Целую так, что дух захватывает. Страсть затмевает всё и вся.
Господин посол дезориентирован окончательно и бесповоротно, а я чувствую наваливающееся опустошение. Эмоциональное выгорание, да? Отстранившись, я быстрым шагом возвращаюсь к тронному возвышению. Не потому что нужно вернуться, а чтобы перевести дыхание, унять сердцебиение, отдышаться, собраться с мыслями.
Магия послушно сжигает время.
Покачнувшись, я слышу, как Великий князь завершает приветствие:
— С прибытием.
Я никогда не выбегала к послу, ни срыва маски, ни поцелуя не было.
Кей крепко стискивает меня за локоть, не позволяя потерять равновесие и упасть.
Я оглядываю зал, убеждаюсь, что гости спокойно наблюдают за прибытием имперцев, никто не шокирован, скандальная выходка существует лишь в моей памяти. Принц в маске, как и должен быть.
Но почему он отвечает на приветствие с беспричинной заминкой?
— Ваша светлость Великий князь.
Наверное, и пауза и хрипота, как у сеньора Поморро мне почудились — в голове кавардак, трудно воспринимать повтор нормально, я всё ещё переживаю поцелуй. Мне по-настоящему жарко.
— У тебя горят щёки, — замечает Кей. — Иси, ты простыла?
Братик, знал бы ты, что сейчас было… Нет, тебе лучше не знать.
— Я в порядке, — шепчу я.
Дышать тяжело…
Я стараюсь не смотреть на господина посла. То есть на принца.
Почему он продолжает таскать мою ленту?
Нет, не о том мне надо думать. То, что я узнала его личность, ничего в моих планах не меняет. Я должна зажать его в угол и, во-первых, рассказать про храм во дворце, во-вторых, раз уж он так удачно подвернулся под руку, расспросить об истории Кокбергов имперского периода, то есть до возникновения княжества.
Я слишком погружена в себя, что что-то происходит, я замечаю слишком поздно — по тому, как напряглась рука брата.
— Таэль, — говорит его высочество, — настаивает на подтверждении взаимных мирных намерений через брачный союз.
— Ваше высочество, вы не можете не знать, что принцесса Габриэль уже помолвлена.
— О? Разве я упоминал её высочество? Мне доподлинно известно, что свободна и не имеет дара, а значит не связана долгом защищать границы Вадора, княжна Исидара Кокберг.
Интерлюдия 3
— Ты уверен, что действительно готов к инициации? — отец хмурится, но позволяет принять решение самостоятельно, не препятствует. И я очень ценю его доверие.
— Да, — уверенно лгу я.
Империя нуждается в принце прямо сейчас. Если быть точным, империя нуждается в демоне, способном противостоять жрецам Песчаного Кадора. Поскольку император лично не может отправиться на передовую, это буду я.
После инициации магия перестанет быть для меня угрозой — прямой удар не сможет причинить мне ни малейшего вреда. К сожалению, неуязвимым я не стану и к тому же стану невосприимчив к целительству, но преимущество настолько очевидно, что я не могу его не получить.
Я спускаюсь на пару ступенек лестницы, ведущей в зал Испытания. Пожалуй, есть кое-что, что я хочу прояснить прямо сейчас, до начала. Я останавливаюсь и оборачиваюсь:
— Я намерен жениться на княжне Исидаре.
Отец не выглядит удивлённым. В его глазах появляется понимание, будто он лучше меня знает, почему я заговорил о браке именно сейчас. Что, впрочем, не мешает ему усмехнуться:
— Неужели? Занятно… Кажется, когда министр иностранных дел рекомендовал присмотреться к принцессе Фиотской, ты согласно кивал.
Тогда у меня не было причин возражать.
Сейчас…
— Княжна полезнее. Вадор похож на курицу без головы, нынешнюю семью у власти я за правящую не считаю. Ты позволишь Вадору существовать дальше, после того, как мы решим проблему с песчаниками, или… вернёшь в состав Таэля?
Возвращение ударит только по аристократии Вадора — столичные лорды, привыкшие считать себя вершиной иерархической пирамиды, обнаружат, что теперь они провинциалы, провалившиеся на пару ярусов вниз. В иерархии имперских аристократов своя элита, в которую никто, кроме вадорских князей, не впишется.
Простолюдины же от воссоединения только выиграют — исчезновение таможенных пошлин повлечёт за собой резкое снижение цен, активизируется торговля, начнётся бурный экономический рост.
— Аристократы найдут, кого назначить претендентом на трон, — пожимает плечами отец.
— Брось. Тебя волнует только реакция Белой богини, и я убеждён, что лучшего момента получить её одобрение у нас не будет.
У богини есть справедливая причина на нас злиться — наши предки не отстояли её первохрам, бросили полуостров.
— Именно поэтому ты женишься на княжне?
— Брак станет залогом мира между нашей семьёй и княжескими семьями.
Политическая выгода огромна, я не преувеличиваю.
— Сын, я, конечно, слепой и не вижу, что каждый раз, когда ты упоминаешь княжну, взгляд у тебя становится кристально-чистым, лишённым всяческого намёка на интеллект, зато счастливы-ы-ым. Я не возражаю. Я согласен, что наладить отношения с княжескими семьями лучшее решение. Кстати, княжна Исидара Ярес, Арден или Шерс?
Хм?
— Кокберг.
— Что? Кокберг? — разочарование настолько явное, что я теряюсь. — Сын, как тебя угораздило? Однозначно, нет.
То есть?
Конечно, князь Кокберг на всю голову… Кокберг. Да и сынок, Исин брат, недалеко ушёл, хотя и не безнадёжен. Его бы в нашу школу, чтобы в мозгах порядок навести. Но их… идеализм никак не может быть причиной запрета.
Я что-то упустил?
Пока я думаю, отец хлопает меня по плечу и уходит. Он прав — я должен сосредоточиться на деле, обсуждение брака подождёт, тем более решение я уже принял, осталось получить согласие самой Исидары. С отцом уж я разберусь.
Зал Испытания встречает меня полумраком и тишиной. Каменная плита медленно опускается, отрезая возможность выйти. Она поднимется только после моей победы. То, что право на инициацию нужно заслужить, чушь. К ней нужно готовиться, это правда. Часто младшие вообще отказываются проходить Испытание. Что за радость — ради титула застрять в ловушке и умереть от жажды? Смертельные исходы время от времени случаются, и только следующий испытуемый сможет забрать истлевшие останки. Если победит.
Вдоль стен клубится иллюзорный дым. Алтарь вспыхивает мягким светом — хороший знак. Я читал, что сияние появляется далеко не всегда, однако его появление совершенно не гарантирует, что я пройду Испытание.
В горле начинает першить, едкий запах дыма раздражает нос. Хотя я стараюсь концентрироваться на окружающей реальности, внимание постепенно рассеивается. Так и должно быть, но отец советовал сопротивляться, насколько возможно.
В какой-то момент я забываю, где я нахожусь и зачем.
— Исидара? — почему мы наедине в незнакомой гостиной?
— Я скучала, — улыбается она. — Я рада тебя видеть.
— Я тоже рад.
Какая в самом деле разница, как я оказался… Иси протягивает мне руку и я, как зачарованный, делаю шаг навстречу, касаюсь её ладони пальцами. Её рука пугающе холодна, а её слова сладкие до приторности:
— Угоститесь, господин посол? С кофе. Я полюбила… ваш кофе, господин посол. А её высочество прислала конфеты.
Ни конфет, ни сервиза на столике не было, и вдруг появились… Что-то неправильное происходит, и Исидара, которую я знаю, держалась бы иначе, но я не успеваю осознать, что именно неправильно. Я только понимаю, что коробка вскрыта, пары шоколадных шариков, облепленных кокосовой стружкой, не хватает, а Исидара сдавленно, словно задыхаясь, всхлипывает.
— Иси?!
Она падает. Я чудом успеваю подхватить и опустить на диван. Из уголка её губ течёт алая кровь. Яд, без сомнения, принцесса использовала яд.
Если прямо сейчас ничего не предпринять… Нужен либо целитель, либо жрица Белой богини. Добраться до храма проще всего.
Я поднимаю Иси на руки.
— Больно, — жалуется она едва слышным шёпотом.
Проклятье! Насколько больно ей должно быть, раз она призналась?!
Хотя количество жриц и жрецов сократилось, в столице нет заброшенных храмов, Великий князь скрывает предательство богини весьма грамотно. Найти ближайший храм — пять-семь минут, надо только спуститься на улицу. Иси, умоляю, держись.
