за спиной Кирюхина мать, и чувствовала, что терпение мое тоже просачивается в никуда, оставляя после себя тугой клубок эмоций.
— А вы сильно им интересуетесь?! — не выдержала я, шмякнула дуршлаг в раковину и развернулась. — Вы знаете, что у него даже школьной формы нет? Потому что из старой он вырос, а тратить деньги на новую не хочет! Что директриса ежедневно пилит его за эту чертову форму! Завуч долбает за несданные взносы! Они б его давно выкинули, как мебель старую, да только Кира им все олимпиады по математике выигрывает! Вы хоть одну его грамоту видели? Нет! Потому что он их сразу выбрасывает на ближайшей помойке, если училки не успеют отобрать! А все потому, что некому их показывать! Некому, понимаете?! Нет у него никого!
Тетя Наташа скривилась, нашарила табуретку и, тяжело сев, пустила слезу.
— Сонечка, деточка, — скулила она. — Вот какие дела… вы такие неблагодарные… такие плохие слова говорите…
Я зло выругалась и вылетела из кухни. Знала же, что нельзя с пьяными разговаривать, только еще сильнее вляпаешься! Как в болотной жиже — чем чаще топчешься, тем глубже проваливаешься: стоял по щиколотку, а вот уже по колено увяз.
В своей комнате я обессиленно рухнула на диван и обхватила голову руками. Что же я делаю?! Только что разорялась, что никому до Кирюхи дела нет, что он бесконечно одинок на этом свете, а сама?! Защитница несчастных и обездоленных! Предала друга ради… ради… Признаться самой себе, ради кого и чего, у меня не хватило смелости. Тогда я решительно схватила телефон. Он вежливым девичьим голосом ответил мне, что Кирюхин номер вне зоны действия сети. Тогда я позвонила Юльке.
— Привет, Юляш! — я старалась говорить спокойно, но голос срывался. Я откашлялась. — Вы с Кирюхой давно виделись?
Она молчала.
— После картинга виделись?
— Нет.
— Что, и не созванивались даже?
В трубке снова поселилась тишина.
— Юлька! — не выдержала я, — что происходит? Виделись вы или нет?! Он тебе звонил? Вчера, позавчера? Хоть когда-нибудь?
— Да. Мы разговаривали.
— Когда? Сегодня? Вчера? Это очень важно!
— А что случилось?
— Он из дома ушел! Третий день его нет! Я думала, может, ты знаешь, где он. Мать его волнуется…
— И ты волнуешься?
— Волнуюсь, конечно! Черт знает где его носит!
— А почему он ушел?
Тут замолчала я — не знала, как сказать, что сама не понимаю, как это произошло и что дернуло Кирюху так болезненно отреагировать на нашу размолвку.
— Мы немножко поругались, а он психанул и ушел. Так вы общались?
— Давно, после картинга еще. И это не телефонный разговор. И, может быть, тебе не стоит о нем знать.
— Как это?! — возмутилась я. — Не хочешь по телефону, не надо! Сейчас я к тебе приду!
Сбросив вызов, я быстро оделась, обмоталась шарфом, натянула до носа шапку и заглянула на кухню. Тети Наташи уже не было, дуршлаг с застывшим комком макарон так и остался валяться в раковине. Проглотив голодную слюну, я отправилась на улицу.
Но не успела выскочить на проспект, как нос к носу столкнулась с Линой. Похоже, она возвращалась из магазина. На ней была норковая шубка, в руках — полиэтиленовый пакет из алкомаркета.
— А-а! Это ты, бандитка!
Она прищурилась, и в уголках серых глаз, искусно подведенных черным, собрались мелкие морщинки. Я попятилась, справедливо опасаясь мести за тот удар, который она получила от меня при нашей последней встрече.
— Боишься? Дрянь малолетняя, — прошипела Лина, но сама опасливо отстранилась, загородившись от меня пакетом. — Ничего, сейчас твой парнишка за все ответит! С лихвой!
— Какой парнишка?
— Что, уже мальчишек своих путаешь? Со счету сбилась? Вот! А я тебя предупреждала!
— Кирюха?! — выдохнула я. — Он у вас?
— У нас, у нас, — сварливо проворчала Лина. — И ты приходи, Рафик обрадуется!
Она свернула в подворотню, оставив после себя сладкий аромат духов.
Дом Нинки, той самой, с фиалковыми глазами, находился всего минутах в пятнадцати ходьбы от нашего. Дверь открыла сама Нина. Она была в шортах и большой не по размеру клетчатой рубашке. Щеки ее заметно округлились, и вид был довольный.
— Заходи. — Она гостеприимно посторонилась, а я запоздало подумала, что могла бы и позвонить, а не вламываться вот так через три месяца после нашей последней встречи на моем дне рождения.
Нинка жила с родителями в доме, похожем на наш. С такими же высокими потолками, гулкими лестницами и коммунальными квартирами. Нинкиным родителям удалось расселить свою, но денег на ремонт уже не осталось. Большая семья, включая двух сестер и старую бабушку, жила, не теснясь, в четырех комнатах.
Мы прошли на кухню, и я тут же почувствовала себя как дома. Кое-где на стенах облупилась краска, а между досками пола можно прятать тетради толщиной в двенадцать листов. Однако приятно пахло свежей выпечкой и домашней едой. В животе заурчало.
— Садись, чаю выпьем! — предложила Нина.
Она двинула мне под коленки табуретку и поставила на стол тарелку с нарезанными кусками домашнего пирога.
— Бабка печет. Этот с картошкой, этот с яблоком. С мясом все Валерка сожрал.
— Он здесь? — встрепенулась я.
— Ага. — Нинка разлила по чашкам заварку и добавила кипяток. — Телик смотрит в нашей комнате.
— Вы что, вместе живете?
— Ага. — Нинка похлопала себя по животу. — Два месяца уже!
— А я думала, ты так на бабкиных пирогах отъелась! Поздравляю!
— Спасибо, но рано еще! Свадьбу решили летом отмечать, чтоб не с пузом.
— Ну да, с коляской-то веселее. — Я вонзила зубы в картофельный пирог.
— Да ну тебя! Чего хотела? Или просто в гости зашла?
— Да пироги у вас больно вкусные! — Это было правдой, и продолжить разговор я смогла, только прикончив большой кусок. — Шучу. Нет, реально — пироги вкусные, но пришла я не поэтому. Мне твой Валера нужен.
— Не поняла? — Нинка откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди.
— Понимаешь, надо к одним людям сходить и Кирюху оттуда забрать.
— А сам он не ходит, что ли?
— Может быть, уже и не ходит. Он третий день там пьет. Наверное. И вообще, я боюсь. Он у Салима.
— Сонька, лучше ничего не придумала? Охота с Салимом связываться?
Я удрученно молчала. Нинка прекратила накручивать на палец волосы и закатила фиалковые глаза.
— Ладно! — Она высунулась в коридор и закричала: — Валера! Вале-е-ер!
Пускаться в путь в мороз непонятно зачем Валера не хотел. Тем более по телику показывали какой-то чемпионат по футболу. Но спорить с Нинкой не стал — понятно, кто в их маленькой семье будет главным!
— Сейчас оденусь и возьму кое-что, — вздохнул он и скрылся.
В пуховике и
