знал, – признаться, у меня затекли мышцы лица от напряжения, но я продолжала безэмоционально улыбаться и говорить о своей жизни. – Я училась правильно говорить, красиво ходить, со вкусом одеваться… Училась музыке, танцам, арифметике, истории и этикету, училась тонкостям светского общения. Вы знали, что существует целая наука, посвящённая данному разделу? – спросила не без иронии.
– Я догадывался, – подавив усмешку, отозвался император. – А граф он… у вас была близость?
– Нет, – улыбнулась в ответ. – До свадьбы нет. Он приезжал раз в месяц. Привозил дорогие подарки и хвалил за успехи.
– А как же вы стали юной мисс Байр? – склонив голову набок, поинтересовалось величество. Тёмная прядка упала на лицо…
Опустила руки под стол, чтобы скрыть волнение и продолжила. Эта часть рассказа самая таинственная и мрачная.
– Фредерик говорил, что готовит для меня документы и составляет план, как представить меня обществу. Как вывести в свет и узаконить наши отношения. По идеи я должна была ещё год учиться, живя в поместье, но однажды ночью… он разбудил меня, тряся за плечи. Его лицо было таким беспокойным, что я невольно испугалась. Показалось, произошло нечто ужасное.
«Мы должны срочно выезжать. Слушай и запоминай, Эмма…» – произнёс он в ту грозовую ночь, назвав меня почему-то чужим незнакомым именем.
– Имение лорда Байра находилось недалеко от вас? – догадался император.
– Да. В километрах пяти, не более, – подтвердила, перенося вес тела на левую сторону. – Пламя пожара я видела ещё издалека, а густой сизый дым разнёсся по всей округе. По дороге Фредерик давал чёткие инструкции. Что я должна говорить, как вести себя. Он объяснил, что Эмма Байр никогда не выходила в свет, что её отец был одержимым параноиком. Эмма должна была дебютировать ещё год назад, но он отложил дебют, как и отбивал все предложения о смотринах.
– Граф предложил вам занять место погибшей дочери лорда Байра, воспользовавшись тем, что её никто не видел? – проницательности императора можно только позавидовать.
– Фредерик сказал, что я очень похожа на неё… – призналась тихо. – Хотя откуда ему было знать, верно? Но в тот момент я не думала о подобных мелочах. Меня привезли на пепелище… измазали сажей лицо, волосы, руки. Подпалили подол ночной сорочки и оставили босую стоять до приезда стражей порядка.
«Плачь» – сказал Фредерик, уезжая, и я плакала. Очень искренне. Мне было жаль погибшую семью, которую я даже не знала.
Император расстегнул верхнюю пуговицу камзола и глотнул чая.
– Продолжайте.
– Как только прибыли служащие Управления и стражи порядка, я умоляла найти моего жениха. Фредерика Овервуд. По близости не было ни одного дома, я сильно замёрзла, пока меня нашли. Может, сам граф тайно сообщил о пожаре, а может и нет, я не знаю этого, да никогда и не спрашивала.
На допросе я говорила, что ничего не помню, что очнулась, когда уже дом был объят пламенем и выбралась через окно. Я говорила всё то, что велел Фредерик. Слово в слово. И мне поверили. Представляете?
Император не выглядел удивлённым.
– Всё сгорело. Конечно, они поверили словам ребёнка, которого нашли на сгоревших останках.
– Фредерик забрал меня из Управления утром, подтвердив то, что является моим женихом и продемонстрировал ненастоящий брачный договор, заключённый якобы с лордом Байром. А после пришёл адвокат семьи Байр и сообщил об оставленном мне наследстве… Так я стала Эммой Байр, мне без проблем восстановили документы, которые сгорели в доме, а через три месяца меня уже представили обществу, как невесту графа Овервуд. Ни у кого не возникло ни вопросов, ни сомнений… – печальной грусти скрыть не удалось, и я досадливо поморщилась.
– Вы сожалеете об этом? – настороженно поинтересовался император, по-новому разглядывая меня.
– Сожалею ли я о том, что меня вытащили из борделя? – переспросила насмешливо. – Нет, Ваше Величество. Я сожалею лишь о том, что не смогла остановить Фредерика. Не уберегла его от опасных игр. Это звучит несколько цинично, но дослушайте…
– Я весь во внимании, – чуткие губы изогнулись в фальшивой улыбке. Знаю, что он сейчас анализирует всё, что услышал. Думает. Принимает решение. Пускай. Я лучше пойду в тюрьму, чем в койку Бейли.
– За полгода до смерти Фредерик предлагал мне свободу… Понимаете? Он отпустил меня. Сказал: «Бери, что ещё осталось, Эмма, и уходи…». Я не хотела этого и приняла решение быть с ним до конца. Знаете, почему?
– Чувство признательности? В благодарность о вашем спасении? – лениво предположил император, особо не вникая. Чувствуется, что его не сильно заботят чужие невзгоды. Он же пришёл решить собственную проблему с отбором. Что же, так даже лучше.
– Из чувства вины. Я словно наказывала себя за то, что присвоила себе чужую жизнь, чужое имя и наследство. Мне хотелось пойти на «дно» вместе со своим благодетелем. А из благодарности за своё спасение, я не принимаю предложения настойчивых ухажёров. Храню верность к погибшему мужу. Поэтому и вашей невестой стать не могу. Вы всё ещё хотите сделать мне предложение, Ваше Величество? – мой голос звучал спокойно и безмятежно.
