поворачиваю голову. Серо-голубые глаза Мелинды смотрят прямо перед собой равнодушно-отстранённо, упираются мне куда-то в область грудины.
Всё правильно. Так и должно быть. Так и задумывалось.
Если бы не грёбанная истинность, которую никто не ждал и от которой зверю напрочь сносит башню. Его паника захлёстывает и меня.
Когда Мелли держит в руках опасный клинок.
Когда с головой уходит под воду, заставляя додумывать, почему и зачем — внутренности будто кипятком заливает. От одной только мысли о том, что ей может грозить беда, меня словно жарит на гигантском костре.
Незнакомое, мерзкое чувство зависимости от другого. И от кого! От слабой человечки! Женщины! Это раздражает. Уязвимость. Слабость.
И вместе с тем обречённость, ведь не будет её — не будет меня.
Потому что с момента проявления истинной связи жизнь без истинной — не жизнь. Не зря драконы древности, утратив истинную, падали камнем с самого высокого обрыва. Так, чтобы наверняка.
Мелинда. Кто бы мог подумать?
Ооо, проклятый старый бес сейчас явно пляшет на бездновых пепелищах! Так и вижу, как он радостно улюлюкает этой злой насмешке судьбы.
Его плоть и кровь. Его продолжение. Которое я поклялся уничтожить в любом его проявлении и почти добился своего — стала истинной. Той, что дороже всего на свете. Должна быть. Если я окончательно тронусь умом. А этого не случится.
Глупо отрицать влечение к Мелли. Это можно было делать раньше, но теперь — бессмысленно. И глупо идти против воли зверя. Я не дурак. Для этого она здесь.
Чтобы выполнять то, для чего истинно подходит — греть постель и детей рожать.
Будет ходить брюхатой до тех пор, пока не получится сын.
Мне нужен наследник. Жизненно необходим. Чтобы заткнуть всем шакалам их вонючие пасти. Чтобы наследие Стормов укрепилось, став несокрушимым. Чтобы оно обрело надёжную власть в лице сильного дракона. Чтобы у земель Сторм было будущее!
Для этого мне нужна Мелинда.
А для всего остального — верная Джиральдина — была, есть и будет островком здравомыслия и спокойствия во всём этом грёбанном хаусе.
Разворачиваюсь и иду к выходу.
— Одевайся и иди в кровать, — бросаю через плечо. — Не заставляй меня повторять дважды.
Мелинда
Несколько минут стою перед дверью ванной. Как же не хочется покидать эту безопасную зону комфорта! Впрочем, понятие безопасности теперь относительно. Рэйвен весьма наглядно это продемонстрировал.
Так, ладно. Прятаться тут до утра всё равно не получится. Да и не стоит лишний раз привлекать к себе внимание дракона.
Выйдя из ванной, первым делом подхожу к кровати и склоняюсь над спящей Вики. Касаюсь губами её лобика, по-прежнему горячего. Ничего удивительного, но всё равно это печалит.
Оборачиваюсь и вздрагиваю, натолкнувшись на тяжёлый взгляд Рэйвена.
Дракон сидит в большом кресле в углу комнаты. Одна его рука расслабленно лежит на подлокотнике, в другой он держит стакан, на четверть наполненный янтарной жидкостью.
— Прекращай это делать, — приказывает тихим голосом с хрипотцой.
— Что именно? — нервно дёргаю пальцами края рукавов ночной рубашки.
— Дрожать как мышь, когда я рядом, — продолжая давить меня тяжёлым взглядом, дракон медленно подносит ко рту стакан и делает глоток.
Наблюдаю за тем, как движется кадык на его мощной смуглой шее, выступающей из выреза расстёгнутой на груди рубашки.
— Я вовсе не…
— Дрожишь, — припечатывает. — Я же вижу. Это утомляет.
Сжимаю кулаки. Вскидываю подбородок. Вкладываю в ответный взгляд всю неприязнь и враждебность, накопившиеся к дракону. Прокрутил меня в мясорубке, всю душу измотал, и ещё недоволен тем, как я на него реагирую?!
— А чего ты ждал, Рэйвен? — возмущённо шиплю. — Что я буду визжать от радости? Будь моя воля, бежала бы от тебя без оглядки! А ещё лучше никогда! Никогда бы тебя не встречала!
Вижу, как от моих слов лазурная радужка дракона на глазах темнеет. Как сужается зрачок. Как глаза сходятся в опасном прищуре.
Упрямо держу подбородок и продолжаю смотреть на Рэйвена.
Проклятье. Доигралась!
Дракон отставляет в сторону стакан и поднимается с кресла. Делает это неторопливо, со спокойным достоинством хищника.
Мне же хочется заметаться по комнате, как загнанной жертве, но всё, что я делаю — отступаю назад. Ноги упираются в кровать. Стискиваю кулаки.
Шаг, ещё один и ещё — Рэйвен останавливается передо мной. Нависает. Давит всей своей звериной сущностью. Внутренне я трясусь осиновым листиком, но внешне не позволяю себе даже глаза опустить.
Сколько можно уже молчать и терпеть? С меня хватит!
Лицо Рэйвена приближается. Поддавшись инстинктам, дёргаюсь в сторону, чем тут же пользуется дракон. Смыкает на моём плече свои жёсткие пальцы, не позволяя и шевельнуться.
— Уже побегала, — произносит вкрадчиво на ухо, — мало тебе было приключений на задницу? Стоять! — цедит сквозь зубы в ответ на мою очередную попытку дёрнуться. — Чтобы я впредь больше никогда, ты поняла меня? Никогда не слышал ничего подобного! Даже думать об этом не смей.
Его горячее злое дыхание с запахом карамели и спирта обжигает висок, короткая борода царапает мою кожу.
— Куда бы ты не сбежала, Мелинда, я найду тебя. На краю света, за гранью, да хоть в самой бездне! Нет такого места ни в этом, ни в одном другом из миров, где бы ты смогла от меня укрыться. Ты будешь рядом. До тех пор, пока я не отпущу.
Он разжимает пальцы, и я тут же этим пользуюсь. Делаю шагов пять в сторону. Сердце колотится как сумасшедшее. Внутри всё кипит! Смотрю на Рэйвена, как мне кажется, уже с неприкрытой ненавистью.
Дракон стоит на месте, не шелохнувшись. Его огромный силуэт занимает полкомнаты. Рэйвен рассматривает меня из-под полуприкрытых ресниц как-то слишком уж внимательно:
— Осторожнее, Мелинда, — произносит обволакивающе бархатно, с незнакомой мне интонацией, — когда ты смотришь на меня так, это возбуждает куда больше, чем взгляд пугливой мыши.
От этих его слов становится по-настоящему страшно, как и от его голодного взгляда, ранее мне почти незнакомого. Он ведь не собирается сейчас то самое? Решаю, что все средства хороши, даже трусливое прикрытие дочерью:
— Ты животное, Рэйвен Сторм! Как ты можешь думать об этом, забыл, что здесь лежит наша больная дочь?
— Поверь, я помню. Иначе давно нашёл бы, чем занять твой рот, из которого всё равно ничего путного не выходит. Жаль, придётся заняться этим чуть позже, — он раздражённо закатывает глаза, — да расслабься ты уже, наконец! Не трону я тебя. Не сегодня. Позаботься о ней.
Он кивком показывает на дочь, после чего проходит мимо меня, подхватывает со спинки стула небрежно брошенный на него генеральский мундир. Останавливается у самой двери, держась за ручку:
