сидел, схватив руками голову, больно хватаясь за собственные волосы. Глаза его краснели горем и отчаянием.
– Не скоро, – хрипло начал он. – Прошло много времени, Таната. Мы все потеряли надежду, ее отец спился от горя, бабушка умерла, младший брат уехал отсюда подальше, не в силах выносить траур… а я, я пытался жить. «Змей» меня в какой-то мере спас, я ходил сюда и отвлекался. Уволил обслугу, торчал здесь сутками напролет, лишь бы… лишь бы не думать. Не утонуть, как старина Матей. И это… какой это было ошибкой! – Олли зажмурился и всхлипнул. – Мы все сдались, понимаешь? А когда… когда…
– Когда ее нашли, вы поняли, что умерла она недавно? – тихо подсказала я, избавляя его от необходимости произносить это самому. Олли считал себя виноватым, и это понятно. Глупо, но понятно. Ведь все то время, что он пытался смириться, Ками была жива, ее где-то прятали. И морили голодом, ведь девушка, которую мы нашли на берегу, умерла именно так. Никакой магии, у нее просто не осталось сил, даже чтобы дышать.
– Ты уже знаешь.
– А другие девушки, Олли?
– Были и другие. Всегда были.
– Вот так просто? Девушки всегда умирали, их выносило на берег, и… это все, что ты скажешь?
Олли резко вскинулся:
– Что ты от меня хочешь, Таната? – его покрасневшие больные глаза сверкали от гнева. – Что хочешь услышать?
– Девушки…
– Пропадают. Прыгают со скал, тонут… мы живем возле моря. Здесь немало опасных подъемов, скользких спусков и острых камней. Случается всякое, и так было всегда. Еще вопросы? Или ты оставишь меня в покое? Я обещал тебе разговор, но не такой… достаточно с меня.
– Прости, но я еще не закончила, – жестко ответила я. – Ты связал смерть Ками с Миланой, но с гибелью остальных – нет? Почему?
– Я уже сказал! – Олли откинул голову и уставился в потолок: – Боги, я уже все рассказал, все! Может, хватит меня мучать? Я и сам все знаю, я виноват в ее смерти. Жить с этим… иногда не очень хочется.
– Еще один вопрос, и я уйду. Честно.
– Спрашивай.
– Я ищу одного парня. Он старше меня, так что скорее это не парень, а мужчина. Довольно высокий, но не очень крупный, на лице примечательный шрам – от губы до виска. Волосы темные, глаза – очень светлые. Он заходил сюда?
– Да. Адам.
Адам. Внутри что-то задрожало от одного его имени.
– Ты его знаешь? – сердце замерло в ожидании открытия. Я боялась спугнуть Олли, опасалась, что он передумает отвечать и выгонит меня вон, сегодня я разбередила немало ран, а это любому неприятно.
– Нет. Но слышал, как к нему обращались по имени.
– Он часто сюда заходит?
– Был несколько раз, – пожал плечами Олли, его порадовал уход от болезненной темы.
– Значит, он не из местных?
– Нет. Город у нас не настолько маленький, чтобы знать всех в лицо, но у твоего друга уж очень лицо примечательное, я бы его запомнил. Что я и сделал – впервые он заходил сюда в тот же день, что и ты. Помнишь, когда мы познакомились? Адам заглядывал еще днем, много раньше тебя.
– Спасибо.
Он не ответил, ждал, когда я уйду. А меня что-то держало.
«Жить с этим… иногда не очень хочется» – его слова ранили и меня, то, как он это говорил… но стоит ли лезть к парню с советами и поддержкой? С какой-то банальщиной, которую он уже слышал не раз и не два? Моей эмпатии хватило, чтобы понять: не стоит.
Еще раз поблагодарив Олли, я поспешила уйти.
Воин нагнал меня у начала набережной. Спасибо ему большое, молча. Просто шел рядом, время от времени разглядывая мой профиль, тяжело выдыхал, будто собираясь что-то сказать, но в последний момент принимал правильное решение и хранил тишину дальше.
Мне требовалось обсудить с кем-нибудь новую информацию, но какой толк от выпившего обиженного парня? Я так и видела, как от разговора о пропавших мы неуклонно скатимся к моей деревянности и неспособности видеть что-то, кроме трупов. Обойдемся без обсуждений.
Первое, что я планировала сделать завтра – заняться поисками человека со шрамом. От странных фраз и полунамеков он скатился до причинения вреда. Сегодня пострадал Рас. Правда, я до конца не уверена, что артефакт послал именно… Адам, кажется? Но кто, если не он? И это особенно страшно: кость я обнаружила на своей кровати, значит, он был рядом. Приходил в мою комнату, пока я спала. Разглядывал меня, а я ничего не почувствовала, даже не проснулась.
Может, это была Лидия? Могла она помочь ему? Не вопрос, женщина она с причудами. Можно с ней поговорить, да только прошлый опыт подсказывал, что толку не выйдет. Даже Алекс ее запугать не смог. К тому же… мне скорее хотелось, чтобы кость подложила Лидия. Лучше она, чем Адам, смотрящий на меня во сне.
Арастан сказал, что артефакт предназначался мне и только мне. Хорошо бы узнать, что он имел ввиду. Но было кое-что еще… перед подарком в виде древней кости, я получила еще один, в виде трупа незнакомки на берегу. Это было признание? Или Адам просто знал, что труп там появится? Если так, то откуда сведения? Он знает, кто убийца и что происходит с девушками в Гезелькроосе?
В любом случае, Адама нужно найти.
Как и выяснить личность найденной девушки.
А вот историю Олли придется рассказать остальным. Многое ли прояснил его рассказ? Кое-что. Многое ли скрыл от меня Олли? Думаю, он поделился далеко не всем. Понять его можно, все мы любим хранить свои секреты, особенно что-то постыдное и грязное. Но он так раздавлен смертью своей невесты, так зол… неужели Олли не хочет узнать причину гибели Ками?
И это его обвинение в сторону Миланы… оно странное. Допустим, девушка проявляла к нему интерес, даже допустим, что Милана – чокнутая, которая решила избавиться от соперницы. Но не заморить же ее голодом? И если Олли считал Милану причастной, почему он не вытряс из нее правду? И как привязать сюда остальных пропавших девушек?
«Девушки всегда умирали, случается всякое…» – сказал Олли, но был ли он честен в этом вопросе? Не уверена, я далеко не уверена. А если вспомнить, что Кроосов убили как раз через несколько дней после того, как нашли Ками…
– Скажи хотя бы, бармен опасен? – спросил Мартин, когда мы добрались до «Багровой Скалы».
– Нет. Олли о многом молчит, но ему можно верить, – уверенно ответила я.
– Я тоже так думаю.
ГЛАВА 18. Одаренный
– Таната? Ты что здесь делаешь?!
Удивление Раса можно понять, проснулся
