Вспоминая историю отношений Глеба и Жанны – это действительно смешно. Паша заходит за мое кресло, обнимая, а я покручиваю золотое обручальное кольцо, привычка осталась, но теперь, когда я трогаю украшение на пальце, мое сердце замирает.
Но дверь открывается и в кабинет вваливается кто-то еще, затягивая сумку на колесиках. И где только медсестры? А ну да, на празднике.
- Мухоблуд рыжий, - смотрит наша соседка, нахмурившись, - ты почему не на работе? Пехтюк веснушчатый, че спасать больше некого? Люди гибнут пачками, в стране напряженка, пока ты тут свою свербигузку жмешь.
- Зинаида Петровна! - стонем мы с Пашей одновременно, впрочем, объятий мой муж не разжимает, на что Женя закатывает глаза.
Сейчас она проходит через тот период взросления, когда девочка считает, что мальчики нужны для того, чтобы бить их рюкзаком по голове.
- Это, между прочим, не ваше дело, Зинаида Петровна, - возмущается мой супруг, - вы почему огороды свои не перещупываете на предмет милипиздрических сорняков? - ставит Пашка руки на пояс, пытаясь показать соседке, что ему давно не десять лет, но Зинаиду это мало волнует, она тянет сумку в центр кабинета, колесики скрипят по плитке.
- Так, шаврик рыжеволосый, ты давай это, дуй на работу и шлынду свою прихвати, - кивает она в сторону Жени.
Я давлюсь от смеха.
- Ты тут, Ириш, пока корячишься, зверюшек спасаешь, эти двое на таком катаются, - соседка вздыхает, хватаясь за сердце, - доска без руля, на двух колесах, сама ездит.
- Гироскутер, - смеюсь.
- Ладно, солнышко, мы пошли уроки делать, - целует меня в щеку Павел, вытягивая Женьку за шиворот, впрочем, дочка не сопротивляется.
- Ма, не волнуйся, я научу его дробям и станет он у нас человеком.
Я снова смеюсь, а Зинаида начинает раскладывать на стол все, что принесла, чтобы спасти меня от токсикоза: морковку, яблоко, капустную кочерыжку и лист, а также кровавую Мэри из томатного и лимонного соков.
- Кстати, свирбигузка, помнишь, - опирается она на мой стол, - ту, что я пригрела лопатой, бывшую твоего муженька?
- Они не были вместе, - зачем-то поясняю.
- Ну не важно, титёшница ты моя, - намекает соседка на размер моей груди, которая с беременностью стала еще больше, - она замуж по удачнее твоего выскочила, за главного врача клиники, куда мы ее упрятали.
Я хлопаю ресницами от удивления, совершенно не ожидала такого поворота.
- Ох. Не фига себе, - грызу я кочерыжку.
А Зинаида берет мою морковку, остальные я подтягиваю к себе ближе, а то принесла и ест мое.
- Вот тебе и задор-баба с зажигалкой в виде пистолета. Устроилась.
- И не говорите, Зинаида Петровна, и не говорите, - откусываю еще кусок, а ведь и вправду помогает, тошнота отступает.
КОНЕЦ
