— Хорошо, — произносит наконец девушка, и я облегчённо выдыхаю.
Она внимательно и напряжённо следит за каждым моим движением. Когда я оказываюсь в нескольких шагах от девушки, то присаживаюсь на корточки и протягиваю руку, почти касаюсь её кожи. В ярко-зелёных глазах отражаются сомнения и страх, и девушка отшатывается от моей ладони.
А потом происходит что-то странное. Я чувствую, как будто ко мне неуверенно прикасаются чьи-то заботливые руки, но мы не двигаемся с места.
Меня накрывает непривычным чувством растерянности, поэтому я начинаю внимательно рассматривать бутоны на плече и шее девушки. К собственному ужасу, я не нахожу взглядом места, где цветы прикреплялись бы к коже… Они что, растут прямо из тела?.. Должно быть какое-то логическое объяснение.
— Интересный наряд, — бормочу я. — Очень интересный и качественный.
Как ещё объяснить эти цветы?
Я замираю и поднимаю на девушку взгляд.
Чёрт, что происходит?
Я не сошёл с ума, это определённо. До этого момента я даже плохо помнил, каково это, когда тебя кто-то обнимает. Но сейчас ощущаю, и если бы закрыл глаза и сосредоточился, то мог бы сказать, как именно ко мне прикасаются руки.
— Иоланто, что с твоим телом? — шепчет девушка еле слышно.
Я прищуриваюсь.
Что?
Я буквально чувствую, как маска, которая почти никогда не покидает меня, и уже едва ли не стала частью, падает, лицо расслабляется и напрягается одновременно, превращаясь едва не в камень.
Я не знаю, что ответить.
Девушка несмело поднимается, и я повторяю за ней. Отступаю, чтобы она могла вернуться к креслу.
Поздно вспоминаю, что у нас был уговор, поднимаю руку к груди. Это ошибка: девушка подпрыгивает на месте, готовая забиться обратно, в угол.
— Не пугайся, — предупреждаю я, но голос звучит отстранённо. — Я ведь обещал…
Я достаю из-под одежды кулон и снимаю цепочку через голову. Кулон чуть поблёскивает и переливается нежным лимонным оттенком на моей ладони.
На мгновение наши взгляды встречаются, а когда я кладу украшение на ладонь девушки, наши руки на миг соприкасаются. Она поспешно одёргивает свою тёплую ладонь от моей, сжимает кулон с таким видом, словно это самое дорогое, что у неё есть. Какая же она странная.
И необычная.
— Каким виртуальным миром ты восхищалась, создавая этот образ? — спрашиваю я. — Выглядят, как настоящие, — мой голос звучит мягче, и меня это раздражает.
Я вновь смотрю на бутоны, в очередной раз пытаясь отыскать место, где они погружаются в кожу.
— Они и есть настоящие, — откликается девушка изумлённо, словно я сказал глупость. — Тело просто исцеляется.
Чувствую, как широко распахиваются мои глаза. «Ещё раз», — хочется мне отдать приказ, но не нахожу сил.
— И как это происходит? — сглотнув, произношу наконец я.
— Мысленно, — отвечает она. — Сознание работает до тех пор, пока рана не затягивается.
Она надо мной издевается?..
Я даже не пытаюсь скрыть недоверие в моём взгляде.
А потом на меня обрушивается настоящий шок.
Мой голос звучит совсем тихо, когда я с трудом произношу:
— Кто ты такая?
В этот момент в динамике над нами раздаётся гудящий голос генерала Бронсона:
— Я знал, что эта работёнка для тебя, Дэннис. Поздравляю, с первой задачей ты справился.
ГЛАВА 15 (ДЭННИС). ОКТАРИНОВЫЙ ЦВЕТ
«Ты можешь… показать мне то, что… носишь на груди?»
«Иоланто, что с твоим телом?»
«Тело просто исцеляется. Мысленно. Сознание работает до тех пор, пока рана не затягивается».
«Поздравляю, с первой задачей ты справился»…
«Я проиграл».
Мой внутренний голос повторяет это вновь и вновь, как одержимый. Он лучше моего знает: для меня любые совместные с генералом «проекты» — это билет в один конец.
Слишком много голосов в моём сознании. Когда я открываю дверь, то слышу ещё один — в реальности. Он принадлежит Сьерре:
— Почему ты это всё просто не прекратил?! Почему ты не…
При виде меня майор замолкает на полуслове. Я делаю глубокий вдох, когда наши взгляды встречаются, а потом поворачиваюсь к генералу: он сидит перед экраном и широко улыбается, отчего омерзительно искажается его лицо.
— Что скажешь? — воодушевлённо спрашивает он, жестом указывая на стул, и мне приходится сесть рядом.
— Вначале реакция мозга была стандартной, — говорю я, — но потом активизировались и миндалевидное тело, и префронтальная кора, даже гиппокамп и кора передней островковой доли большого мозга…
Генерал хмурится, когда прерывает меня:
— Что это значит?
— Это значит, за короткий срок оказалось задействовано непривычно большое количество участков мозга, — объясняю я как можно проще, но для Бронсона даже такого небольшого количества слов в предложении оказывается всё равно чересчур много.
Он продолжает глупо на меня смотреть, и, надеясь скрыть возникающее во мне раздражение, я отворачиваюсь к экрану и ввожу на клавиатуре несколько команд, чтобы улучшить качество видео.
— Либо у вас виртуальное кресло у него барахлит, либо…
— Либо — что? — торопит генерал.
— Либо она физиологически обладает таким уровнем контроля, чтобы быть в состоянии отслеживать этапы сканирования головного мозга и сознательно убирать возникающие барьеры. Однако…
Пока я говорю, руки продолжают работать, и вот полупрозрачный человеческий силуэт, сидящий в позе лотоса, становится более чётким, в груди людей отчаяннее мерцают звёзды, планета между ладонями пронзительнее светится голубизной, а цветные пятна на ней кажутся ярче.
— … однако виртуальные наркоманки этого не умеют? — вновь прерывает Бронсон, на этот раз довольно усмехаясь.
Образы на экране исчезают, как и в первый раз, оставляя только чёрный фон. Я перевожу взгляд на генерала: он выглядит очень гордым тем, что догадался, о чём пойдёт речь. Но я спешу его разочаровать:
— Этого вообще никто не умеет, — говорю вкрадчиво, наблюдая, как генерал сходит с лица и, на удивление… прячет взгляд.
— Это всё, что возможно раздобыть? — переводит он тему, ясно давая понять, что никаких ответов я, конечно, не получу. Собственно, так я и думал.
— Да, — признаюсь неохотно, а потом добавляю: — Не знаю, чем это может помочь…
— Ты справился с первой задачей, — уверенно прерывает Бронсон.
Стараюсь не задумываться, почему он говорит «с первой». Мне не нужны проблемы, и я уже начинаю подниматься, всей душой надеясь, что могу убраться отсюда куда подальше.
— Ты много чем можешь быть полезен, как и я тебе. Но нет взаимного доверия. А жаль.
От удивления у меня буквально приоткрывается рот. Я прикусываю язык слишком поздно — прежде успеваю спросить:
— Кто она?
Бронсоны — оба одновременно — смотрят на меня с удивлением: во взгляде генерала мелькает решимость, а потом досада, в глазах Сьерры заметно откровенное разочарование и даже злость.
— Ты не готов к такому разговору, — устало произносит Бронсон и сообщает приказным тоном: — Свободен.
Я сжимаю губы, но ничего не говорю в ответ.
— Тебя проводят до Стеклянного дома.
Невольно усмехаюсь этому дополнению: как будто, если меня отсюда не увести, то я смогу спрятаться в Бункере, да так, чтобы никто не нашёл. Раньше я был уверен, что, помня о моём прошлом, простые люди будут меня страшиться, но, похоже, опасается и генерал Третьего крыла.
Я пытаюсь не думать об этом, когда выхожу от Бронсона, возвращаюсь в кабинет и принимаюсь за работу над записями снов того парнишки, что приходил ко мне вчера и вновь придёт завтра. Однако его самые жуткие страхи больше не трогают меня, как и не умиляют трогательные образы. Постоянно мысленно возвращаюсь к тому, что вообще не должно меня волновать. Из-за этого работа продвигается не быстрее улитки, ещё и контуженной. Я могу только радоваться, что уже поздно и скоро домой.
В сознании вновь и вновь возникают изумрудно-зелёные глаза девушки, просто неземные. Пускай это линзы, но какие технологии могут обеспечить цветы, растущие прямо на теле? Кто у нас производит такие гиперреалистические костюмы? «Они и есть настоящие». Как объяснить чёрные слёзы?..
