слова приходилось выдавливать с боем, потому что на что-то разумное ее одурманенный мозг был не способен. — Мы спали вместе?
Она прошептала последнюю фразу и зажмурилась. Ведь тут память напрочь отшибло, и девушка не могла припомнить было ли у них все или нет.
— Спали, — прибил мужчина, довольно потягиваясь. Одеяло опустилось ниже, показывая рельефный торс. — Но ты ужасно храпишь.
Этими словами он окончательно разрушил все воспоминания, сминая их, комкая. А потом резво соскочил с кровати, откидывая одеяло и позволяя насладиться собой во всей красе и штанах. Девушка переводила на него ничего не понимающий взгляд, металась им от окна к кровати только, чтобы не залюбоваться широкой и идеально сложённой спиной и ниже.
Почему-то от этого, в принципе, порядочного вида нанимателя, уши полыхали, отчаянно требуя сатисфакции у щёк. Те не остались в долгу и попеременно заливались то жаром, то холодом. От сюрреализма происходящего ведьма хотела заглянуть под простынь и убедиться в наличии белья на себе, но пока мужчина красиво потягивался, раздвигал шторы, сделать это без паники не удавалось.
А когда дверь захлопнулась, девушка рывком скинула простынь и выдохнула, что на ней по-прежнему нижняя кружевная сорочка и чулки. Один ехидно уполз под колено.
Как вести себя с Грегори Элис не знала. По пути в столовую она нервно одёргивала платье, стискивала холодные пальцы на подоле. Вся ситуация была настолько неоднозначной, что хотелось спрятаться в пещере дракона, предварительно вытолкав ящерицу на вольные просторы. А маг, словно не замечая смущения, разливался соловьем, то предлагал мягкие булочки, то подлить чаю, а ведьме кусок в горло не лез.
Что надо сделать? Извиниться и покаяться, что она больше не будет? Не будет чего? Приставать, соблазнять и вешаться на шею? Алисия бы с радостью пообещала, если бы была уверена в себе. А о какой уверенности может идти речь, если она от каждого его прикосновения вздрагивала. Грегори как будто дразнил, останавливался позади, клал руки на плечи, нежно сжимая, когда они садились в карету.
Поездка в город была неотвратимой, прислали новые образцы паркета и необходимо выбрать. Будь воля девушки, она бы закрылась на весь день во флигеле и носа не высовывала. Да что уж нос? Тут пылающие щеки бы спрятать. Спрятать не удавалась. Маг не давал возможности уклониться от разговора, он выспрашивал о новых тканях, о цвете портьер. И задерживал взгляд на ее губах. От пристального внимания кудрявая ведьма ерзала по сиденью кареты, отводила глаза. А мужчина наоборот приближался с сиденья напротив и как бы случайно, на кочках, касался колена, рук, сложённых на них.
Когда они затормозили у лавки, Элис возблагодарила богов, демонов и мелкую нечесть, потому что сил натянуто улыбаться этому невозможному мужчине уже не было. Но Стенли не остановился на достигнутом, и когда подавал руку, чтобы ей удобнее было выбираться из кареты, притянул к себе. Слишком близко. Положил свою ладонь на спину девушки и как-то интимно и хрипло прошептал на самое ухо:
— Сделай что-нибудь со своим лицом, — от дыхания прядь волос щекотала шею, — а то про нас и без того много слухов ходит по городу. Не стоит подкидывать новые. Глядя на тебя я сам уверен, что изнасиловал тебя ночью и ты теперь не знаешь как с этим жить.
Ведьма задохнулась. Вот хам! Она тут сама себя приговаривает к костру, как самую распутную девицу, а он ещё смеяться вздумал.
— Мне кажется ты напутал кто кого изнасиловал…
— И то верно, — он наконец-то разжал руки и предложил локоть, — но я же не страдаю по поруганной чести.
— А я могла ещё что-то у тебя поругать?
— Ну что ты, — он иронично улыбнулся, — поэтому и не стоит страдать, в конце концов, твоя честь осталась при тебе …
Элис хотела усмехнуться, но разговор сворачивал куда-то не туда. Ещё один виток и придётся объяснять, что он у неё тоже ничего не поругал бы. А это не самая приятная история.
Вариантов паркета было множество. Девушка вяло рассматривала все возможные породы дерева. Грегори подсовывал то удачного винного цвета, то охры. Голова не варила, чародейка ловила себя на том, чтобы удержать лицо, поэтому и выбрать не могла. Тогда и поступила с предложением к нанимателю самому решать. Тот заартачился и безапелляционно заявил, что ему все равно лишь бы не скрипел, а вот ей надо, чтобы походил по цвету к стенам и новым гардинам.
Ближе к обеду утвердили паркет из дуба. Точнее северного дуба дымчатого оттенка. Пока Грегори расплачивался, Элис дернула его за рукав и, глазами указав в витрину кондитерской напротив, вопросительно изогнула бровь. Мужчина помялся, но в итоге согласился. Ещё и наказал купить пирожных с таящим шоколадом.
Кондитер была приветлива. Она сноровисто упаковывала в бумажные пакеты дурманяще пахнувшую выпечку. На улице ведьма все ещё чувствовала аромат сдобы, что пропитал весь квартал.
Карета с серебряными вензелями на дверце затормозила ровно перед девушкой. Неудачно так, придётся обходить, чтобы вернуться к лавке. Но тут чрево четырёхколёсного монстра распахнулось и на тротуар шагнул…
— Алисия Гордон? — лощеный брюнет похабно смерил ведьму взглядом.
— Фокс?
Глава 28
Да, день однозначно не задался.
Питер Фокс, баронский наследник. Симпатичный брюнет со светлой кожей и обширным разворотом плеч. Ещё четыре года назад он казался Элис неимоверно привлекательным. И добрым. И милым.
И ошибкой юности.
Алисия всегда была любознательной девочкой. И когда она с родителями отдыхала на водах, этот приятный молодой человек был там вместе со своими родственниками. Стоит упомянуть, что семейство Гордон ещё и тётку Кло с собой прихватило, поэтому знакомство с четой Фокс фонтанировало официозом.
А Элис двадцать лет. Поцелуи пройдены. И хотелось узнать, что же там такого интересного дальше. Тем более очаровательный Питер почти муж. Ну жених, но ведь это почти муж.
И ночной побег из апартаментов. И небосвод, что прятался в кронах яблоневого сада. Руки суетливые, что расстёгивают лиф. Придыхания… Слюнявые поцелуи и пару минут какого-то сопливого трепыхания.
Первый раз отложился в памяти ведьмы, как нечто не особо интересное и приятное. На утро она сообщила отцу, что не хочет замуж. Если все туда так рвутся только из-за трёх минут барахтанья, то она вполне может обойтись. Этого она не сказала, просто отговорилась, что Питер не тот человек, с которым она хочет прожить всю жизнь.
А когда длинный язык брюнета пустился трепать, что произошло ночью в яблоневом саду, старший Гордон мог дать фору любому огнедышащему дракону. Не то чтобы их семья отличалась
