Стоило сделать шаг, и чаша с запечёнными овощами выскользнула из рук. Я совсем не заметила, как Кристиан почти не глядя подхватил её и поставил на стол. Вернулся ко мне. Я обессиленно прислонилась к кухонному шкафу, опуская глаза. Кристиан взял мои подрагивающие руки в свои ладони, задержал, поглаживая пальцы.
- Так плохо, да, Вил? - тихо спросил он, не отпуская моих ладоней. А я вся, всеми чувствами ушла в эту невинную ласку. - Понимаю, тебе тяжело взаперти. Но пока мне больше нечего тебе предложить. Я не могу заставить его забыть о твоём существовании. Но могу отвлечь другими проблемами. Потянуть время, пока всё не решится. Слышишь, Вил?
Я судорожно вздохнула, кивнув, всё ещё не решаясь посмотреть прямо с такого близкого расстояния.
Он бережно пожал мои пальцы и отпустил, легко подтолкнув за плечи.
- Хорошая девочка. Ну, посмотрим, что ты там приготовила. Завтра моя очередь, договорились?
- Много ты наготовишь одной левой, - тихо возмутилась, пытаясь отвлечься, как Кристиан того и хотел. Но не от страха и несвободы, а от того, что он сказал сейчас.
- Водить одной левой я могу. И стрелять, и нос кому-нибудь набок свернуть, если нужно. И пальцы все остались на месте. Думаешь, с ужином не справлюсь? На что спорим?
- Ну нет, - запротестовала, видя, как он улыбается. - Не стану я с тобой спорить. Ты же всё равно выиграешь.
- В том и смысл, - усмехнулся он, усаживаясь за стол.
Тот ужин мне совершенно не запомнился, даже то, насколько он мне удался. Всё проходило, минуя память. Я отвечала невпопад и не к месту смеялась, и, наверное, Кристиан в лучшем случае решил, что тот стакан, в котором от алкоголя даже запаха не улавливалось, был далеко не первым для меня за вечер. Но подозрения свои вслух не озвучивал, только взгляд его сделался уже не просто внимательным, изучающим. Он положил вилку на край тарелки и задумчиво посмотрел на меня поверх сцепленных пальцев. Прощупывая почву, выразил предположение:
- Эмбер что-то тебе наговорила?
Ох... да как сказать...
- Нет, что ты! Наоборот, мне было приятно с ней пообщаться. Просто с кем-то пообщаться. И вообще... - Я запнулась, пытаясь подыскать, каким комплиментом можно наградить Эмбер. - Она... весёлая.
Кажется, Кристиан сходу почувствовал подвох в моём фальшивом энтузиазме.
- Весёлая, да. Обхохочешься.
Плеснул себе джина и со стаканом в руке отошёл к встроенным кухонным шкафам. Остановился там, прислонившись бедром о край тумбы.
- Виллоу, у меня пятно на носу?
- Что? - растерянно пробормотала. - Нет...
Кивнув, он поднёс к губам стакан. Звякнули льдинки.
- Вот и я думаю, что нет. Тогда почему ты так на меня смотришь?
Я неловко молчала, терзая губы, проклинала в душе собственную трусость.
- Кристиан... ведь я тебе нравлюсь?
- Внезапно, - медленно произнёс он, отставляя джин. - Ну хорошо. Допустим, так. И ты мне всего лишь нравишься.
И где эти слова, что должны появиться из воздуха, сами себя провозгласив? Сейчас я имя-то своё едва ли бы назвала. И Кристиан совершенно точно не собирался помогать мне, на что я также надеялась... а теперь окончательно растерялась, натолкнувшись на его внезапную отчуждённость. И этот его взгляд, не сходящий с меня, тягостно-напряжённый, словно он ждал от меня, ни много ни мало, выстрела в упор. Даже когда мы почти соприкоснулись кончиками ресниц. А я ног под собой не чувствовала, когда поднялась, обходя стол, сделала несколько шагов, двигаясь в каком-то будто бы разреженном воздухе. И чувство, такое, будто делаю шаг со стены и лечу вниз: такой же решимости это стоило. И такой же ужас и потрясение от своего поступка испытала, когда поцеловала его.
Даже поцелуем не назвать - так, просто прикосновение дрожащих сомкнутых губ. Где бы и с кем я научилась этим премудростям? И едва ли что-то соображала, только заметила почему-то, как потрескивали и постукивали кусочки льда в забытом стакане. Но в одном я была совершенно уверена. Его губы дрогнули, разомкнулись, откликаясь. На какое-то мгновение, прежде чем сжаться в жёсткую линию.
Кристиан отклонился назад, разрывая дистанцию. Я неловко качнулась за ним, точно он был единственной опорой, что меня держала. Так оно и было. Выровнялась, прежде едва не уткнувшись носом ему в шею.
- Не нужно, Вил, - скованно попросил он.
Никакие силы не заставили бы меня поднять взгляд и посмотреть ему в лицо. Но я увидела другое, то, как до выступивших вен сомкнулись на краю столешницы его ладони. Почти так он удерживал себя, когда я вынимала пулю.
- Но почему?.. Что я сделала не так?
Лицо полыхало, как от пощёчин. И чувство было ровно такое, словно Кристиан меня ударил.
- Нет, Виллоу. Ты ничего плохого не сделала.
Зажмурившись, слышала его ровный, ласковый почти голос, и плотнее смыкала веки. Только бы не расплакаться от этого жгучего чувства. Сохранить хоть жалкие крохи достоинства - всё, что оставалось.
- Так объясни мне. Научи меня.
Я отошла на несколько шагов, попятилась, почти ничего не видя сквозь смеженные веки, от обволакивающей глаза влаги, что удерживалась вопреки законам физики. Отрезвляюще-больно задела локтем стул.
А Кристиану, кажется, даже дышать стало легче, избавившись от меня.
- Виллоу... Я делал много вещей, которыми не принято гордиться. И потому что был вынужден, и потому что сам так хотел. - Он с силой провёл по волосам, оттягивая пряди, глядя каким-то тёмным, будто тлеющим изнутри взглядом. - Но для меня существуют вещи, которые... Я не стану требовать такой... признательности от испуганной девчонки вдвое младше себя.
На полминуты я забыла, как дышать. Множество разнонаправленных эмоций толклись внутри, и ни одна не могла одержать верх. Да неужели причина в этом?..
Что могу поделать со своей внешностью наивной девчонки? Дядя Адам в своей деликатной манере говорил, что девушки моего типа вызывают у мужчин два противоположных инстинктивных желания: у одних - защищать, у других - причинять боль. Верити едко добавляла, что мужчин первой категории не существует в принципе.
- Почему не втрое? - мне удалось грустно улыбнуться.
- Ну хорошо, - произнёс он устало, словно всерьёз собрался обучать меня азам арифметики. - Сколько тебе? Лет пятнадцать?
- Семнадцать. Восемнадцать через три... вернее, уже два месяца. Это успокоит твою совесть?
Кажется, он не спешил радоваться своему заблуждению.
- Значит, семнадцать. Это ничего не отменяет. Возраст, он не только годами... Я в свои семнадцать... Неважно. - Он поморщился и потёр переносицу, словно от головной боли. - Пятнадцать или семнадцать, ты ещё совсем девчонка и, по-моему, сама не понимаешь, что делаешь. Хочешь сказать спасибо? Так и скажи, словами. Мне будет достаточно. И даже без этого... Помню, что обещал тебе, а значит...
На моей памяти Кристиан никогда не расставлял столько многоточий. Это было совершенно не похоже на его обычную решительную, даже категоричную манеру речи.
Я всё же справилась со слезами и теперь ощущала их только как полоски влаги на границе нижних век. И могла почти отчётливо видеть Кристиана. Он, не оборачиваясь, отворил один из верхних ящиков и достал сигаретную пачку. Порвал картонную упаковку и вытянул сигарету. Сейчас не окажется зажигалки, - подумалось о сущем пустяке. Вспомнился, наверное, наш разговор на крыше, когда у Кристиана не нашлось сигарет. Но зажигалка была, и Кристиан покрутил её в пальцах, но не включил.
- Так, значит, ты всё за меня решил? Совершенно уверен, что я так говорю спасибо? - спросила ломким голосом, отчего он качнул головой, но не опровергая мои слова, а скорее от того что ему не хотелось слышать ни их, ни голос такой. - И ни на миг не усомнился, что это может быть что-то ещё... - я сжала пальцы под длинными рукавами свитера, вдавливая ногти в ладони. - Например... любовь?
- Виллоу... - Кристиан помял в пальцах так и не зажжённую сигарету. Невесело усмехнулся, поднимая сумрачный взгляд. - А за что меня вообще любить? За то что от Папы спрятал? С наркотой помог развязаться? Так это не любовь. Признательность. Благодарность.
