«Юля!» ударил по нервам. Она дернулась:
– Аль!
Обернулась, забыв про лезвие у горла. Кожу обожгло. Над ухом прошипели что-то злое. Чужие пальцы впились в плечо, удерживая. А она не чувствовала ни боли от пореза, ни тепла льющейся на грудь крови. В глазах стоял брошенный пакет с игрушками, втоптанная в землю сахарная вата и пустая скамейка. Нарастающий шум в ушах заглушил остальные звуки. Ноги подкосились, и Юля стала медленно оседать на дорожку.
Упасть ей не дали. Обхватили, прижав к чему-то твердому. Горячая ладонь стиснула горло, и кожу запекло так, что Юля взвыла, а из глаз брызнули слезы.
Ее заставили сделать шаг назад. Ощущение короткого падения, возмутившийся желудок. Мир все еще был размыт слезами, зато обоняние и слух обострились. Пахло железом, мужским потом, сильно воняло чем-то звериным. А еще здесь было на порядок холоднее, и ветер, пробираясь под тонкую куртку, заставлял ежиться.
Человек перебросил Юлю через плечо, и она охнула, больно стукнувшись животом о твердое как камень плечо. Похитителю до ее проблем не было никакого дела. Он размашисто шагал куда-то, и девушка напрягала мышцы, чтобы меньше подпрыгивать при каждом шаге.
Скрип двери. Лестница. Спуск. Полумрак коридора. Стертые камни пола. Запах сгоревшей еды. Еще один проход, после которого ее скинули вниз. Каменный пол ударил по коленям, содрав кожу на ладонях. Юля зашипела от боли, облизала прокушенную губу, сглотнула, ощущая металлический вкус крови во рту. Села, потрясла выбитым запястьем, огляделась.
Ее принесли в небольшое помещение без окон. Подвал? Под потолком висела странная сфера-лампа, заливая все вокруг ровным желтым светом. Цепи на каменных стенах, металлические стулья и темные пятна на полу навевали мысли о средневековой пыточной. А еще в комнате со сводчатым потолком было полно народу. Мужчины разного возраста, все в кожаных доспехах с черными металлическими вставками, разглядывали ее с одинаковым выражением неодобрения на лицах.
Они почти не отличались от людей. Волосы оттенков от белого до темно-серого жесткой гривой спускались до лопаток. Кожа загорелая, как у тех, кто много времени проводит на свежем воздухе, а вот странные глаза Юля рассматривать не решилась. Хватило того, что от их взглядов ее била нервная дрожь, а в желудке точно кусок льда поселился.
Девушка подобралась, села, обхватив колени руками. Ощупала горло. Кожу стягивало от засыхающей крови, но пореза не ощущалось. Залечили. Но зачем? Чтобы потом убить еще раз? Юля прекрасно осознавала, что со вскрытым горлом смогла бы прожить пару минут, не больше.
Досада на себя – вот знала ведь, что от хорошей жизни не сбегают – приглушила страх. Страшно все же было, но больше за Совенка. А эти идиоты… Думают, если их семеро здоровых, то можно качать права перед одной женщиной? И где они были, такие здоровые и сильные, когда малыш сбегал из дому?
Мужчины обменялись парой фраз, потом разговор разгорелся и перешел в спор. Один из них вытащил клинок, и лезвие со свистом прошило воздух рядом с девушкой. Юля успела зажмурить глаза, но оказалось, что мужчину интересовала только ее сумка. Он поднял ее с пола за перерезанный ремешок и бросил другому.
Сумку было жаль – всего два месяца, как купила. И ладно сумка, но там телефон, карты, короче, вся жизнь! Юля попробовала встать, но ее грубо пихнули на пол, рявкнув что-то вроде: «Сидеть» или «Место».
– Идиоты, – пробормотала Юля, с содроганием усаживаясь на грязный пол, – твари, дебилы, придурки.
– А у вас неплохой словарный запас, барышня, – насмешливо озвучили на русском у нее за спиной.
Юля обернулась. Вскинула брови. Человек в обычном мужском костюме смотрелся среди воинов в доспехах как чиновник, заглянувший на реконструкцию. Стрижка ежиком, темные очки, убранные наверх – встреть она его на улице, не обратила бы внимания. Но взгляд уже выделял знакомый оттенок волос, разрез глаз – незнакомец точно был местный, хоть и говорил по-русски без акцента.
Из окружавших девушку мужчин к нему шагнул один и что-то негромко сказал. Юля мельком отметила, что у него золотой выгравированный узор на антрацитовых пластинах доспеха, кожаные перчатки и явно пошитые вручную высокие сапоги, а не грубые ботинки. Перед ней был кто-то из начальства.
– Так-так. – «Русский» заглянул в ее сумку, выпотрошил содержимое на стол. Юля только зубами скрипнула, когда мобильник стукнулся о металлическую поверхность. Мужчина откопал кредитку, поднес к глазам. Девушка могла поклясться – он знал, что это такое. – Юлия Никольская. Приятно, – словно издеваясь, поклонился, – познакомиться.
Его сосед что-то сказал, и приветливое выражение лица «русского» сменила застывшая маска. Мужчина шагнул ближе, навис над девушкой. Жесткий голос давил, прижимая к полу:
– Кто вы? На кого работаете? Кто вам заплатил за похищение шестого принца?
Япона мама! Совенок – принц. Пусть шестой, но принц!
– Никто, – замотала Юля головой, стараясь не поддаваться панике.
Перевода не требовалось, потому как второй из начальства в одно движение оказался рядом, вздернул ее наверх, впечатал в стену так, что в спине хрустнуло, а затылок стрельнул болью. Также он сдавил многострадальное горло.
Незнакомые слова стегали по лицу, но хуже был огонь безумия, горящий в глазах мужчины. Зрачок расширился, каряя радужка налилась золотом. Юля могла поклясться, что смотрит в глаза собственной смерти, но оторвать взгляд не могла – настолько дикими и притягательными были ярко-оранжевые с черным зрачком глаза. В них хотелось погрузиться, им хотелось рассказать все. Эти глаза обещали покой.
Юля моргнула, стряхивая дурман. Мужчина чуть ослабил хватку, а мерцание в глазах снизило интенсивность.
– Лучше признайтесь, – устало посоветовали сбоку, – здесь знают толк в пытках.
Долбаное средневековье. Долбаное сострадание. Надо было пройти мимо, но Совенок… Нет, пройти мимо было нельзя. Надо было просто оставить малыша у себя, а не возвращать в семью убийц, которая еще и в пытках знает толк!
– Не упорствуйте, хуже будет, – уговаривал «русский», в то время как второй сильнее сдавливал горло – у нее уже цветные пятна плыли перед глазами.
Юля захрипела, хватаясь рукой за ладонь мужчины – тело испуганно цеплялось за остатки жизни, и мучитель ослабил давление. Ей дали набрать воздуха в легкие, но отпускать не спешили, контролируя жизнь.
В этот момент Юле хотелось одного – чтобы все закончилось. Можно было не гадать, какое наказание ждет причастного к побегу принца. И какая разница – сейчас она умрет или чуть позже? Так хоть выскажет все, что думает об этих придурках.
Вернуть под свою власть впавшие в панику мозги было непросто, но она справилась.
– Идиот! – крикнула на выдохе Юля в лицо монстра. – Вы все идиоты! Не зря Аль сбежал от вас.
Имя ребенка монстр уловил, нахмурился, вопросительно посмотрел на товарища. Тот перевел, потом спросил недовольно:
– Кто дал вам право так его называть?
