еще живой, но сейчас цвел лишь жалкий десяток.
Меньше всего я ожидала увидеть это, поэтому осталась стоять на пороге комнаты, пораженная зрелищем. Словно передо мной открылся конец света — печальный финал истории, который уже не изменить… Словно я стала свидетелем апофеоза проклятия.
Если все цветы погибнут — Эрик навсегда останется монстром.
Ну почему⁈ Что я сделала не так? Ведь сюжет тоже должен был работать — или он настолько ослаб из-за моих действий?
Ничего не понимала…
Но Эрик стремительно отвлек от этих мыслей: он вдруг схватил меня за предплечье и притянул к себе. В голове царил полный хаос, поэтому я, наверное, в первые мгновения могла позволить ему совершать со мной все, что вздумается.
— Я подумал, что возможно… — прошептал Эрик едва слышно. — Ты мне поможешь… Ты мой последний цветок.
Он прижался к моим губам с таким отчаянием, что я невольно ответила на поцелуй, пытаясь хоть как-то заглушить его боль. Сама же ничего не чувствовала — были только эмоции принца, сильные, разъяренные, печальные. Эрик терзал мои губы и дрожал в надежде, что это хоть что-то изменит.
Поцелуй истинной любви? Ха.
Я отстранилась, мягко положив ладони на его грудь, и покачала головой. Губы горели, на плечах еще чувствовались тиски его рук. Я попыталась найти в себе отвращение или страх, но обнаружила лишь сожаление и бесконечную жалость — ее Эрик и увидел в моих глазах.
Слова не требовались. Принц и без них все прекрасно понял и отшатнулся, обессиленно пригибаясь к земле.
Я его не любила.
Алые цветы все еще умирали. Ничего не произошло.
Далекие часы пробили полночь. Эрик привычным и быстрым движением скинул с себя одежду, оставшись полностью обнаженным, и сразу начал превращаться в чудовище. Этот процесс был по-настоящему отвратительным, он сопровождался хрустом костей и болезненными стонами. Человеческое тело изгибалось в конвульсиях, прежде чем предстать массивным и сокрушительным зверем.
— Нет… — он схватился за голову и утробно заревел, словно был тяжело ранен. — НЕТ!
У меня сжалось сердце. Эрик верил, что я смогу ему помочь. Он по непонятной причине выбрал меня, а не Золушку. А теперь его руки покрылись мехом, вены взбухли, пальцы скрючились, обрастая когтями. Он закричал, когда затрещал его позвоночник.
Я подавила в себе желание сбежать, вместо этого бросилась вперед и обхватила его лицо, вынуждая посмотреть на себя.
— Успокойся, не поддавайся чарам.
— Успокоиться? — он оттолкнул меня. — Мне конец, Анастасия. Ты была моей последней надеждой, если бы только полюбила.
— Вот именно! — воскликнула я, теряя самообладание. Цветы умирали, а вместе с ними и моя возможность вернуться домой. — Я тебя не люблю! И ты меня любишь! Какого черта ты не привел сюда Эллу⁈ Это она должна снять проклятие, это она искренне тебя любит. Какого черта, Эрик⁉ Почему ты все испортил?
— Потому что я ее не люблю, — зарычало чудовище с болью и яростью. — Замолчи! Неужели ты не понимаешь, что я к ней ничего не чувствую⁈ Совершенно! Мне она даже противна. Она кукла, которая говорит лишь то, что я хочу услышать. Но ты… Ты настоящая, ты кажешься живее всего этого мира. Как я могу не выбрать тебя, а выбрать Эллу, которую не люблю?
Я замолкла на мучительно долгие мгновения, сраженная ужасной догадкой, и спросила, страшась услышать ответ, который мог все уничтожить:
— А меня?..
Неужели прекрасный принц отдал свое сердце мне — злобной сестре Золушки?
Ярость Эрика приутихла, он измождено опустил лапы и затравленно посмотрел на аленькие цветы. В повисшем молчании я слышала стук собственного сердца и тяжелое, хриплое дыхание принца.
— К тебе я хоть что-то испытываю. И я мог бы… Да, возможно, я смог бы полюбить тебя и доказать, что любовь существует.
Существует ли любовь? Один колдун уже мне все доказал. В этот момент мне его до боли не хватало, он бы придумал, что делать с принцем и как остановить гибель цветов.
— Так ты меня даже не любишь. С чего вдруг решил, что я могу помочь с проклятием?
— Я надеялся, что хватит того, что есть. У нас же есть связь.
— Но этого недостаточно.
— Недостаточно.
— Прости, — сказала я. — Но ты должен был выбрать Эллу. Она — твоя судьба.
— Моя судьба — остаться монстром навечно.
— Вовсе нет.
— Нет⁈ Может, ты знаешь способ? Заклинание? Хоть что-то? Ты вообще веришь, что меня можно полюбить вот таким? — он провел по своей морде длинными когтями, оставляя неглубокие царапины. — Почему ты молчишь⁈
Кровь выступила на шерсти, как драгоценные рубины.
Я не могла ничего ответить, потому что действительно сомневалась. Разве кто-то осмелится полюбить Эрика в обличье монстра? А врать я не хотела. Как и была не в силах больше выносить его взгляд… По морде Эрика текла кровь, еще сильнее обезображивая облик.
— Прости, — еще раз прошептала я и отвела взгляд.
Эрик все понял, он взвыл и заметался по саду, вытаптывая мертвые цветы и сокрушая каменные статуи и фонтаны. Те разбивались и падали несуразной грудой.
Казалось, он утратил последнее человеческое, что в нем было, и его ярость действительно пугала.
Я неподвижно стояла и дрожала, пока рядом бесновалось чудовище. Потребовались небывалые усилия, чтобы внушить себе, что чудовище передо мной — это все еще Эрик, пусть и ослепленный отчаянием.
Потом настала очередь зеркал. Одно за другим Эрик разбивал их, содрогаясь от ненависти к себе, к проклятию, к исчезнувшей надежде. Он бил по своему отражению, чтобы не видеть его, и не замечал кровь на порезанных лапах. Он не обращал внимания, что с каждым разбитым зеркалом, оставшиеся алые цветы вмиг превращались в черные загубленные сухоцветы. Это было началом конца.
— Подожди! — я бросилась к последнему зеркалу и загородила его, прежде чем Эрик занес кулак для нового удара.
— Убир-райся, — взревел он. — Уходи! Пр-рочь!
Глаза зверя. Без человечности, только с тихой яростью. Когти были так близко от моей шеи, что при неудачном движении могли с легкостью порезать ее.
— Ты по-прежнему прекрасный принц, — произнесла я на выдохе. — Ты все еще Эрик. Красивый, умный, обаятельный и заслуживающий настоящей искренней любви.
— Как ты смеешь издеваться⁈ — зарычал он, обдавая меня горячим дыханием. — Как ты смеешь⁈ Разве ты не видишь меня⁈ Я монстр.
— Да с чего ты взял? Ты хотя бы раз себя видел в зеркале?
Он замер, сбитый с толку моим вопросом.
— Посмотри на себя, посмотри в зеркало, Эрик.
— Нет.
— Прошу!
Он, задрожав, повернул голову к зеркалу, но закрыл глаза. Оно, единственное оставшееся, почти блестело потусторонним светом. В нем отражался
