Прокофьевна знает, что я права, поэтому хватает ведро, собираясь поздним вечером в теплицу.
-Твой Паша лучше всех? - шепчет знакомый голос.
Я краснею и радуюсь.
- Ирка, куда тебя понесло? - забегает в дом рыжий, сталкиваясь с Прокофьевной, которая злиться, но все же оставляет нас наедине.
- У меня телефон разрядился.
- Я бегаю везде, разыскиваю тебя, думал муж прибил!
Для разговора я тяну его в комнату, которую для меня выделила Прокофьевна.
Здесь на стене висит зеркало, под ним стоит комод, напротив одноместная кровать и куча подушек, застланных кружевной салфеткой.
- Моя соседка сказала, что ты здесь спряталась. С Женей все хорошо. Я добыл кое-какие сведения у Иванова, врезал ему за тебя, ну и слюнтяй же он. Возле моего дома какие-то бугаи толкутся, видимо, их твой муженек послал за тобой, но сам на разборках, очень надеюсь, что они там поубивают друг друга и дело с концом.
Паша гладит мою шею, целует в губы глубоким и жадным поцелуем.
- Я тоже кое-что украла, - указываю на стул, где свалена моя добыча, но Паша прижимает меня к комоду.
- Умница моя, - ласкает Пашка мои губы, - я что-то перенервничал, пока Женю вытаскивал. Своих спасать тяжело, такая ответственность. Блин, надо отвлечься.
Что он задумал?
Паша сжимает мою грудь через майку, тянет за оба соска сразу, расстегивает штаны, спуская по ногам.
- Паша, - хохочу, - ты сумасшедший, мы же в доме Прокофьевны.
- Ты же поэтому влюбилась в меня? - хитро смотрит в глаза, сидя на корточках, ждет ответа, отодвигая трусики в сторону и проводя языком по моей плоти.
- Да, - не думая ни секунды, к черту, сколько можно поступать правильно, - влюбилась.
Я запускаю руки в золотистые волосы, наслаждаясь его наглым языком, он подключает пальцы. Меня дико возбуждает эта экстремальная ситуация. Я хочу его.
Он продолжает смотреть на меня, но теперь этот взгляд голодный, почти дикий.
- Задери свою майку и сожми соски, потяни их.
Я подчиняюсь, потому что вся горю от желания. Потому что Павел делает все жестко, властно и быстро, проникает в меня, наращивая темп. А я бесстыже ласкаю свою грудь для него. Он смотрит алчно, впитывая мои распутные движения. Забываюсь, мне плевать, как это выглядит, я хочу чтобы ему нравилось. Тереблю соски, сжимаю грудь, не сдерживаю стонов, надеясь, что Прокофьевна задержится в своей теплице еще минут на пятнадцать. Моя грудь оказывается невероятно чувствительной, я утопаю в ласках, мне приятно, боже, как же мне приятно.
- Теперь твоя очередь, - встает Павел, ухмыляясь, давит на плечи, опуская на колени.
Я задираю его майку, веду рукой по плоскому животу, по косым мышцам, по паху, где растут золотистые волосы, тяну ремень, а Павел сжимает сосок, пуская разряд удовольствия.
Расстёгиваю молнию, у Павла стоит, сильно, он почти каменный, огромный, и черт меня дери, если я когда-нибудь хотела взять в рот сильнее. Он теребит мои соски, дергает, жмет, крутит, он обожает мою грудь, я это вижу. Его руки не могут оторваться от нее. Беру его в руку, начинаю ласкать, целовать, гладить и облизывать. Он весь мой, в моей власти, моя самая вкусная в мире конфета. Я накидываюсь на него с невероятным азартом, с желанием, которого, абсолютно точно, никогда не испытывала. Павел забывается, он запрокидывает голову, сдавливает соски слишком сильно, потому что я чувствую боль, но эта боль такая сладкая. Твердый, скользкий, большой. Мой, весь мой. Бешеные ласки на грани, забыв обо всем на свете.
- Ирка, ну ты даешь, не фига себе, вот это скрытый талант, - стонет Павел, запуская руки в мои волосы, насаживая на себя еще глубже.
Никогда не видела Павла таким, потерявшим контроль над ситуацией, зависимым от моих ласк. Я стараюсь сильнее.
- Достаточно, - резко подымает меня.
Разворачивая к себе спиной, стягивает штаны, чтобы не мешали, закидывает одну мою ногу на комод и, без предупреждения, врывается сзади. Жестко, безжалостно и очень властно, сжимая до синяков талию. То пропуская соски между пальцев, то кусая шею, то снова сдавливая бока, чтобы глубже, до самого основания. Без преград, без защиты, кожа к коже, так, что и сдохнуть не жалко.
- Мы вместе, поняла? Ты теперь вся моя! – кусает за плечо.
- Да.
- Повтори!
- Да, Паша, да, твоя!
- Еще раз.
- Твоя!
Его движения становятся решительными, глубокими, но не очень быстрыми, такими, как мне нравится, он знает, как мне нравится. Он опускает руку, ласкает меня, ускоряя процесс, ведь у нас мало времени. Мой мужчина, мой горячий источник, мой огонь, сжигающий до тла. Круги пальцами и жёсткие толчки. Из глаз сыплются звезды, я повторяю его имя, купаясь на волнах экстаза.
А он разворачивает к себе, снова опуская на колени, что бы я руками помогла ему достичь того же седьмого неба, что коснулась сама.
Глава 46. Ирина
Когда Прокофьевна возвращается, все выглядит уже более, чем прилично. Павел сидит на кровати, разбираясь с ноутом моего мужа. Я расположилась позади него, положив подбородок на плечо. Иногда он поворачивается, чтобы улыбнуться, укусить меня за нос или поцеловать в щеку.
Мы смотрим друг на друга иначе, я чувствую тепло, нежность, заботу, которой раньше не было. Сегодня он доказал, что сделает для мне все, что угодно, и я готова ради него на все. Странная душевность возникла внезапно, она появилась сочным зеленым ростком, что пробился через асфальт моей бестолковой жизни.
Подмигивая и показывая мне язык, Паша открывает документ на компьютере и быстро печатает: "Я тебя люблю!"
Знаю, что он не шутит, просто он такой, мой рыжий огонь. Читая это, я не могу дышать, испытывая дикое возбуждение, эйфорию, приток энергии. Я уверена, что сегодня не усну, я потеряла аппетит, не помню, когда ела в последний раз.
Дрожу от того, что он просто рядом. Меня с головой выдает мое учащенное сердцебиение и ускоренное дыхание. Мы забываем, что в чужом доме, просто смотрим друг на друга, как два идиота, слегка улыбаясь.
В это время Прокофьевна ругает нас за грязные следы на полу. Мы видим ее на кухне, через открытую дверь комнаты. Она рассказывает о той божественной каре, что ждет нас после греховного поведения, снова принялась за тесто, стол ходит ходуном под тяжелыми руками женщины, миска истерично пляшет. А я ничего не слышу, я смотрю в самые чудесные глаза, которые когда-либо видела.
Пашка особенный, он моя зависимость. Я думаю о нем постоянно, такое состояние схоже с одержимостью. Кто-нибудь, спасите меня, пока не поздно. Хотя, наверное, это уже не лечится. Кто-то из великих сказал, что умирать от любви — значит жить ею. А я, с появлением Павла, наконец-то начала жить.
- Я хочу пойти к дочери, - целую спину через ткань майки.
И я знаю, что он сделает так, как я попрошу, лишь для того, чтобы я была счастлива. Впервые ощущаю себя так странно – таинственное чувство. Я остро испытываю его, но не понимаю. Сила, которая тянет меня к Пашке, необъяснима. Трусь щекой о сильную мужскую спину, вдыхая запах, я стремлюсь к нему не потому, что мне нравится, как он выглядит. Ладно, тут я лукавлю, мне дико нравится, как он выглядит, особенно голый. Понятия не имею, почему рвусь к нему. Наш союз нельзя объяснить логически, нас ведет какая-то тайна.
Я не знаю Пашку до конца, и я заинтригована. Сейчас я понимаю, как сильно боюсь потерять его, причем постоянно. А еще себя, растворившись в нем. Это чувство головокружительно настолько, что даже пугает.
- Да, сейчас, - хмурится Павел, раскрывая файл за файлом.
Разглядываю его лицо, любимые веснушки, золотистую бороду и улыбаюсь, даже бубнешь Прокофьевны меня не тревожит, я смогла преодолеть все сомнения и страхи, отдаться любви, попав на новую чудную территорию, где чувства раскрылись с новой силой.
Никто не может гарантировать, что наша страсть будет постоянна, а совместная жизнь, если она будет, – долгой и счастливой. Но сейчас мне на это плевать, неважно, теперь я знаю, что любовные отношения – особый мир, в котором управляет совсем не рассудок. Мой рыжий спасатель вернул мне детство, подарив ощущение, что все на свете вращается вокруг меня. Выбрав, он сделал меня особенной. Это ни с чем не сравнимое чувство.
