Какой был смысл во всех этих делах, которые он исполнял, как положено государю? Да, он не бросил их на произвол судьбы. Он был воспитан с осознанием ответственности за свой народ. И продолжал нести эту ответственность… даже когда ему самому она стала не в радость.
Что он мог сделать с новостью, разбившей вдребезги его существование? Нагрянуть к Вейтару, уличить любовников, учинить скандал? Вызвать соперника на поединок? Что это изменит? Даже если он убьет друга, это ничего не изменит.
Лариса захотела быть с ним. Отвергла Рендора, будто он предлагал ей нечто самое ужасное в ее жизни. И приняла Вейтара.
А что тот предложил ей?! — вдруг стукнуло Рендора. Если она согласилась, провела с ним ночь, это значит — ее устроило то, что генерал мог ей дать?! Что, если он готов… жениться на ней?!
Если до этого Рендор чувствовал себя в мрачном, холодном, бездушном аду — то сейчас его так и выморозило изнутри. Что угодно, но не это! Не видеть их вместе на законном основании, не видеть свадьбу, где жених и невеста целуют друг друга при всех со счастливыми лицами! Чего-чего, но этого он не допустит никогда!
И вновь Рендор и помыслить не мог, что даже этот кошмар мог показаться ему желанной, но недостижимой реальностью…
Потеряв контроль, он взметнулся и вылетел из обеденной залы, где только что трапезничал. За обедом, кстати, не было ни Ларисы, ни Вейтара… Что еще больше усилило скверное настроение короля.
Размашистым шагом он направился в покои генерала. И вдруг обнаружил по пути, что в дворцовых коридорах творилось странное. Слуги, да и сами дружинники носились туда-сюда впопыхах, как будто что-то разыскивали. Утрата была невероятно значимо — судя по их напряженным лицам.
Рендор собрался остановить ближайшего дракона и узнать, что происходит… Но тут из-за угла выскочил Вейтар собственной персоной — уже почти ненавистной ему.
— Рен! А я как раз шел к тебе. Ты видел моего сына?! Мартин пропал! Никто не видел его с ночи!
Глава 57
После дня, когда я явила Лазурным Драконам — а точнее их секс-рабыням — свою божественную милость, мои дни потекли размеренно и без бурных событий. Ко мне стали стекаться парочки за «благословением». Я проводила «собеседования». И с парой вместе, и с каждым по отдельности.
Чувствовала себя при этом какой-то гремучей смесью из семейного психолога, соцработника в сфере ювенильной юстиции, инспектора по этике, а еще судебного эксперта по разводам… Мне предстояло оценить пару и каждого в ней, разобраться в их чувствах и намерениях по отношению друг к другу, сделать выводы — искренние ли чувства у них… и принять решение, благословить или отказать.
Скажи мне кто раньше, что я буду заниматься подобным — рассмеялась бы в лицо. Так же как при заявлении, что я окажусь в магическом мире в качестве драконьей богини. Лже-богини. Мое благословение если и имело какой эффект — то исключительно эффект плацебо.
Но я ничего не могла с собой поделать. Все равно испытывала ответственность за своих подопечных и свои решения. Плацебо тоже может дать критичный эффект. Я помнила из школы истории, как в средние века экспериментировали с пытками. На глазах у осужденной жертвы раскаляли стальной прут докрасна… а потом прикладывали к телу совсем другой, холодный. На теле появлялись сильные ожоги.
Так и я. Объявлю истинной парой тех, кто не подходит друг другу… И обожгутся, один или оба. Хотя разумеется, я могла и ошибиться. Но меня как будто вел внутренний голос. Он словно играл со мной в тепло-холодно. И ему я доверяла больше, чем логике и рассудочным выводам из общения с парами.
Может, это и была моя непонятная божественная сущность? Может, она проявлялась иначе, чем гром и молнии на голову нечестивых и похотливых королей, которые только и знали, что доставлять проблемы и чинить препятствия бедным богиням?
Увы — мысли об одном таком наглом короле не шли у меня из головы. Несмотря на то, что Рендор словно играл со мной в прятки. Если первые дни во дворце я не могла и шагу ступить, не натыкаясь на него, то теперь он просто сгинул. Скрылся с глаз после объявления о свободе женщин из гарема.
У меня в груди предательски екнуло сердце, когда еще две наложницы решили уйти из его гарема. Бинго! — зазвенело в голове. Вот бы и оставшиеся три свалили… Что мне за дело того? А вот так! Пусть его драконье величество останется совсем без наложниц. Может, тогда у него будет время призадуматься.
А вот Вейтара я видела каждый день, и не раз. Генерал стал моим частым спутником и собеседником. Я постоянно докладывала ему об успехах Мартина — где-то реальных, где-то выдуманных мною, чтобы лишний раз похвалить мальчика.
К чести Вейтара, он не велся на мои женские уловки и каждый раз безошибочно отделял, где я приукрасила заслуги его сына, а где вполне честна. А однажды он даже пожурил меня:
— Божественная, порой мне кажется, что ты ведешь себя с Мартином как нянька, а не как госпожа. Паж должен служить своей хозяйке. Ты должна давать ему поручения из своей нужды, а не ради его развлечения. И уж точно нет никакой надобности каждый раз нахваливать за выполненную работу так, будто он в одиночку воздвиг дворец. Ты слишком носишься с ним. Не нужно так делать. Он дракон и будущий мужчина.
Скрепя сердце, я признала правоту отца. Детоцентризм моего мира, который я невольно распространяла на Мартина, мог ему навредить. Даже в нашем мире такое обращение взрослых с детьми давало печальные результаты. Когда их всячески ограждали от превратностей реальной жизни и воспитывали под стеклянным колпаком. Как будто между детством и взрослой жизнью пролегала осязаемая черта, и пересекая ее, ты будто попадал в иной мир. Неподготовленным и неприспособленным к нему.
Ну а здесь и в самом мире был иной мир, а я пыталась обращаться с ребенком по привычным мне установкам. Конечно, я могла навредить ему еще больше — да еще и со своим авторитетом богини.
Потому с того дня я решила сменить стратегию. И обращаться с Мартином как с настоящим слугой, даже если для этого придется пересилить себя. У меня не было своих детей, и я воспринимала наши отношения с мальчиком с повышенной ответственностью и долей страха. Но ради него же придется действовать иначе.
Если бы я только могла вообразить, что мои гениальные воспитательные идеи, достойные самого Макаренко и других асов педагогики, не успеют воплотиться в жизнь…
В тот же вечер, когда Вейтар наставлял меня уму-разуму в деле воспитания маленьких драконов, я поручила Мартину вместо Тайлири прибрать за нами стол. Мальчик проворно принялся собирать посуду, с таким энтузиазмом, словно я попросила его прокатиться на игрушечной коняжке из угла в угол раз этак десять. И при этом восторженно болтал о камнях, которые он собрал сегодня днем, во время полета с отцом.
Надо сказать, что каждый день после обеда Мартин учился летать под присмотром Вейтара или кого-то из дружинников, когда сам генерал был занят. У нас была договоренность, что служба Мартина не помешает ему осваивать драконью ипостась. Конечно, я не собиралась мешать такому важному занятию.
И вот сегодня они с отцом летали к уснувшей вулканической гряде и набрали там очень редких образцов обсидиана.
— Папа сказал, что тебе обязательно понравится, божественная! Ты должна выбрать себе самый лучший камень! Это будет мой дар тебе! Ну… — он замялся. — Наш с папой. Мы ведь вместе их собирали.
Тут меня посетило одно подозрение, и я улыбнулась своим мыслям.
Уж не хочет ли наш бравый генерал таким хитрым способом вручить мне подарок, чтобы наше драконье величество ни о чем не догадалось и не разразилось вспышкой ревности и драконьей истерики?
Если так, то напрасно. Рендор демонстративно меня игнорировал — наверняка в отместку за лишение гарема. И ему, похоже, были безразличны наши с Вейтаром встречи и наше общение. Все, что его волновало, как же теперь пользоваться услугами всего трех наложниц вместо полутора десятка!!!
