Моё сердце остановилось.
— Он сделал это с тобой, — прошептала я. — Подвесил в цепях и пытал, пока ты чуть не умер от жажды. Всё, чтобы ты принял проклятие добровольно.
— А откуда ещё, думаешь, я всё это знаю?
Мои кулаки сжались. Я убью Церона. Я убью его, даже если это будет последним, что я сделаю.
— Но он не собирается тебя проклинать, — негромко произнёс Тень.
— Ну конечно же. — Я горько усмехнулась. — Зачем ему меня проклинать? Он просто собирается владеть мной по ночам, правда? Интересно, какие сны мне будут сниться?
— Не могу тебя обрадовать. Демоны, в отличие от полукровок, владеют искусством управлять своими снами в совершенстве.
Я едва удержалась на ногах, поняв, что это значило. Церон был способен на что угодно. Он мог создать в моём сне любой ад — и насладиться им.
— И ты будешь это помнить, — негромко сказал Тень. — Всё до последней минуты.
Он помолчал.
— Если, конечно, в первом же сне вдруг не случится чего-то, что освободит тебя навсегда.
— Какого чёрта ты меня не убил? — прошептала я. — Почему? И что мне теперь делать?
— Не сопротивляться. Он войдёт в транс, заберёт твои сны и оставит тебя в покое наяву, если они ему понравятся.
— Он снился и тебе, да? — с горечью произнесла я. — Церон?
— Временами. Проклятие даёт знать о себе: мы всё-таки связаны. К счастью, отдавать приказы во сне он не может.
Именно поэтому Тень тогда так кричал ночью. Понятно теперь, почему Тень предпочитал оказываться во сне вместе со мной.
— Когда? — только и спросила я. — Когда Церон призовёт меня к себе, чтобы дать свою кровь?
— Не знаю. Мне пора.
— Посиди со мной немного, — прошептала я, забыв, что только что умоляла его уйти. — Пожалуйста.
Тень покачал головой:
— Приказ всё ещё в силе. Чем дольше я задержусь, тем печальнее всё может обернуться. Я могу солгать Церону: проклятие не может заставить меня говорить правду. Но это не значит, что я свободен от него.
— А если Церон всё-таки узнает? — глухо сказала я. — И пошлёт ко мне… кого-нибудь ещё с той же целью?
— Не пошлёт, — холодно проронил Тень.
Мои глаза расширились:
— Хочешь сказать, что защитишь меня? И что это будет тебе стоить?
— Неважно.
— Важно! Зачем ты вообще это делаешь?
Вместо ответа Тень подошёл к двери и бросил на меня взгляд. Один-единственный.
— Затем, — произнёс он, — что Конте Мореро когда-нибудь узнает об этом и изойдёт на бессильную ярость, узнав, что он не смог ничего для тебя сделать и его жалкая человечность ему не помогла. А я, убивший его брата, — смог.
Я невесело усмехнулась:
— Ты хочешь переплюнуть Конте, и в этом всё дело? Серьёзно?
— Причина не хуже любой другой, — холодно произнёс Тень. — Я всё ещё хочу его убить, и ты продолжишь ненавидеть меня за это. Что бы я ни сделал для тебя сегодня, мы враги и останемся ими. Не стоит об этом забывать, Дара Незарис.
Дверь захлопнулась за ним. Я легла на койку и закрыла глаза.
Глава 34
Двумя часами позже я стояла перед зеркалом и не верила своим глазам.
Длинное платье цвета закатного неба стекало на пол, рукава струились, юбка раскрывалась лепестками. Лёгкая муаровая ткань подчёркивала все изгибы тела, даже те, про которые я не подозревала, что они у меня вообще были. Я шагнула вперёд, и широкая юбка поплыла вокруг меня волнами.
Я скептически уставилась в зеркало. Вот какого чёрта, а? Где моя вонючая одежда и тесная камера? И что, демоны их раздери, вообще происходит? Меня, что, принимают за хейко? Или за гаремную танцовщицу в звенящих браслетах?
…О, я бы для них потанцевала. Особенно если бы мне вернули мои мечи.
Но меня вытащили из камеры, дали вдоволь отмокнуть в роскошном мраморном бассейне под облаком белоснежной пены, и две служанки сделали мне причёску. По-моему, они сделали бы куда больше, судя по их настойчивому желанию меня вымыть и натереть каким-то пахучим маслом, но я недвусмысленно намекнула на то, что не хотела бы доводить дело до драки, и меня оставили в покое. Но самое неприятное — пока я мылась, они забрали всю одежду, включая бельё, так что под платьем, сидящим на мне как вторая кожа, ничего не было.
Что ж, если Церон желает дать мне покрасоваться в роскошном платье напоследок, нет смысла отказываться, не так ли? Я усмехнулась. Может быть, даже соблазню кого-нибудь, кто его знает? В конце концов, охотница должна использовать все средства в своём распоряжении. Девичья честь — дело хорошее, но если её можно применить как оружие и мимоходом отрезать кому-нибудь голову, почему нет?
За спиной хлопнула дверь.
— Я слышала, ты отказалась от масел и запугала служанок, — ледяным тоном произнесла темнокожая женщина средних лет. — Что ж, это заканчивается прямо сейчас. Раздевайся.
Я посмотрела на неё в зеркало. Южанка. Южанки-управительницы всегда отличались жестокостью в гаремах и подобных… заведениях. В Янтарном квартале их едва терпели: хейко сбегали от такого надзора, а управители очень не любили терять девушек. Но здесь, у демонов, этой особе, похоже, дали разгуляться вовсю.
— Нет, — бросила я через плечо. — Убирайся.
— Если ты посмеешь говорить со мной в таком тоне дальше, я позову стражу, и ты не обрадуешься. — Голос южанки был очень холоден. — Ты здесь никто.
— Я здесь очень даже «кто», судя по этому платью, — возразила я. — И мне очень не хотелось бы его помять. А придётся, если мы продолжим этот разговор.
Я круто обернулась. Судя по её лицу, распорядительница очень хотела выпороть меня за непослушание. Но что-то подсказывало мне, что это войдёт в противоречие с планами Церона, который хотел, чтобы я выглядела хорошо. Значит, в её распоряжении оставались лишь угрозы.
— Да, демоны могут наказать меня, и очень жестоко, — сообщила я. — Но нос к тому времени будет сломан у тебя.
— Да ты…
— Ты готовила девушек к жертвоприношению? — спросила я в упор. — Брила их насильно, натирала маслами, пока они плакали?
Распорядительница открыла рот — и закрыла его.
— То, что вы делаете с несчастными девушками, «подготавливая» их к смерти на алтаре, само по себе пытка, — очень тихо сказала я. — Не сомневайся, если я выберусь отсюда, я вас уничтожу. Тюрьма — самое меньшее, что тебя ждёт.
— Да ты была бы счастлива оказаться на моём месте, — процедила женщина. — Думаешь, хоть кто-то предоставил моим девочкам выбор?
— Выбор, — ещё тише сказала я, — есть всегда. Даже у тех, у кого его нет.
Например, у Тени, который спас меня от насилия. Тень, Тень, Тень… Где он сейчас?
— Я зову охрану, — произнесла южанка решительно.
Я с безразличным видом пожала плечами:
— Зови.
Дверь за женщиной захлопнулась.
Больше меня не донимал никто.
Полчаса спустя двери распахнулись, и стражник в знакомой мне золотой полумаске предложил мне следовать за ним. Ещё двое прикрывали его сзади. Всего двое. Трое стражников — это уже почти свобода.
В открытом окне впереди догорал закат, и мои глаза зажглись. Церон хочет, чтобы я для них станцевала? О-о-о, я ещё и спою!
Я резко поднырнула под рукой стражника, идущего впереди, и мимоходом порадовалась, что широкая юбка скрыла отсутствие туфель. Бежать босиком было легко, словно я летела; я оттолкнулась от ковра и вспрыгнула на подоконник.
— Прощайте, ребята, — ехидно сообщила я.
И замерла: в волоске от моего плеча свистнула арбалетная стрела. А следом я почувствовала знакомый жар.
Я медленно повернула голову налево.
Тень небрежно привалился к стене. Перед ним на ковре валялся разряженный арбалет, а второй, готовый выстрелить, смотрел прямо на меня.
Дьявол. Я не успею прыгнуть вниз: Тень меня ранит или убьёт. И я знала, насколько метким стрелком он был.
Но выстрелит ли он? Что, если он промахнётся — и даст мне уйти?
Надежда вспыхнула и погасла. Чтобы Тень — и отпустил меня? Здесь, под взорами стражи? Нет. Слишком глупо, слишком рискованно. Тень бросится за мной и догонит без труда — и смысла в моей попытке не будет никакого. Только наказание.
