— Даю тебе десять минут, — послышался глухой мужской голос. — За это время ты должна прийти в себя. Потом живо выбираешься отсюда и приходишь в мою постель. Я ясно все сказал? Время пошло.
И он вышел из комнаты. Глазам своим не верила, но это было именно так. А я сидела и смотрела в пустой дверной проем. Слышала потом, как Отто зашел в спальню, как разделся и лег. А дальше была тишина.
11
Глава 11
Ослушаться мужчину в этом мире цветных комбинезонов было чревато большими неприятностями. А я успела сделать это уже не один раз. В самом первом случае, когда нарушила приказ не отключать защитный контур этого дома, расплатилась за проступок получением побоев от явившейся без приглашения Эльзы и последующим унижением перед ней же, хоть она мне и устроила новое посещение больницы. Уже тогда сделала вывод, что справедливости здесь не было ни в каком виде, а все права имели только мужчины, и вообще, как они решали, так женщины и жили. И вот, я снова попала в историю. Теперь собрала целый букет проступков. Хозяину своему дерзила, неудовольствие у него своим поведением вызывала, приказы его отказалась выполнять, спорила с ним почти по всем вопросам, а в конце еще так вышло, что начала от него отбиваться и нечаянно разбила ему губу. И теперь вот сидела в темноте гостевой комнаты и с замиранием сердца прислушивалась, что там делал Отто, и не решил ли от потери терпения в общении со мной сам наказать меня побоями.
Но он затаился в спальне. Оттуда не доносилось ни звука. Прошло не меньше получаса, как велел мне последовать в спальню за ним, а я все сидела на одном месте, будто приросла к этой кровати в комнате Отелло. Пес находился рядом. Поэтому я не была в темноте в одиночестве. Тишина в нашей комнате тоже была условной, потому что Отти сначала все ругался на меня, потом начал вздыхать и бурчать себе под нос, какая я вздорная, что не ценю заботу любовника обо мне и совсем не думаю о дальнейшей нашей судьбе, пса и моей. А я думала. Я только о ней и думала. Но она представлялась совсем короткой и мучительной.
— Слышишь, Катюха?! Он там, наверное, заснул. Что, если ты потихоньку пойдешь и ляжешь рядом с ним? Думаешь, я не понимаю тебя? Гордость, самосознание и прочее… Но ведь это не будет идти в разрез с самоуважением, если просто приляжешь рядом с хозяином на его постели? Он спит, ты лежишь рядом… Получается вполне добродетельная картинка. Когда хозяин проснется, то обнаружит, что? Обнаружит твое послушание! Он велел тебе следовать за ним? Велел. Правда, сказал, чтобы ты была у него под боком через десять минут. С этим уже ничего не поделаешь, здесь ты приказ твоего господина нарушила. Но что с того?! Главное, что в итоге получится. А в итоге…
— Умолкни, Отелло.
— Уф! Наконец-то! Первые слова за полчаса. А я думал, что ты дар речи утратила.
— И ты туда же? Один в глухоте обвинил, ты… в общем, что с тебя взять…
— Иди, Катя! Я дельный совет тебе дал. От хозяина зависит наша судьба. Это я тебе в сотый раз повторяю. А он нормальный мужик, лучше многих. Взять хоть его братьев. Ты их видела. Попадись мы кому-то из них в руки, меня бы давно на пищевые шарики пустили, а тебя… нет, даже думать об этом не хочется. Надеюсь, что до этого дело не дойдет. Но мы должны, все же, и сами постараться сделать что-то к нам располагающее. Ведь так? Вот поэтому я и говорю…
— Да поняла я уже давно, Отти, что ты от меня хочешь. Только это не очень поможет. Ты и сам знаешь, что можем только оттянуть трагическую концовку нашей истории. Меньше четырех месяцев осталось.
— А кто его знает?.. Что если постараться быть ласковее, мягче, податливее? Может, тогда…
— Да не может!
— А вдруг?! Иди, Катя! Попробуй! Что же ты сразу сдаешься? Я отчего-то уверен, что наш хозяин очень хорошо к тебе относится. У меня же чутье, Катюха! Девочка, постарайся привязать его к себе еще немного. Вдруг, что-нибудь и получится?!
— Бред, пес! У них здесь все живут по четким правилам, по заведенным когда-то порядкам. Никто и в голове не держит их преступить. Это все твои и мои фантазии.
— Ну и что?! Попытка — не пытка! Хоть будем знать, что сделали все, что можно было. С этим-то ты должна, все же, согласиться?
— Ладно. Будь, по-твоему. Я пойду, но потом пеняй на себя.
И я на цыпочках начала передвигаться по коридору в сторону спальни Отто. На пороге комнаты остановилась и прислушалась к его дыханию. Не могла никак решить, спал он или нет. Но делать было нечего, раз пришла, то надо было продвигаться и дальше. Тихонько подошла к тому краю кровати, где раньше спала, и замедленно опустилась на постель, чтобы нисколько не потревожить мужчину, уже лежащего на ней.
— Не надо красться. Я не сплю. А ты ложись без этих, без твоих выкрутас. Просто обыкновенно забирайся под одеяло, и дело с концом.
— Прости меня, Отто. Я больше так не буду.
— Ну да, конечно! Ты же у меня послушная детка! Я уже тебе поверил, теперь спи.
— Правда? Ты не сердишься?
— Сержусь. И это другое. Но не будем сейчас говорить на эти темы. Давай спать. Я что-то вымотался за этот день.
А на утро я предполагала, все же, расплату за содеянное. Как иначе, если у меня был любовник темпераментный и очень требовательный. А тут еще на лицо имелась провинность. Вот и думала, что утром уж точно отыгрался бы, раз у них здесь правила были целиком на мужской стороне. Поэтому лежала и прислушивалась, когда он на меня набросится и потребует возмещения тех нервов, что я ему потрепала, не говоря уже про губу, которую ему разбила. А Отто, что? А он поднялся в свое обычное время, и день для него начался тоже вполне обычно, а точнее, с «водных» процедур.
— Мне надо отлучиться по делам. Ты слышишь меня? — раздался его голос из ванной комнаты. — Буду часа через два.
— А завтракать? — замерла я с ухваткой в руках, собираясь снять с плиты готовую яичницу.
— Если уже можно садиться за стол, то задержусь на несколько минут. Это можно. — Вошел в кухню и повел носом, — никак, ты за ум взялась? Это что? Яичница? С ума сойти! Детка в роли хозяйки!
— Я старалась.
— Вижу. И оценил. Только хотелось бы, чтобы это было в нашем доме по доброй твоей воле, а не после скандалов и брыканий ногами.
— Ты все еще меня не простил? — напряглась и замерла над кофе-машиной.
— Да что мне оставалось делать? Ты же не предоставляешь особого выбора. Или открутить тебе голову, или стерпеть выкрутасы. Мне в доме эксцессы не нужны, поэтому вынужден идти на уступки. Только очень тебя прошу об одном: не злоупотребляй. Ты поняла, о чем я?
— Да! Можешь быть на будущее уверен во мне.
— И славно. Кстати, яичница вышла вполне съедобной. Молодей.
— Я еще и не такое могу, Отто!
— Надеюсь, это касается кулинарии? Еще мог бы восхититься твоим умением в удовлетворении мужчины, но…
— А разве, у тебя были до этого претензии?
— Не было. Только чаще я старался за двоих. А что, нет? Скажешь, ты брала инициативу на себя когда-нибудь?
— Прав! — почесала я нос и еще подбородок, как делала всегда в глубокой задумчивости. — Учту. Не сомневайся.
— Что ты говоришь?! Не верю своим ушам! Ты ли это, детка? Ни слова про рабскую эксплуатацию и повиновение?!
— Не видишь? Перевоспитываюсь.
— Мне как-то сразу перехотелось выходить из дома, знаешь ли. Может, стоит так и сделать? Взять и остаться. И испытать тебя, поймав на слове?
— Можешь, конечно. Но разве ты не говорил, что у тебя неотложные дела с утра?
— Это точно. Так оно и есть. Надо идти. А ты пока поразмысли над тем, что мне только что пообещала. Ведь вернусь всего через два часа. Вот тогда и спрошу с тебя, как оно и положено, чтобы неповадно было давать обещания и заводить мужчину, стоящего одной ногой на пороге.
— Может, уже и другой ногой переступишь через этот самый порог?
— Придется. Подойди-ка сюда. Подари мне поцелуй на дорогу. Сладко. Очень сладко. Только ты так можешь раскрывать губки. А хочешь, сегодня вечером снова сходим в кино? Теперь там будут показывать фильм, что-то вроде вашей сказки про красавицу и чудовище. Не так мультяшно, но вполне романтично и впечатляюще. Что скажешь? Дамам обычно нравится.
