Снаружи страшнее, чем наблюдать изнутри, если честно. Очень мешает то, что я прекрасно вижу и осознаю высоту, на которой вот–вот окажусь практически без страховки.
– Есть, – хватаюсь за металлическое ограждение и подтягиваюсь, чтобы поставить ноги на уступ.
– Давай, Мэри, ты справишься, главное, не смотри вниз, – подбадривает меня Мэрилин.
– Самый дурацкий совет, если честно. Ты разве не знала, что после него все только и делают, что смотрят вниз.
– Не все, – не соглашается девочка, – ты, например, в своем занудстве даже не заметила, как начала идти по крыше совершенно спокойно и не трясясь от страха.
– Что я? – не сразу осознаю, что Мэрилин права. – Ох, и впрямь.
И тут я понимаю, что стою на уступе и держусь за металлическую оградку, а ведь я понятия не имею, проводил ли кто–нибудь ее осмотр в последние несколько лет! А если она сейчас отвалится и потянет за собой вниз?!
Страшно.
– Все, мы на крыше, я позади, ты не вернешься на чердак. Включай в себе храбрую взрослую девушку и топай вперед, – произносит совсем рядом Мэрилин.
– Ты та еще командирша, ты знала? – говорю, но шагать начинаю.
Когда ребенку не страшно, стыдно скулить от страха.
– Сочту за комплимент, – кивает девочка.
Мы продвигаемся вперед, осознание высоты уходит куда-то на второй план, сосредотачиваюсь лишь на металлической ограде и неспешном продвижении вперед. В итоге доходим с Мэрилин до поворота здания и… все.
– Слушай, дальше ничего нет, но ведь оно нам и не надо, да? Здесь по идее должен быть спуск, если следовать логике, – смотрю вниз и сразу же кружится голова. – Ох, – вцепляюсь сильнее в холодный металл, – только как разобраться, что там под нами.
– Я сейчас разведаю, не бойся, – произносит Мэрилин и присаживается на выступ.
– Ааа, только держись! За меня, что ли, хотя бы.
– Да, я держусь, – отвечает она, перегибаясь вниз.
А мне дурно от одного только этого действия. Инстинкты велят оторвать руки от металла и хватать Мэрилин. Вот, не приведи Свет, сорвется сейчас, а я даже поймать не успею. Что я скажу Оскару? Да он меня проклянет и в темницу отправит, и будет прав.
Но Мэрилин, к счастью, справляется быстрее, чем я договариваюсь с окоченевшим от страха телом, потому что я без опоры – совсем не надежная страховка.
– Да, там водосточная труба, она крепится на металлические заклепки, на них можно поставить ноги и схватиться руками. Правда, я не знаю, какой вес она выдержит.
– Ты сможешь на нее безопасно залезть?
– Да, тут удобно, выемка в бетоне, как будто специально.
И снова я поражаюсь тому, кто строил этот дом.
– Они для воров заранее старались?! – возмущаюсь. – Что за странная архитектура?!
– Нет, – качает головой Мэрилин, – мы проходили с учителем, это город любви. Мы не в Умбрии, а в соседней Венере. Крошечное государство со своими особенностями.
– В смысле, город любви? – а потом до меня доходит. – О, – мои брови идут на взлет, – ясно.
Ребенок лучше осведомлен в географии, чем я. Я совсем забыла, что мы недалеко от границы с этим захолустным государством. Хотя город я бы не назвала захолустным, все здесь выглядит благополучно. Конечно, кроме особенностей строений, адаптированных под ночные вылазки любовников и девиц, оккупировавших чердаки, а потом околдовавших чужих женихов.
– Я полезла? – спрашивает Мэрилин, вырывая меня из мыслей.
– Конечно, милая, давай. Я пока постою. Вдруг и впрямь труба не выдержит нас двоих.
– Хорошо, я дам знать, когда можно будет, – говорит девочка.
Ее макушка исчезает, а я напряженно вслушиваюсь в происходящее внизу. Одно утешает – падают люди точно с громкими звуками, а, значит, все с Мэрилин нормально. Но собственной беспечности я снова поражаюсь – отправила ребенка на разведку! Нет бы самой пойти первой. Правда, тогда разведка рисковала бы так и не начаться в связи с падением разведчика.
– Мэри! Я внизу, давай ты! – доносится до меня.
Давай. Легко сказать, да трудно сделать. С полминуты уговариваю свои пальцы разжаться, чтобы опуститься на четвереньки. Я, конечно, не такая изящная, как Мэрилин или эта коза–Мэй, однако я не пышка, попа моя помещается на уступе комфортно, в связи с чем я немного приободряюсь.
Плохо, что действовать приходится практически вслепую, ведь я не вижу, куда ставить ногу, могу только на ощупь.
Есть, кажется, я что–то нашла. Опускаюсь, ниже, и вот уже полностью нахожусь на трубе, покинув безопасность бетонного выступа с оградой. Да, теперь мне кажется, что там было очень безопасно.
– Давай, Мэри, иди ко мне, ты молодец, – подбадривает снизу Мэрилин.
Я себя совсем не чувствую молодцом, это племянница Оскара – умница, не я, но делать нечего, нужно двигаться. Она права.
Но в первый же маневр что–то идет не так…
– Ааа, – не спускаюсь, а буквально скатываюсь по трубе вниз, приземляясь на траву.
– Хм, так быстрее, ты права, – выдает Мэрилин.
– Это было незапланированно, – произношу, по-прежнему обнимая трубу.
– Неважно, – машет рукой девочка. – Попробуем зайти в дверь? Проверить, наверное, стоит, вдруг дядя внутри, одурманенный этой магичкой.
– Да, идем.
Буквально отдираю себя от трубы и на негнущихся ногах шагаю к крыльцу. Если я когда–нибудь вернусь домой, больше никогда не отправлюсь в сомнительное путешествие, даже если что-то снова будет грозить моему имуществу и жизни.
Мэрилин быстрее меня добегает вприпрыжку до входной двери и дергает ее.
– Закрыто! – говорит, оборачиваясь. – Кричать или не стоит, как думаешь?
– Я бы не стала, – качаю головой, – привлечем внимание соседей, еще решат, что мы воры. Не факт, что внутри кто–то есть, а даже если и есть, они нас услышат, только если сидят на первом этаже.
– Твоя правда. Но что тогда делать? У нас есть деньги хотя бы? Я снова хочу есть, – грустно говорит Мэрилин, – и дядя как же.
– Деньги есть, я, к счастью, с утра с собой побольше взяла, как знала. А дядя, – замолкаю, тут сложнее вопрос, быстро на него не ответить. С одной стороны, нужно его спасать, а с другой, у меня до сих пор обида на его реакцию на незнакомку, – попробуем обратиться к стражникам. Единственное, у нас могут быть проблемы в городе, так как мы без личных документов и доказательств, что дом принадлежит твоей семье.
Безнадежность нашего положения с головой накрывает меня. Для цивилизованного общества, мы сейчас словно та противная Мэй. Нам может быть элементарно опасно обращаться за помощью к официальным властям. Кто нас оттуда вызволит, если никто не поверит на слово?
– Так–так, кто тут нас? – внезапно раздается голос
