Он растратил все патроны, пока Сергей пытался поменять шину. Но безрукий муженёк хорошо справлялся только со своей ширинкой, с колесом все получалось из рук вон плохо. Идиот Иванов отшвырнул бесполезный пистолет в сторону.
- Успокойся, - гаркнул на него Сергей, - просто мусор на дороге, что ты, как баба в самом деле!
- Мусор? Столько стекла в цепочку от обочины до обочины? Ну-ну, бл*дь, ну-ну! Рыжая паскуда выбил мне два зуба, - наклонился Иванов над Сергеем. - Он возил меня по полу своего собственного дома!
- И буду еще! - хруст веток приглушил знакомый голос с хрипотцой.
Я узнала его по шагам, и, улыбаясь, прижала девочку к себе еще крепче. Спасатели обступили ублюдков с четырёх сторон. Иванов пытался бежать, а раненый Сергей бежать не мог, он швырнул колесо, выдав непередаваемую порцию матов.
- Папа! - взвизгнула Женя.
Он оставался ее отцом, и, вырвавшись из моих объятий, она умоляла спасателей не убивать его.
Убивать, конечно, никто никого не собирался. Их просто поймали, привязав к толстому дубу с торчащими из земли корнями. До приезда полиции, взлохмаченный и злой Глеб Дмитриевич порывался задушить обоих голыми руками, но смеющийся Пашка несколько раз его останавливал, хватая за руки и оттаскивая.
Счастье мое рыжее, я взглянула на его руку и немного успокоилась, похоже, ранение было не очень серьезным. А потом я попросила присмотреть за моей дочерью, развернув ее в другую сторону.
- Что ты задумала? – усмехнулся Пашка, играя бровями.
А я ничего не ответила, направляясь к толстому дубу, что рос на склоне и доставал ветвями почти до самой дороги.
Я ударила мужа ногой по яйцам с такой силой, что мне показалось, будто они лопнули. Сергей заскулил, из раны на животе снова потекла кровь. Он покрыл меня матом, а я подошла к Иванову, плюнув последнему в лицо.
- Ты опасная женщина, Ирка, пожалуй, в будущем, я сотню раз подумаю, прежде чем злить тебя, - улыбнулся Паша, когда я вернулась обратно.
Бессменного помощника моего мужа забрала полиция, а самого супруга машина скорой помощи. Женя снова плакала. Я носила ее на руках, успокаивая. Тогда мы еще не знали, что Сергей не выживет, умрет в машине скорой помощи, так и не доехав до больницы. Его рана оказалась куда серьезней, чем мне показалось в первый момент.
Прокуратура начала проверки, и при детальном расследовании оказалось, что несмотря на то, что нелегальный бизнес был оформлен на мое имя — это была лишь вершина айсберга, к счетам, доходам и подставным фирмам, я никакого отношения не имела. А, значит, и дохода у меня никого не было. В этом плане Павел оказался прав. Все обошлось конфискацией имущества. У нас забрали дом, машины, технику и даже мебель, а также огромную квартиру в городе. Все счета заморозили. У нас с дочерью ничего не осталось.
Оказавшись с Женей на улице, мы могли бы вернуться в город, жить с моими родителями, но горы мы не покинули, потому что, к счастью, нас было кому приютить. Пашка не думал ни минуты, сразу же забрав нас к себе.
Но самое трудное ждало впереди. Первое время Женя не разговаривала вообще. По счастью, она понимала, что Паша не имел отношения к смерти её отца, что все произошло гораздо раньше. Но все, что она узнала: поведение отца, ненависть ко мне, жуткая поездка и кровоточащая рана, ставшая смертельной, все это травмировало девочку. Мы пригласили к ней психолога, которая пытался вернуть её к жизни, но процесс шел туго.
А нам с Пашей приходилось скрывать свое счастье. Конечно, дочь знала, что мы любим друг друга, но принимать это не хотела. Поэтому мы могли быть вместе, только, когда она засыпала. И так как Пашка оставался Пашкой, он постоянно шутил над тем, что из комнаты в комнату по коридору ходить нельзя, лучше не рисковать, и лазил ко мне через открытое окно спальни. Я помогала ему забираться на подоконник, а потом мы долго целовались, как школьники, впервые вкусившие губы друг друга. Я очень волновалась из-за дочери и мой спасатель, как мог, успокаивал меня. Прижимая к теплому телу, он гладил меня по голове, отвлекая, рассказывая разные небылицы.
Мы часами болтали в темноте, обнявшись и перебивая друг друга. Он рассказывал мне о своих подвигах, а я о зверюшках, что удалось спасти. И когда привозили кого-то редкого и экзотического, Пашка приходил ко мне на работу, посмотреть на диковинку. Не знаю почему, но мне это ужасно нравилось. Я не всыпалась, дремала в кабинете, между приёмами, но все равно не могла отказаться от этих замечательных ночных минут вместе. Пашка говорил всякие глупости, а я смеялась, обожая его шутки. Днем же мы были соседями по дому, никак не демонстрируя наши отношения, и я была очень благодарна ему за это.
Паша старался, искал к Женьке подход, но девочка убегала от него. Ей нравилась Мари, и Паша пытался сблизиться через собаку. Это были трудные полгода. В какой-то момент я отчаялась. А мой рыжий спасатель купил нам мороженное, заявив, что его непременно нужно есть быстро, иначе злобные великаны спустятся с гор и бессовестно отберут его.
Лед тронулся в самый неожиданный момент, когда Павел, разработав очередной гениальный план по выводу Женьки из заторможенного состояния, привел в наш двор соседских мальчишек и девчонок, устроив настоящие соревнования по футболу. Я улыбалась, разглядывая безобразие, что творилось у нашего дома. Заинтересовалась и Женя.
Она медленно отодвинула штору, а затем натянула кроссовки и пошла на улицу. Первое время она просто стояла, а потом нерешительно попросилась в игру. И когда они вдвоем с Павлом уделали всех детишек, обыграв в сухую, моя счастливая дочка обняла своего партнера, восторженно хлопая по спине.
Вечером того же дня, во время ужина, Женя нас удивила, она сказала, чтобы мы перестали маяться дурью и спали в одной комнате, раз уж нам все равно не спится по отдельности.
Глава 48. Павел
- А Женька где? - захожу в дом, сбрасывая с плеч пыльный рюкзак.
Обычно девчонка крутится вокруг мамы, а сейчас в доме непривычно тихо. Потянувшись, улыбаюсь, встречаясь глазами с моей женщиной. Сегодня мы работали на месте взрыва бытового газа в жилом доме, разбирая завалы. При помощи тяжелой строительной техники спускали на землю бетонные перекрытия, которые могли рухнуть в любой момент. А мелкий строительный мусор наши ребята вывозили на грузовиках. Сохранялась угроза обрушения, но, к счастью, все двенадцать жильцов были эвакуированы.
- Бабушка с дедушкой в город забрали на неделю, - нарезает Ирка огурцы с помидорами.
Положив овощи на толстую деревянную доску, используя нож с длиннющим рифлёным лезвием, моя сладкая докторша подмигивает, игриво забрасывая кусочек в рот. Раньше я не мог себе представить, что буду сломя голову бежать домой после работы, чтобы просто сжать кого-то в объятьях. Но это желание не проходит. Невыносимая зависимость, слабость, от которой срывает крышу.
Моя красавица не смотрит в мою сторону, то и дело поднимая глаза на телевизор, где активно распинается диктор. Ну, так дело не пойдет. Никакой дед с залысинами не смеет отвлекать ее внимания, она должна смотреть только на меня.
- О, - беру пульт, выключая экран, - Женьки нет, можно бегать по дому голышом, размахивая своими причиндалами.
- Паша, - хохочет, - сколько тебе лет?
Ирка смеется, тянется, чтобы положить кусочек огурца мне в рот.
Кусаю, облизывая ее пальцы.
- Много, на самом деле, - хмурюсь, намыливая ладони, подставляя руки под горячую воду, - так много, что уже и говорить людям стыдно.
- Мой старичок, - обнимает Ирка сзади, укладывая руки на мой живот, а щеку на лопатку. - Голодный?
- Очень! - разворачиваюсь, целуя в губы.
Смотрю в синие, как море глаза, и внизу живота снова сворачивается клубок желания. Я перестаю улыбаться, мой взгляд становится тяжелым, говорящим и очень жадным. Только эта женщина способна сделать со мной такое. Наверное, это то самое, большое и светлое, воспетое всеми, кому не лень. Будто есть у нее особое средство, что своим поцелуем она пускает мне в кровь, лишая рассудка.
