пора завязывать.
Встаю и медленно плетусь в душ. Мир перед глазами еще нестабилен. На стуле возле душевой, сложенная стопкой одежда — спортивные штаны и растянутая майка. То, в чем я приехал к шэху тоже вполне ничего, я даже нигде не испачкался вчера. Но она явно не домашняя. Желудок сводит от голода, но я решаю, что душ все же важнее. Майку игнорирую, а вот штаны натягиваю на еще влажное тело.
В доме темно и тихо, включаю свет и спускаюсь на кухню. Она объединена с гостиной. Здесь все лаконично и просто, но достаточно уютно. Зоны разграничивает угловой серый диван. Шарюсь в поисках еды и обнаруживаю, что все надо готовить. Овощи, мясо, яйца — рацион спортсмена. А с готовкой ну… даже не могу сказать, что не дружу. Чтобы понять дружишь или нет, надо хотя бы познакомиться, а я не знаком. Так уж сложилось, нас даже бабушка никогда не готовила. Она постоянно занята. Совместить хлеб и огурец — это мой кулинарный максимум. Решаю, что это лучше, чем вообще не жрать. Кофе еще могу сделать. Наверное. В стаканчиках из кофейни — это как-то проще. Но тут нет кофейни. Возможно есть доставка, но кофемашина ближе.
Пока колдую с кофемашиной, пытаясь добыть из нее что-нибудь черное, крепкое и несладкое, чтобы окончательно прочистило мозги, слышу за спиной шаги и возмущенный возглас.
— Что, демоны забери, ты тут делаешь?
Резко разворачиваюсь, едва не опрокинув чашку и выругавшись от боли. У себя за спиной вижу Каро. Складываю и хрипло отвечаю:
— Кофе…
Девушка сонная, с покрасневшими от слез глазами в короткой маечке, которая ей, похоже, мала. И шортах, таких которые старшее поколение называет трусами… блин… вот встрял! Думал смог выкинуть ее из головы, или, по крайней мере, сбежать от соблазнов, но теперь… теперь, как забыть эти длинные ноги, красивую грудь, на которой натянулся тонкий немного просвечивающий материал и волосы, падающие гладкой волной до поясницы. Обычно, Каро ходит с забранными. Я ни разу не видел ее такой домашней? Почему она не в колледже? Почему плакала? Из-за меня? Вряд ли…
— Какой, блин кофе? — огрызается она возмущенно. На щеках появляется румянец, глаза горят. Какая же она красивая!
— Черный… — Разговор двух идиотов, но у меня просто ни одной мысли в голове. Не тогда, когда мы на одной кухне в пустом доме.
— Дар, — угрожающе рычит Каро. — Я последний раз спрашиваю тебе. Что ты, демоны забери, ты делаешь в доме шэха в штанах Волка? Вот правда, ты последний человек, которого я тут ожидала увидеть!
— Кофе… — повторяю я, потому что не способен связно мыслить и действительно не знаю, как объяснить свое присутствие на это кухне и при этом не вывернуть наизнанку душу. А вот выворачивать перед Каро душу я точно не хочу.
Девушка рычит от злости и, сжав кулаки, воинственно делает шаг навстречу. Она в этот момент такая красивая, что я тоже качаюсь в ее направлении и прежде, чем Каро разразится громкой и возмущенной тирадой, целую в пухлые, приоткрытые губы. Кайф.
Каро
Что. Он. Тут. Делает? Эти мысли бьются в голове, когда горячие и жадные губы нагло нападают на мои, лишая силы, воли и здравого смысла. По венам течет пламя, пуль грохочет в ушах. Даже рефлексы отступают, хотя где-то на задворках сознания я понимаю, наглому засранцу, который ночью вытер об меня ноги, нужно врезать. Сильно и больно. Но его поцелуи настолько хороши, что я позволяю себе минутную слабость, прежде чем оттолкнуть.
Обжигающие руки на моей спине, легкие укусы и мучительно нежные движения языка. Где, демоны его задери, Дар учился так целоваться? И как избавиться от желания продлить этот миг, как можно дальше? Мне сейчас все равно, даже если за этим поцелуем снова последуют боль. Дар — это всегда качели и разбитое стекло, на котором стоишь босиком.
Но я сильная и я не позволю собой играть.
— Ты охренел? — спрашиваю я, отпрыгнув, только так могу разорвать дурманящий голову поцелуй.
— Похоже… — хрипло шепчет Дар. Его грудь вздымается, а взгляд такой шальной, что меня ведет. Но парень даже не делает попытки меня удержать. Стоит, опустив руки, и не двигается с места.
— Как ты можешь вообще ко мне приближаться после того, что ты наговорил ночью?
— А что я такого сказал? — замечает он, мигом мрачнея, а меня захватывает волна возмущения.
— То есть в твоем понимание нормально заявить, что мне без разницы кого целовать тебя или Кита?..
— Ты целовалась со мной, потом ты целовалась с ним… — Парень пожимает плечами, но его взгляд меняется. В нем ни следа страсти, только отчаяние, злость и боль. — Многим все равно… хотя прости, нет. Это раньше была все равно. Сейчас, он более предпочтительный вариант.
— Идиот… — выплевываю я.
— Мне так часто об этом говорят, что я сам уже верю…
— Кит целовал меня сам! — Не знаю, почему я вообще оправдываюсь перед этим больным на голову. — Я тут ни при чем.
— Я открою тебе страшную тайну Каро. — Дар снова оказывается напротив меня и буравит злым и жадным взглядом, от которого губы колет, как иголками. — Я тоже тебя целовал сам. Всегда. Меня ты тоже не целовала Каро… так что в чем разница? И в чем я неправ?
Замираю, переваривая эту претензию и понимаю, что все именно так. Все поцелуи исходили от дара, и все были наказанием. Он от меня ждет того же?
— Ты хочешь, чтобы я поцеловала тебя? Так как целуешь меня ты? — задыхаясь от возмущения, с вызовом спрашиваю я. Дар молчит, только нахально смотри на мои губы. Между нами искрит. Пульс грохочет. У меня даже руки немного дрожат, то ли от возмущения, то ли от возбуждения. Впервые такое, что непонятно, чего сильнее хочется сделать с человеком поцеловать или убить. Определенно поцеловать безопаснее. Наверное. Марать руки кровью не хочется.
— Как же ты меня бесишь! — выдыхаю я, рассматривая четкую линию подбородка и напряженные скулы.
— Ты меня тоже, — шипит сквозь зубы он.
— Эти поцелуи… они ничего не значат.
Кому я это говорю? Себе или ему?
— Согласен. — Дар закусывает нижнюю губу, и я рычу, потому что это движение настолько пошлое, что меня окатывает жар, который зарождается внизу живота. Он издевается, да?
— Ты мне не нужен, Дар, — говорю я уверенно и подхожу вплотную. Моя грудь прикасается к его и тонкая ткань футболки, которая сейчас превратилась в топик, так как валяется в доме шэха года три не помеха. Соски напряглись и меня словно прошибают искорки магии. Я редко чувствую других людей, но сейчас невольно ловлю эмоции Дара, которые так сильно похожи на мои — страсть и злость. Какое-то болезненное чувство, которому нельзя противиться.
Его кожа обжигает. Дыхание сбивается. И физическая потребность его поцеловать становится нестерпимой. Зачем мне это? Чтобы доказать… вопрос чего? «То, что он мне не нужен», — я нахожу оправдание своему порыву, и, привстав на цыпочки, ловлю губами его губы, шепнув напоследок.
— Это ровным счетом ничего не значит.
— Знаю, — хрипло выдыхает он мне в губы и сжимается меня в объятиях.
Не понимаю, что я творю. Это какой-то бред. У меня словно одномоментно напрочь отказали все тормоза и рухнули внутренние блоки. И, судя, по сбивающемуся дыханию Дара, не у меня одной. Болезненное наваждение и пульс в ушах.
Дар подхватывает меня под ягодицы и рывком усаживает на столешницу. Чашка с кофе испуганно дребезжит, но чудом не падает. Уже немного остывший напиток разливается по столешнице, но нам нет до этого никакого дела. Ни до чего нет дела. И ни до кого. На секунду разрываем поцелуй. Смотрим друг на друга ошалевшими взглядами, тяжело дышим.
