Пьяный? — Я принюхалась, хотя и так было понятно, что угадала.
От моего прикосновения он дернулся, будто я поднесла оголенный провод к его коже. Накатила горькая волна разочарования. Мало того, что обиделся неизвестно на что, свалил из дома, пропал без объяснений, так еще и не желает со мной разговаривать! Я снова начала тормошить его. Но Кирюха зарылся в ворох одеял и больше не реагировал на мои просьбы. Лина из коридора с насмешкой следила за нашей возней. А уже одетая всклокоченная девица — с противоположного края кровати. Тогда я оставила Кирюху и метнулась к Валере.
— Мне его не вытащить, а сам он не хочет!
Оставляя на полу грязные отпечатки гигантских берцев, Валера подошел к кровати. Не выпуская пистолет, одной рукой взвалил Кирюху на плечо. Но хитрая Лина воспользовалась тем, что мы ослабили бдительность, и сбежала. И когда мы с Валерой шли ко входной двери, чтобы покинуть проклятое логово, из первой комнаты нам наперерез вывалились Салим и рябой парень.
— Ты, нах, кто такой?! — Салим преградил нам путь.
— Полковник ФСБ!
Одним движением руки Валера аккуратно отодвинул его и пропустил меня вперед. От волнения мое сердце рвалось из горла, но я трясущимися руками открыла замок и выскользнула на лестницу.
— Э, Кукла! — прогремел сзади раскатистый рык Салима. — За Жмуром должок!
На морозе Кирюха пришел в себя. Он завозился на Валеркином плече, забрыкался, и тот поставил его на землю. Мы спрятались за небольшим кирпичным домиком: то ли гаражом, то ли хозяйственной постройкой. Кирюха одернул куртку и пятерней пригладил спутанные волосы. Уже стемнело, и фиолетовая тень скрывала его лицо.
— Курить есть?
На меня он не смотрел. Хмыкнув, я вытащила пачку. Не глядя, Кирюха взял сигарету, прикурил и тяжело привалился к серой стене. Я снова ухмыльнулась и перевела взгляд на Валеру.
— Откуда у тебя пистолет, Джеймс Бонд?
— Это не мой, — засмущался он, — Нинкиного бати.
— Иваныча?! — От удивления у меня округлились глаза. — А не боишься, что узна́ет?
— Не. Он на рыбалку уехал, с ночевкой. Палатку взял, водки две бутылки… меня звал, но Нинок не пустила. Не узна́ет!
Я с сомнением покачала головой.
— Давайте поспешим, — предложил Валера, — вдруг матч еще не закончился?
Он переминался с ноги на ногу, и было заметно, что ему очень хочется узнать, кто же выиграет. Но и бросить нас не позволяет данное невесте обещание.
— Иди, Валер, — сказала я, — спасибо тебе огромное! Дальше мы сами.
— Уверена?
Я кивнула, и он обрадованно поспешил прочь, оставляя в снегу ребристые отпечатки ботинок.
— Нинке привет! И на свадьбу нас позовите! — крикнула я.
Валерка оглянулся, заулыбался и на ходу помахал нам рукой. Кирюха подождал, когда он скроется, и повернулся ко мне. Вокруг глаз у него залегли темные круги. Или это была тень от спутанной челки?
— Значит, ты теперь с Савельевым? — он выдохнул вопрос вместе с сигаретным дымом.
Я пожала плечами.
— Вроде как да.
Кирюха запрокинул голову и, ударившись затылком о кирпичную кладку, застонал.
— Тошнит? Башка болит?
— Да, тошнит! Прям блевать охота!
— Ну давай. Я отвернусь. В первый раз, что ли?
— Глупая ты, Сонька!
Тут я поняла, о чем он говорит.
— Разве плохо, что у меня есть парень?
Кирюха скривился.
— Кир, со мной такого никогда раньше не было! Он такой, такой…
Я набрала в грудь воздуха, чтобы как можно красочнее объяснить, насколько замечателен и неповторим мой избранник, но Кирюха отлепился от стены и, ничего не говоря, пошел дальше.
— Погоди, — растерялась я. — Ты куда?
Он остановился шагах в десяти и оглянулся. Стоял, чуть покачиваясь, и грустно смотрел на меня.
— Чего ты хочешь, Соня? Ты счастлива? Я рад за тебя.
— Я хочу, чтобы все вокруг были счастливы! Юлька страдает по тебе, я знаю.
— Сонька, отстань от меня!
Я подошла к нему и коснулась рукава его куртки.
— Юлька хорошая, и я хочу, чтобы вы были вместе.
— А чего ты еще хочешь? Чтобы своя комната и не мешался никто? Так ты говорила?
— Ну да… — Я не понимала, к чему он клонит.
— Значит, я все правильно сделал!
— Что? Что ты сделал?
— К Салиму родственники приезжают на Новый год. Они наши монеты купят.
— Ну так это ведь здорово? Да?
— Наверное. — Кирюха безучастно пожал плечами. — Я сделаю все, что ты хочешь.
— Что, даже Юльке позвонишь?
В ответ он затянулся и надсадно закашлялся.
Когда мы вернулись домой, Кирюха сразу закрылся в ванной, и я даже руки не успела вымыть. Его поспешность была оправдана — амбре от него исходило такое, что, если бы он не пошел сам, пришлось бы его под душ гнать.
А я отправилась сообщить Кирюхиной матери, что он нашелся. Вот если бы я потерялась, никто бы и не заметил — моя мама до сих пор в квартире не появилась! Поэтому мне даже из дома сбегать не надо!
Потребовалось некоторое время, чтобы собраться с духом и постучать в соседскую дверь. Я понимала, что была не вправе так резко разговаривать с тетей Наташей, тем более если сам Кирюха не считал ее ни в чем виноватой.
— Тетя Наташа. — Я просунула голову в дверную щелку. В комнате равномерно бухтел телевизор, отбрасывая в темноте на стены синеватые блики. — Кирилл дома.
— Нет, не вернулся еще, — отозвалась она с дивана.
— Я не спрашиваю! — я подавила нарастающее раздражение. — Я говорю, что он уже дома! Он сейчас в ванной.
— Сонечка, деточка! Вы с ним такая чудесная пара…
Я не стала дослушивать ее пьяный бред и захлопнула дверь. И тут в квартиру позвонили. Два раза — это значит к нам. Недоумевая, кто бы это, я заглянула в глазок. За порогом стоял Алиев. Он был одет в черный длинный пуховик и высокие «гриндерсы». В руках нервно мял мой рюкзак.
— Дамик! — обрадовалась я, открыв. — Спасибо! Как ты его нашел?
— Меня после уроков географичка заловила, разоралась: «Унеси эту сумку! Иначе скажу охраннику, что там бомба!» Вот, — он протянул рюкзак, — мне нетрудно, я же знаю, где ты живешь.
— Чего в школе слышно? — осторожно поинтересовалась я, принимая рюкзак.
— Да ничего, — Дамир пожал плечами, — Кантария тебя искала. На каждой перемене заглядывала.
— Чего говорила?
— Про рисунки чего-то.
— Понятно. Может, зайдешь?
— Не-а, — он торопливо затряс головой, и челка цвета воронова крыла упала на глаза. — Пока!
Я бросила рюкзак в прихожей и защелкнула все замки. Но подойдя к дверям в свою комнату, остановилась и настороженно прислушалась. К приглушенному шуму телевизора и равномерному звуку
