– Что?
– Неизвестно, что там с родителями. Я мог бы как-то помогать этому волчонку. Меня взбесила принудительность, но я не желаю зла тому, кого бросили. Сам нахлебался в детстве всякого дерьма, поэтому…
Велько оборвал речь, поддерживаемую довольным ворчанием волка, выругал себя за ненужную откровенность. Дарина, похоже, оценила искренность его слов, смягчилась:
– Попробую, но не обещаю. К делу ребенка-отказника сложно подобраться. После праздника сделаю пару звонков, если – и когда – будет результат, сообщу.
Велько поблагодарил, пообещал отплатить, чем сможет, засобирался домой и был остановлен волчье-шолчьим семейством.
– Куда ты поедешь на ночь глядя? Заснешь за рулем, впилишься в отбойник и останется неизвестный сиротка без алиментов. Ложись где хочешь – или в доме на втором этаже, или в летней кухне, родители пристройку отремонтировали, поставили там большой диван.
– Я в пять утра пойду закидушки на озере проверять, если есть желание – вместе прогуляемся, – щедро предложил Гвидон.
– Нет, спасибо, – вежливо отказался Велько. – Я не рыбак. В дом точно не пойду. Я почти всегда сплю, перекинувшись. Можно будет лечь в каком-нибудь сарае или на летней кухне?
– Легко, – кивнула Дарина. – Батя даст тебе коврик.
Майор Грачанин вздохнул с облегчением: волк, услышав об отъезде, ощетинился – ему хотелось познакомиться со Светланочкой и выяснить, играет ли она в прятки. Нагружать семейство Вишневецких еще и проблемой внутреннего разлада он не хотел и не мог – и так уже достаточно вывернул душу. Спасибо за доброту, но прочее лучше оставить при себе.
Крупный бурый волк с темной полосой поперек лба, начинающейся между бровями и придающей ему вечно хмурый вид, поблагодарил отца Дарины за коврик вежливым тявканьем. И, улыбаясь, обнюхался со Светланой, проникшей на летнюю кухню вслед за дедушкой. Волк, в отличие от двуногого, желал возиться со щенятами – его и младшие братья в детстве никогда не напрягали, бегал с ними часами, вывесив язык. И в Плодовом переулке заставлял Велько перекидываться, играл в прятки с соседскими волчатами и шакалятами. И со Светланой бы поиграл, но, увы, было слишком поздно и темно.
Майору Грачанину игры в прятки были неинтересны, однако волк упрямо гнул свою линию – отказывался работать, выл, если Велько пытался запереться в квартире, дважды выбивал сетку от комаров и выпрыгивал в окно, благо, квартира была на первом этаже. Шашни с барсучихой зверю не нравились, он желал, чтобы Велько выбрал себе волчицу, наплодил волчат и позволил ему царствовать в маленькой стае. Желания шли вразрез, пару раз конфликт был заметен со стороны, и Велько еле отвязался от психолога, надававшего ему кучу рекомендаций по примирению. Истинной причины разлада психолог так и не узнал, Велько перевелся и старался на новом месте поддерживать хрупкий мир, не отодвигая зверя в сторону.
Светлана таращилась на него печально-удивленными глазами. Волк распушился, благосклонно принял комплимент: «Ого, какой вы здоровый, дяденька!». Майору Грачанину почтительность показалась напускной, а в вопросе: «Интересно, а кто сильнее, вы или папа?» он почуял подвох. К счастью, волк, уважавший законы гостеприимства, не помчался искать Гвидона, чтобы выяснить правду, а отправился на обход территории, обнюхивая букеты, корзины с фруктами и наполненные водой корыта, ванны и ушаты. Светлана семенила рядом, тявкала, давая объяснения: это для мытья черешни, которую будет мариновать бабушка, набрали про запас – а вдруг воды не будет. А это – свадебные букеты. Если Хлебодарная проявит милость и посетит свадьбу Солнца и Воды, то ягоды созреют, чтобы их можно было разделить между теми, кем дорожит хозяин или хозяйка букета. Волк сунул нос в охапку ветвей, облепленных зелеными ягодами, и чихнул – пахло странно, не понравилось.
Экскурсию прервал Гвидон, загнавший Светлану спать. Волк с темной полосой на лбу сходил во двор напротив, проверил машину, рассмотрел светящиеся украшения, ванны и черешню, съел рыбную котлету, предложенную ему тетей Викторией, и отправился в летнюю кухню, пропитанную фруктовой сладостью, на коврик-яблоко. Задремывая, майор Грачанин подумал, что здесь, в общине, не остался бы голодным ни сирота-волчонок, ни двое, ни трое, ни семеро. И в Плодовом переулке такого бы тоже не произошло – председатели домовых комитетов не допустили бы.
«Женись на шакалице, – буркнул волк. – А то к волчице ты никогда не подойдешь. Чем плохо? Мясо будешь есть в столовой. А, может, она тебя иногда будет мясом кормить – Гвидону же готовят».
«Не указывай», – огрызнулся Грачанин.
Его злило то, что волк давил. Как и в случае с алиментами – Велько был готов помогать по-хорошему, но не в принудительном порядке.
Выспаться ему не удалось. В пять утра Гвидон отправился проверять закидушки, поставленные батей Дарины. Он долго гремел ведрами и садком в сарае, светил фонариком на дорожку, поминал Демона Снопа и отбыл минут через пятнадцать, когда Велько уже захотелось встать и размять лапы. Волк это желание мужественно подавил – уезжать, не прощаясь с хозяевами, было неприлично, как и бродить по общине – и снова заснул.
Громкие голоса раздались около семи, когда солнце уже поднялось над макушками деревьев и согрело дома и дворы, озябшие за прохладную июньскую ночь.
– Посмотри! Посмотри! Что это?
– Ну-у-у… – с протяжным зевком ответил Гвидон. – Рыба. Плавает. А в чем проблема-то?
Мама Дарины не на шутку рассердилась. Майор Грачанин решил не перекидываться, выбрался из летней кухни, пытаясь понять, что происходит, и попал в центр скандала.
– Вода должна простоять две ночи и впитать в себя лунный свет! Только после этого в ней можно мыть черешню. Первую черешню для первого маринада. Всё пропало! Дарина, почему ты ухмыляешься?
В большой оцинкованной ванне, стоявшей неподалеку от крыльца, плавали четыре крупных карася и пучок травы.
– Зачем она это сделала? Уму непостижимо!
– Ой, прямо уж непостижимо, – отмахнулась сонная Дарина. – Я ее уже разбудила и спросила. Она хотела, чтобы у вас был волшебный аквариум. Вы же сами ей мозги прокомпостировали живой водой с луной и звездами, пересказали кучу замшелых баек о том, что шакалицы ей умываются, чтобы обрести красоту и приманить подходящего жениха. Вот она и вывалила… извиняюсь, запустила карасей в ванны к вам и соседям – чтобы они похорошели, стали разноцветными и радовали вас до следующей Свадьбы Солнца и Воды.
– Но… – тетя Виктория выглядела озадаченной. – Но, Дарина, у меня в корыте не караси, а какие-то полиэтиленовые пакеты.
– На вас карасей не хватило, Светлана достала из морозилки камбалу.
– Но…
– Я же говорю – меньше надо было рассказывать сказки о живой воде. Мама!
– Да?
Мама Дарины изрядно растратила пыл – похоже, сказок Светлане рассказывали немало.
– А ты можешь камбалу запечь в сметане? Я бы поела. И Гвидону очень нравится. Раз уж она не ожила, давайте вкусно пообедаем.
– Поужинаем, – сказала мама. – На обед не получится, она еще не разморозилась, а в полдень надо возжечь свечи.
– Воды я вам свежей наберу, – пообещал Гвидон. – Ничего страшного, ночь все равно облачная была, ни лунного, ни звездного света. За эту впитает.
– Ага, – кивнула Дарина. – Вы ничего не потеряли. В самую короткую ночь – самая волшба. Мам, ты только камбалу забрать не забудь. Очень рыбки хочется.
– Я постараюсь запечь к обеду. Можно ее разморозить в микроволновке. Нет-нет, Гвидон, не трогай эту ванну. Пусть караси плавают. Я достану старое корыто, воду наберем шлангом. Потом отмоем аквариум и переселим карасей на новое место жительства. Пусть поживут в доме. Если будут себя нехорошо чувствовать, выпустим их обратно в пруд.
Майор Грачанин, уяснивший, что его никто не собирается ни в чем обвинять – ни в краже камбалы из морозилки, ни в пособничестве волшебному рыбоводству – ушел в летнюю кухню, перекинулся и оделся, чтобы помочь Гвидону сменить воду в корыте соседки. Камбала вернулась в родные пенаты, корыто, выдраенное со средством для мытья посуды, приятно пахло ягодами – в общем, к тому моменту, когда мама Дарины позвала их завтракать, во дворе тети Виктории ничего не напоминало об утреннем инциденте.
