Серилла подошла к креслу Кайрана сзади и принялась разминать его плечи, нашептывая ему в ухо еще что-то и мерзко ухмыляясь.
Стерва специально делала это так тихо, что Манон ничего не слышала.
Пришлось снова обратиться к памяти Мани.
Разузнав, я снова не удержалась от фейспалма.
Желая восхитить общество, Манон на прошлом балу рассказала, что умеет готовить какой-то фантастический модный напиток и пригласила всех на его презентацию.
Но больше всех бедняжке хотелось, чтоб ее похвалил дед и кузены с кузинами. Семья Лафайет владела лучшими в империи ресторанами. Все ее члены были тонкими ценителями и законодателями высокой кухни.
Дед Манон, граф Сильвестр Лафайет был хозяином самого модного и изысканного в столице Орлании ресторана «Златой Орел», в котором изволил столоваться сам Его Величество император.
Гордон Рамзи из известного кулинарного шоу был жалким любителем по сравнению с дедулей Манон.
Тети и дяди, кузены и кузины девушки владели этой отраслью и считались непревзойденными гурманами и крутыми рестораторами.
И лишь одна Маня, которая даже яичницу пожарить не могла без того, что ее не спалить, была в этой блестящей кулинарной семье гадким утенком.
Она так отчаянно мечтала, чтобы ее похвалили, чтоб ей восхитились, особенно Кайран и члены ее семьи…
Вот и придумала весь этот завтрашний прием с дегустацией необычного напитка.
А оказывается, это был самый обычный…
ГЛАВА 5
Шоколад!
Жидкий. Именно в виде напитка, а не плиток, как я вначале решила.
Да, Манон собиралась покорить общество напитком из плодов какао-дерева.
Как я поняла, шоколад в Орлании не был особо распространен, вот девушка и решила выделиться.
О шоколаде ей рассказала одна из служанок, сварила его для нее и сказала, что на ее родине шоколад считается очень модным.
Мане шоколад понравился – она попробовала и загорелась.
Надеялась, что на нее впервые посмотрят с уважением, если она первая угостит всех таким необычным лакомством. Вроде как откроет его столичному обществу.
Вообще-то идея мне понравилась. Соображалка-то у Мани, оказывается, работала.
И все-таки меня охватило чувство какого-то подвоха.
Что-то здесь было не так!
Судя по воспоминаниям Мани, служанки дома Альберона относились к ней чуть ли не с большим презрением, чем само общество. И совершенно не желали принимать ее за хозяйку, отдавая явное предпочтение леди Дамвиль.
Единственной горничной, которая была с Маней более-менее мила, являлась Гарсия.
Рассказала про какао-дерево, которое растет на ее родине – в королевстве Фарика и сообщила, что ее брат может поставлять мешки с бобами в Орланию.
Подозрительно.
Но наивной Марусе и в голову не пришло заподозрить подвох. Она, наоборот, обрадовалась и решила, что таким образом Гарсия, единственная из всех, добра к ней.
М-да уж, как же, как же… Что-то мне слабо верится.
Оставалась надежда, что Кайран запретит Манон завтрашний прием. Все-таки он был маршалом Орлании и, наверное, вряд ли бы хотел, чтоб его официальная жена, возможно, опозорилась перед всеми. Тень этого позора легла бы и на него…
Но, к огромному моему сожалению, нет!
Кайрану было совершенно наплевать на то, что Манон может опростоволоситься. Наоборот, это было ему на руку, чтоб был лишний повод вернуть бедную Маню в дом деда, где она воспитывалась.
А эта гадина Серилла явно предвкушала завтра развлечение.
Убила б! Задушила этих сволочей голыми руками!
– Хорошо, бракованная, я дам тебе еще какое-то время на раскрытие лаури, – откинувшись назад, лениво протянул Кайран и добавил с явным отвращением. – И не смей закрывать дверь спальни. Будь готова, когда я приду.
– О, господин, благодарю, мой господин! – горячо воскликнула Манон, целуя Кайрану руки. – Вы не пожалеете, обещаю! Я еще стану лаури, стану вашей лаури, как и было обещано.
– Очень на это надеюсь, – процедил Кайран. – И кстати, руки ты должна целовать не мне, а леди Дамвиль. Именно она убедила оставить тебя.
Ну да, чисто ради развлечения. Ради того, чтоб блистать на фоне глупенькой, доверчивой и некрасивой Манон.
Я готова была рвать и метать, когда эта шляпа Маня поблагодарила Сериллу за доброту и безропотно поцеловала торжествующей любовнице руку!
– А теперь проваливай, бракованная.
И, больше не обращая на Манон никакого внимания, любовники занялись друг другом.
Тихо, словно послушная мышка, Манон выскользнула из комнаты.
А я, наконец, смогла перевести дыхание.
И тут поняла, что в своей злости и негодовании на Кайрана и Сериллу даже не заметила, что еще больше породнилась с телом Манон.
Оно все больше стало ощущаться мной как мое родное, собственное.
Соответственно, мне становилось доступно все больше воспоминаний Манон.
Правда, копаться в них было все равно, что копаться на жестком диске компьютера, где лежали тысячи и тысячи папок с информацией. Причем, не упорядоченно, а совершенно разрозненно.
Ну, ничего. Постепенно я их разберу и аккуратно разложу по местам.
Интереснее всего было узнать, что это за такой дар лаури, который так нужен Кайрану. Но пока что, увы, эта информация хранилась в неизвестном месте.
Единственное, что удалось выяснить – Кайран женился на Манон исключительно из-за этого дара. Он был действительно важен для маршала Орлании.
По-настоящему важен, без дураков.
Только ради него Кайран порой приходил в спальню Манон.
Он делал все быстро и четко, без страсти и желания. Вообще без каких-либо эмоций. Манон абсолютно не интересовала Кайрана, как женщина.
Но для самой Манон это были моменты счастья. Она по-настоящему влюбилась в своего неотразимого мужа, и эти быстрые моменты близости были для нее чем-то волшебным и необыкновенным.
Она буквально стелилась ему под ноги ковриком. Но это вызывало в Кайране только раздражение.
Ее придыхание, когда разговаривала с ним, ее блаженное выражение лица…
Кайран презирал Манон. И чем больше презирал ее, тем больше одаривал Сериллу.
Кстати, как я поняла, Серилла эта – та еще бабенка. Поначалу я приняла ее за местную аристократку. Но, похоже, нет. В отличие от Манон, Дамвиль не могла похвастать происхождением.
Я сразу взяла себе этот факт на заметку на будущее. Пригодится.
Между тем Манон добралась до своей спальни. Хотя, пожалуй, настоящей спальней эту большую, пустую и холодную комнату назвать было сложно.
Перед отходом госпожи ко сну служанки должны были зажечь камин, поставить большую ванную с горячей водой для омовения, а еще подогреть постель.
Ничего из этого, разумеется, сделано не было. Не принесли ни свечей, ни элементарного графина с водичкой, если ночью вдруг захочется пить.
Лишь на полу стоял одинокий небольшой таз с холодной водой.
Да не то что холодной, а уже ледяной, как сердце самого Кайрана!
Бедняжка Манон ополоснула в ней зябнущие пальцы и лицо, а потом улеглась в холодную постель, которую служанки не меняли уже как минимум три дня.
По идее, главная горничная должна была заглянуть к госпоже перед сном, чтобы поинтересоваться, не нужно ли ей что-нибудь.
Но ничего такого не бывало.
Отчаянно пытаясь согреться, Манон свернулась в этой промерзшей постели калачиком и потерла ладони. Даже толстое одеяло не спасало от холода.
Да и какой от него будет толк, если вся комната окончательно промерзла – ну чисто морозильник какой-то.
Девушка выдохнула, и изо рта у нее вырвалось облачко пара.
Я чувствовала холод, который пробирал ее до самых костей. Он проник в мое сознание и сделал мои мысли такими же замерзающими и неповоротливыми.
Обещаю тебе, Манон, это твоя последняя ночь в этой холодной постели.
Слово Нины Малининой.
Ты больше никогда не будешь мерзнуть, клянусь!
Несчастная замерзающая Маня ворочалась с боку на бок, пытаясь хоть капельку согреться, но без толку.
