— О, кого вы мне тут привели, — встретили нас на пропускном пункте в смежном отсеке невысокий толстяк. Может, мне прямо сейчас им тут всем хребты переломать к чертям? — "Очнушка"?
— Простите? — переспросил хрипло, тихо шизея от происходящего.
— А этот интеллигентный, — усмехнулся он.
Я подобрался, а сердце набрало обороты. Предположение, что эта база ляжет у меня быстро и без боя, едва не сорвало предохранители. Но я лишь медленно усмехнулся:
— Даже с высшим образованием.
Тип уважительно присвистнул:
— Проходите. Самая лучшая каюта за вами.
Этот отсек был не лучше внешне, но камера, в которую меня завели, действительно напомнила комнату в отеле. Пусть и дешевом, но все же. Дверь двойная: внутренняя — прутья, а внешняя — глухой металл. Мне сняли наручники — по инструкции — у стены.
— Сейчас принесут завтрак, потом на полигон.
— Полигон? — потер запястья, все так же глядя в стенку.
— Да, надо же в форме себя держать. А то сколько можно в клетке сидеть? С возвращением.
— Спасибо. — Рычащих нот в голосе скрыть не удалось, но люди не придали этому значения.
Я осмотрелся. Большая кровать с чистым новым бельем, небольшая ванная с душевой и зарешеченное окно. Отлично. Я направился к нему, но тут же вздохнул от разочарования — оно смотрело на лес с холма. Деревья — сплошные елки, значит, высоко стоим. Зато ночью ничто не помешает сориентироваться по звездам и запаху.
Сейчас же все больше мысли дергались в сторону девочки.
Ари…
Осмотрит он ее, сволочь, будет лапать… В груди задрожал рык, но никакой угрозы возвращения к беспамятству я не чувствовал.
Двери открылись не то чтобы неожиданно, но все же визита я не ждал.
— Ну и как ты устоял? — оскалился на меня человек в темной униформе. — Твоя самка неизвестно где, сам — за решеткой, а вокруг — одни идиоты. Тебе все инстинкты отбило?
Я медленно направился к прутьям, разглядывая мужика. Военный — сразу видно. Интеллект весь ушел в мышцы, а принципы вертятся на одном — «ты или тебя». Готов биться об заклад — в отставке, а значит — выслуживается тут, доказывая всему миру, что он еще чего-то стоит.
— А ты ожидал веселья? — сузил глаза, глядя на его рожу. Вот, значит, как — весь этот видимый бардак был деланным. А он провоцировал меня.
— Я таких, как ты, насквозь вижу… — вальяжно просунул он руки в прутья.
Один рывок — и эти руки останутся мне на память. — Эйден Хант, охотник, военный, специалист по слежке и огнестрелу… Или… был?
Я едва не оскалился. Заскучал, тварь. Хотел себе противника тут отшелушить, а это давало надежду на то, что он здесь один такой бойкий. Интересно, насколько я прав?
— …Отходить тебя не вышло, но имей в виду — и не таких ломали, — самозабвенно продолжал он. — Жаль — не сегодня.
— Вы меня с кем-то путаете.
И я не врал. Просто обвел кружочком претендента на изощренную расправу.
— Ну да, — скривился он. — Моя воля — я бы тебе голову с задницей спутал… Но ты теперь — ценный экземпляр. — И он мерзко хохотнул, обводя взглядом камеру. — Вот бы нам за такие заслуги выдавали такие хоромы. Будешь теперь тут со своей самкой на камеру сношаться…
— Может, и вам на пользу пойдет. Раз без пособия уже ничего не можете… — Он провоцировал. Я тоже. Но ни я, ни он на провокации не велись. Стояли, глядя друг другу в глаза, пока из моей груди не просочилось предупреждающее рычание.
Ублюдок отлепился от прутьев:
— Посмотрим, кто и кому преподаст урок, — довольно оскалился он и вальяжно зашагал по коридору.
2
Я моргала на яркий свет под потолком, отстраненно ожидая окончания осмотра. Казалось, он никогда не закончится.
— Можешь подниматься, — сообщила, наконец, врач.
Я никогда ее не видела здесь. Как и половину персонала, с которым столкнулась после того, как меня вытащили из клетки. Одеться никто так и не дал — не посчитали нужным. Так и таскали меня босиком и без трусов по кабинетам. Смешно, но если бы этот зверь не озаботился, я бы так и ходила с алыми разводами между ног.
— Когда вы закончите? — открыла рот впервые за все утро. Жить хотелось все больше, а злость на этих людей рвала грудную клетку.
— Закончили, — бесстрастно отозвалась она, что-то записывая в планшет. — Можешь выйти в коридор, тебя там заберут.
Унижение продолжилось в кабинете главного, куда меня проводил конвой. Я растянула футболку за утро чуть ли не до колен — хвала магазинчику «Все по 0,99!» Качество ткани было такое, что к вечеру, если меня не отпустят, футболка дотянется до длины платья.
— Присаживайтесь, — глянул ублюдок на меня исподлобья, отрываясь от экрана монитора.
На вид ему за пятьдесят. Рожа давно не сменяла эмоций, замерла на кисло-недовольных. Белый халат поверх темного костюма не добавлял доверия к нему.
— У меня задница голая, — процедила, позволяя себе, наконец, выйти из себя. — А всю ночь меня имел ваш заключенный. Наверное, не стоит пачкать ваше дорогостоящее кресло?
— Сядь! — рявкнул он неприязненно.
Показалось, что позвоночник хрустнул, стоило опуститься на стул. Я держала все в себе несколько часов, и оно едва не пролилось. А все потому, что что-то внутри меня чертовски нуждалось в помощи. Срочно. Но другая часть стояла на своем — мне никогда никто не помогал. Даже в семье приходилось локтями доказывать свое право на мнение. Хорошая школа. Может, и тут удастся выжить.
— И… все уборщицы у вас так кончили? — прерывисто вздохнула я. — Крутой аттракцион.
Мужчина сузил на мне взгляд, но моя истерика его не тронула:
— Не думаю, что вам нужны мои извинения, мисс Пэрроу.
— Зовите меня Ари. Или, может, у вас на примете уже есть новый профессиональный псевдоним для меня? Как у вас тут все это устроено? Я теперь всех оборотней буду ублажать?
Чем больше меня несло, тем больше замирало все внутри — я переставала хотеть жить. Сдавалась с каждым словом… И, неожиданно даже для себя, не выдержала. По щекам покатились слезы, а взгляд застыл, переставая видеть. Захотелось сдохнуть…
— Вы совершенно случайно попали в программу, которой уже несколько лет занимается наша команда, — механическим голосом начал он. Будто робот какой-то. — Подопытный неожиданно проявил к вам интерес, который мы пытались вызвать у него три месяца…
— Повезло, — прохрипела я, медленно смаргивая очередную порцию влаги с глаз. Но собеседник этого не замечал.
— …Я предлагаю вам продолжить участие в программе. У вас будет контракт и внушительный гонорар…
— А почему вы меня вчера не спросили? — задала глупый вопрос.
Но он снова не слушал.
— …Договор вам предоставят для ознакомления сегодня же.
— А если меня не интересует ваш договор?
— У вас нет выбора, Ари, — впервые продемонстрировал он хоть какую-то эмоцию. — Я понимаю вас, но мы готовы щедро возместить вам моральный ущерб.
— Неужели? — усмехнулась.
Кажется, я оживала. Даже вздохнуть смогла чуть глубже. Хорошо, когда некому смотреть на твою медленную смерть — повод пересмотреть репертуар. Например, побороться за жизнь.
— Твое здоровье — наш приоритет, — перешел он на «ты». — Как физическое, так и психическое.
— Наверное, поэтому меня все утро таскают без трусов по вашей базе? Интересно. Ваш собственный метод?
Профессор Ублюдок усмехнулся:
— У меня немного другие методы. Но убеждать тебя, что попала в санаторий, я не буду. Возможно, придется нелегко. Но в твоих интересах принять условия. Чем меньше дергаешься, тем шире петля.
А вот теперь он заговорил совсем как живой, будто запись кончилась.
— А вы умеете убеждать, — сложила я руки на груди. — И каковы обязанности?
Он использовал паузу на мое пристальное изучение и будто остался доволен.
— Медведь тебя выбрал. Это редкая удача. И наша задача — изучить условия, при которых эти твари становятся настолько уязвимыми.
— Боитесь их? — нахмурилась я. — Оборотней?
