Все помещение оказалось заставлено золотыми статуями разных размеров. Не веря своим глазам, Розалин ходила между ними и трепетно касалась кончиками пальцев. Это было больше чем искусство, это была сама жизнь, мгновения которой Филип сумел запечатлеть в драгоценном металле. Казалось, что она ходит по сказочному саду.
Среди кустарника, ветви которого были выполнены из железа, а листья из тонких золотых пластин, паслось небольшое стадо золотых оленей. Самец, застывший с высоко поднятой головой, навострил уши и настороженно смотрел на вход гранатовыми глазами. Самки щипали несуществующую траву. Маленький олененок испуганно жался к матери, поджав под живот длинную ногу и опустив ушки.
Чуть поодаль на высоком дереве, выполненном в том же стиле, что и кустарник, сидели золотые птицы. Некоторые из них пели, некоторые только сели на ветку, некоторые, наоборот, взлетали.
Все статуи были выполнены в натуральную величину, и из-за этого казалось, что они вот-вот оживут и сорвутся в безумном потоке жизни.
Филип медленно шел за Розалин, позволяя ей насладиться изумительной красотой. Его присутствие рядом дарило покой и безопасность. Даже мягкий полумрак больше не пугал.
В самом дальнем конце сада оказался пруд, вода в котором была расплавленным в тонкую пленку серебром, под поверхностью которого лежала хрустальная крошка. На берегу у зарослей железного камыша притаился прекрасный лебедь.
Розалин скользнула пальцами по золотому клюву и обернулась, невольно ахнув. Филип был так близко, что практически касался ее своей широкой грудью. Она подняла глаза, желая сказать, насколько здесь красиво, насколько он искусный мастер, но все слова выпали из головы.
Сердце гулко забилось в груди. Живот волнительно затрепетал.
Черно-золотые глаза Филипа вспыхнули, вокруг зрачков заплясали искры, подсвечивая желтые лепестки. Он наклонился к Розалин. Его сильные руки обхватили ее за талию и притянули к крепкой груди. Жар его объятий окутал тело, посылая волнительную дрожь до самых кончиков пальцев.
Сердце ухнуло вниз, пропуская удар. Его губы мягко прикоснулись к ее. Сладкая истома прокатилась по телу и растеклась в животе, заставляя Розалин судорожно всхлипнуть. Ресницы затрепетали и опустились.
Губы Филипа плотнее прижались к ее губам, сминая своей страстью. Розалин приоткрыла рот, неумело отвечая на поцелуй. Его язык скользнул по ее губам и ворвался внутрь, покоряя ее в чарующем танце. Жар его дыхания, пахнущий пряностями, одурманил.
Под ладонью гулко колотилось его сердце. Розалин скользнула руками по крепкой обжигающе горячей груди и обняла его за шею.
Филип плотнее притянул ее к себе, практически приподнимая над полом. Его губы ласкали ее, с каждым движением языка посылая волны дрожи.
Розалин невольно застонала, задохнулась жаром, окутавшим ее тело и снаружи, и изнутри, и отстранилась. Хватая воздух ртом, она пыталась привести в порядок разбежавшиеся мысли. Живот трепетал так, что было больно. Сердце лихорадочно колотилось, оглушая. Открыть глаза не было сил.
Щеки коснулись горячие пальцы и нежно очертили ее скулу. Розалин распахнула ресницы и утонула в черно-золотом омуте.
«Я люблю тебя, Филип», — единственная мысль билась в голове.
Розалин трусливо шагнула назад, неготовая к следующему шагу. Страх от одной только мысли пробежал по телу, немного остужая волнительный трепет. Филип выпустил ее из своих рук, не настаивая.
— Спокойной ночи, — тихо прошептала она, опуская голову и боясь снова встретиться с обжигающим взглядом.
— Спокойной ночи, Розалин, — нежно пророкотал он и не стал удерживать ее.
Она неосознанно присела в реверансе и побежала прочь из драгоценного сада, совершенно забыв о том, что боялась темноты.
Пальцы прижались к губам, уже когда Розалин поднялась в комнату и привалилась спиной к закрытой двери. Взгляд застыл на прикрытых шторах, в узкий просвет между которыми виднелся свет из сокровищницы.
Филип остался там. Он не стал давить, позволил ей трусливо сбежать, тем самым подтверждая, что достойнее него мужчины было не найти.
Розалин застонала и села на корточки, пряча лицо в ладони. Она любила его. Он любил ее в ответ. Они целовались…
Глава 13
Показаться на глаза Филипу на следующий день у Розалин не хватило духа. Поэтому до обеда она сидела у себя в комнате, размышляя о том, что нарушила все существующие нормы поведения. Несмотря на всю ее браваду и самоуверенность, в плане отношений она была полным дилетантом. Вот и что ей теперь было делать?
Мать умерла, когда Розалин было четыре года, а отец никогда не поднимал тему взаимоотношений мужчин и женщин. Незадолго до шестнадцатилетия, она спросила его об этом, но он ответил, что как только она выйдет замуж, сама все поймет.
Отпраздновав свое совершеннолетие, Розалин случайно обнаружила книжку на своей подушке, оставленную кем-то из ее служанок. Так она открыла для себя мир любовных романов. Вот только героини в них все были гораздо старше нее и игнорировали абсолютно все существующие нормы приличия, установленные для аристократии Западных Королевств, расположившихся в горных долинах от Южного моря до Северного.
Что ж, по крайней мере, эти книжки позволили Розалин не пасть на сладкую лесть знатных лордов, вьющихся вокруг нее на балах. Позволили сохранить свое сердце невредимым. И теперь она была готова подарить его не кому-нибудь, а прекрасному дракону с золотисто-желтой шкурой и черно-золотыми глазами.
Сквозь прикрытые шторы в комнату лился рассеянный солнечный свет. Разноцветные солнечные зайчики отражались от браслета и скользили по стенам. Розалин провела пальцем по узору, напоминающему окрас дракона.
Сердце волнительно затрепетало в груди, и жар растекся внизу живота. Пальцы невольно коснулись губ, стоило вспомнить обжигающе горячий поцелуй.
Интересно, Филип обиделся на нее за то, что она так постыдно сбежала?
