женщина, что привела Йонг, поймала её взгляд и кивнула.
– Можешь представиться, – сказала она. – Мы здесь защищаем таких, как ты, а не отправляем к праотцам, точно выродки Тоётоми.
По взглядам, направленным на неё, Йонг могла бы судить иначе, но спорить не стала. Не время, не место для лишних слов, особенно в её положении: от испуга, взобравшегося по желудку к самому горлу, Йонг тошнило ещё больше, и съеденная каша грозилась выползти наружу.
Она спрятала дрожащие руки в подоле турумаги, натянула пояс и намотала его на пальцы. Спокойно, Сон Йонг. Господин дракон обещал тебе защиту от своих же людей, они ведь его послушают… Послушают же?…
– Меня зовут Сон Йонг. – Она медленно поклонилась, стараясь не опускать голову слишком низко – пол и без того ходил волнами, когда она смотрела себе под ноги. – Меня затащили в этот мир против воли, но ваш капитан сказал, что я не стану драконом и не превращусь в змея, поэтому…
– Откуда ей знать? – негромко возмутился парень лет двадцати, похожий на Тэгёна, коллегу Йонг, если бы тот был помладше. Йонг почувствовала, как свет слепит ей глаза.
– Я…
– Капитан дал ей слово, – вдруг заявил Чунсок. Йонг вздрогнула и обернулась. – В нашем лагере никто не причинит ей вреда, и мы поможем ей вернуться в Священный Город. Если она не обернётся имуги.
Последнюю фразу он договорил уже тише, красноречиво взглянув на Йонг. С той частотой, с которой Мун Нагиль давал ей обещания, за которые держались все в его войске, Чунсок, правая рука капитана, оставлял предупреждения, о которых Йонг не просила.
Предупреждения, что легко было превратить в угрозы.
– Так она юджон-ёнг? – переспросили в толпе. – Пуримгарра, если капитан верит, что она не будущий дракон, значит…
– Значит, он сделает всё возможное, чтобы она им не стала, Кантэ, – остановил вопросы Чунсок. Обвёл взглядом своих людей и кивнул женщине, которая привела к нему Йонг. – Гаин, распорядись, чтобы юджон-ёнг отвели место в казарме с Дочерьми. Собрание окончено, пусть все расходятся.
Он развернулся лицом к дверям дома и хотел уже скрыться в нём, но Йонг преградила ему путь. Чунсок вздохнул, опустил голову – он был куда выше её и выше, должно быть, своего капитана.
– Кэму? – Йонг замешкалась, и он перевёл, закатив глаза: – Что?
– Ты заставил меня говорить, когда я не была готова к выступлениям, – заявила Йонг. Вскинула подбородок, высмотрела в тени крыльца напряжённое лицо Первого Когтя. – Не хочешь теперь сам выслушать?
Чунсок покосился сперва на Гаин, затем вновь перевёл взгляд на Йонг: от неё не ускользнуло то, с каким нежеланием он соглашается с ней.
– Хорошо. Хочешь говорить – говори. Но в доме, не здесь.
Йонг зашла после него, Гаин и двух молодых людей примерно одного возраста – Дэкван и Чжихо, насколько Йонг могла судить по рассказам Дочерей, которые присматривали за ней раньше. Вонбин остался ждать её снаружи, она кивнула ему и закрыла за собой дверь.
Четыре человека сели за широкий стол с выжженным на поверхности знаком в самом центре – инь и ян с четырьмя символами, разложенными на четыре стороны света. Север, юг, запад, восток. Рядом с ними были выведены изображения четырёх знаков зодиака [50], но все, кроме Лазурного Дракона, затёрлись и потускнели от времени.
– Итак, – заговорил Чунсок, обращаясь к замершей в шаге от него Йонг. – Ты хотела поговорить.
Пришедшие с ним люди рассматривали Йонг. Йонг рассматривала их.
Вонбин говорил о них в ночь похорон. Первый Коготь, пуримгарра, – правая рука капитана Чунсок. Второй Коготь, сыгунгарра, предводительница Дочерей Гаин. Третий Коготь, тырсэгарра, мастер боевых искусств Дэкван. И Четвёртый Коготь, куаргарра, лекарь Чжихо.
Четыре человека, наиболее значимые в драконьем войске после капитана. Его советники и помощники. Лапа Дракона.
Теперь они смотрели на Йонг, которую больше не прикрывал собой Мун Нагиль, и ждали, должно быть, когда она оступится. Как скоро они смогут выгнать Йонг из лагеря, где их командир пообещал ей защиту? Как быстро решат, что она представляет для них угрозу, как уже решил Чунсок? Мог ли он повлиять на остальных Когтей так, как влиял на них Нагиль?
Йонг на несколько секунд задержала дыхание, чтобы успокоить разбушевавшееся в груди сердце, и открыла рот.
* * *
В некотором смысле – болезненном, неадекватном, искривлённом фантазиями смысле – положение Йонг было даже интересным. Она наблюдала, как на новом месте разворачивается воинский лагерь, как слаженно работают все подчинённые Нагиля, как из гружёных телег и повозок заново вырастают посреди заброшенного поселения рядом с бурной рекой казармы, жилые постройки и ангары. И думала, что родители отдали бы всё на свете, чтобы оказаться на её месте.
Занимался вечер. Йонг покинула казарму вместе с Вонбином и Чжихо – лекарь вызвался отвести её к дому и осмотреть. Пока она говорила, сидя перед Лапой Дракона, Чунсок смотрел на неё враждебно и хмурился, Гаин пыталась перебивать, а Дэкван за всеми наблюдал без единой эмоции на лице. И только Чжихо поставил перед ней стул, усадил её и принёс миску с горьким отваром.
– Мы сделали скоропалительные выводы, – сказала Гаин, прерывая затянувшееся молчание после того, как Йонг закончила свою речь. Правая рука капитана нехотя кивнул.
– Возможно, опасности вы не представляете, юджон-ёнг, – добавил он, глуша звуки, словно боролся с самим собой за каждое слово. – Капитан подтвердил, что в вас нет силы дракона и стать безрогой змеёй вам не грозит. Тем не менее…
Чунсок поднялся со своего места – с его ростом он нависал над Йонг и мог показаться злым великаном из старых сказок, если бы Йонг оправданно не злилась на него всё это время.
– Итак! – молчащий до этого Дэкван хлопнул по столу и тоже поднялся. – Мы закончили, верно? Пока юджон-ёнг остаётся с нами, никто в нашем войске не позволит ей пострадать. Особенно Чжихо.
Все покосились на лекаря, тот хмыкнул и заговорил, не отвлекаясь от своего занятия – он крутил миску двумя руками, и отвар в чаше ходил кругами, а травинки перемешивались друг с другом, создавая узор.
– Скажем так, я не буду доволен, если кто-то здесь навредит госпоже. Я не для того выхаживал её, чтобы любой из вас потом доводил её до нового обморока. Выпейте это, юджон-ёнг.
Йонг взяла миску. Травинки сложились на дне в символ тайцзи. Великий предел. Йонг зажмурилась и выпила лекарство. Как и ожидалось, оно было горьким, стекло вниз по горлу и осело в полупустом желудке, и тут же захотелось воды. Жжёное дерево и тонкая
