морщится от тяжелой дегтярной вони, ударившей в нос.
— Противоядие.
— Откуда у Вильмы противоядие от зелья, которое она не готовила? — возражает Рин, с ужасом глядя на неприятное с виду месиво.
— У него широкий спектр действия. Пей.
— Послушай… — Банка уже в руках Рин, но она не в силах поднести ее к губам.
— Без противоядия ты едва ли переживешь Мидсоммар. — Тревога в его голосе заставляет ее превозмочь отвращение.
«Остается надеяться на то, что этому парню можно доверять!» — с отчаянной решимостью Рин зажмуривается и, задержав дыхание, глотает жуткое снадобье. Горло сжимается в спазме. Тягучая жидкость с трудом просачивается внутрь. Второй глоток дается уже легче.
Вытерев губы рукавом, Рин шумно выдыхает и возвращает банку Яну. От омерзения у нее трясутся руки.
— Ну и отрава! Теперь-то мне не грозит скорая смерть?
Ян забирает банку и подает ей какой-то мелкий продолговатый предмет.
— Что это? — Рин с удивлением узнаёт в нем птичью косточку, вроде той, что однажды выпала из рюкзака Яна, с вырезанными на ее поверхности руническими символами. Но в отличие от той, здесь по всей длине темнеют круглые отверстия, из-за чего косточка похожа на самодельную дудочку.
— Возьми, ты в большой опасности, — настаивает Ян.
— Вот как! И эта штуковина меня спасет? — Рин начинает злиться на себя за то, что поверила чудаковатому парню и наглоталась какой-то неизвестной жидкости. Разве можно принимать всерьез суеверного дурачка, предлагающего птичью кость в качестве защиты?
— Всегда носи ее с собой. Если тебе понадобится помощь, просто подуй в нее, и я приду, — заявляет он, глядя на нее взглядом доброго наивного ребенка, который еще не научился врать.
Рин принимает вещицу, только чтобы не расстраивать его.
— Ох, Рин! Шестой час вечера! — спускаясь с крыльца, Фроя звонко всплескивает руками и прижимает их к груди, часто вздымающейся от волнения. На ней тонкий мохеровый свитер, выгодно подчеркивающий стройную фигуру. В нем она выглядит гораздо моложе, чем в широком домашнем платье с передником. — Заставила же ты нас побегать!
— Извини, пожалуйста. — Рин разглядывает свои грязные босые ноги, осознавая, что кеды так и лежат в рюкзаке с тех пор, как она сняла их, чтобы пройти залитый водой каменный перешеек, отделяющий крошечный остров Вильмы, Тролльхёль, от более крупного Тролльхола. Она бы вспомнила о них раньше, если бы ей пришлось идти пешком, но Ян вызвался подвезти ее на своем фэтбайке. Сидя на багажнике с раскинутыми в стороны ногами и держась за бока Яна, Рин думала только о том, как бы ее внутренности не отшибло от такой тряски, и только теперь заметила, что не обута, а также обратила внимание на то, как сильно у нее замерзли руки.
Она с трудом распрямляет задубевшие пальцы с посиневшими ногтями, дышит на них, согревая, и недоумевает от того, что при этом ее ногам совсем не холодно. Может, это потому, что она стоит на дорожке из гравия, нагревшейся за день от солнца? Но почему тогда не мерзнут другие части тела? Хотя нет, левая щека слегка онемела. От ветра? Странно, ведь именно ею Рин прижималась к спине Яна во время поездки, а ветром обдувало правую часть лица.
— Так где ты пропадала столько времени? — спрашивает у нее Фроя, тыча пальцем в телефон, который только что извлекла из заднего кармана джинсов, и, не дожидаясь ее ответа, кричит в трубку: — Юхан, возвращайся! Рин нашлась! Да, с ней все в порядке. Не знаю, еще не успели поговорить. — Фроя убирает телефон и переключает внимание на Рин. — Он пошел опрашивать соседей, а потом собирался звонить в полицию! Ну, что у тебя стряслось? Почему исчезла без предупреждения?
— Просто захотелось прогуляться… э-м-м… в одиночестве. Не сердись.
— И не думала сердиться. Ты принимаешь мой эликсир? — Неожиданный вопрос Фрои застает Рин врасплох.
— Д-да… Н-нет… То есть, я его весь выпила, — находится она, наконец. Ей кажется, что Фроя к ней принюхивается, и она добавляет для убедительности: — Правда, весь!
— Умница. Наверное, ты принимала больше одной капли в день, но, в общем-то, ничего страшного. Было бы хуже, если б ты его совсем не принимала. Или не завершила курс. — Фроя делает вид, что поверила Рин, хотя ее скептический взгляд говорит об обратном. Однако к этой теме она больше не возвращается и говорит о другом: — Не представляешь, как мы с Юханом за тебя испугались! Обошли окрестности, а потом он отправился к соседям, а я вернулась в дом, проверить, не пришла ли ты. Тебя не было так долго!
— Я далеко забрела, меня привлекли звуки музыки, и стало любопытно взглянуть, что там происходит. Оказалось, Элиас с компанией устроили пикник на пустом островке неподалеку от Вильмы. Они приплыли на яхте позавчера вечером, я видела их в окно и поэтому узнала. — Рин замолкает, раздумывая, рассказать ли Фрое о выходке Элиаса и Ханса, и приходит к выводу, что лучше пока умолчать, иначе можно выболтать что-нибудь лишнее, например, правду об эликсире. Рин непременно заведет разговор об этом и, возможно, припрет Фрою к стенке, но сейчас не самое подходящее время.
— Ах, точно, Эбба вчера говорила мне, что Элиас приехал с целой толпой своих однокурсников. Они ей всю ночь спать не давали, шумели так, что довели бедную женщину до головной боли. Значит, теперь на пустующий остров перебрались.
— Они и там шумят. Даже отсюда слышно, ты прислушайся.
Слабые отзвуки музыки, доносящиеся с другого конца Тролльхола, будто по заказу становятся громче. Буханье басов сотрясает воздух и неприятно бьёт по ушам.
— Так ведь завтра Мидсоммар! — Фроя с улыбкой вскидывает тонкие рыжеватые брови без намека на недовольство. — Молодежь из городов каждый год выезжает в праздники на природу и стоит на ушах. Ну, и отлично! Для того и существуют праздники, чтобы как следует повеселиться!
— Не уверена, что всем жителям острова нравится такая громкая музыка, — неуверенно возражает Рин. — Городские гости могли бы и поскромнее себя вести, хотя бы из уважения к местным, и не устраивать бедлам рядом с чужими домами.
— Нет разницы, местные или гости, по шведским законам наша природа для всех шведов общая, гулять и отдыхать можно где угодно, и шуметь в дневное время не запрещено. К тому же, ребята из компании Элиаса вполне приличные, пошумят и уедут, ничего страшного. — Фроя касается запястья Рин и взволнованно восклицает: — Да ты замерзла! И голодная, конечно же. Идем скорее в дом, в эту тихую гавань, где твой покой никто не потревожит.
Знала бы Фроя, что
