class="p1">Он стремительно бросился в сторону леса, побежав прямо под Лалой, она потеряла его из виду, обернула голову, боясь повернуться сама, чтобы не затоптать его, не увидела где он, тогда воспарила и посмотрела под себя. Гномик стоял прямо под ней, задрав голову.
– Милые трусики, – сказал он таким непринуждённым тоном, словно говорил дежурный комплимент.
Лала ахнула, покраснев чуть ли не до кончиков волос, отлетела в сторону, опустилась на ножки, прижав юбочку ручками к бёдрам. На личике её отразилась смесь бесконечного стыда и невыразимой печали.
– Я тебя накажу, – промолвила она, чуть не плача.
– За что же? – невинно осведомился гномик. – За то, что я мал ростом?
– За то, что ты нехороший, – выговорила она с трудом.
– И как же меня можно наказать? – посмотрел на неё гном спокойно. – Лишить одушевлённости обратно? Убить? Ногою растоптать?
Лала не ответила, надувшись.
– Сколько мне хоть времени-то бытия отведено? – спросил он.
– Час, – буркнула Лала.
– Час?! Щедро! – с сарказмом подивился гном. – Впрочем… побыть и час на свете дар судьбы бесценный. Тому, кто не рождён и быть не должен жив. Спасибо. Искренне. Дайте пожить хоть этот час. Дышать приятно. Видеть любопытно. Ласкают звуки слух. И деньги хочется найти безумно. Хотеть… столь наполняет жизнью. Внутри зудит как будто неуёмным пылом.
– Заглянешь ещё раз под юбку, мне придётся… развеять заклинание досрочно, – сказала Лала грустно. – Помоги нам лучше. Пожалуйста.
– Не буду заглядывать. Обещаю, – твёрдо заверил он. – Пожить охота. К тому же я сейчас вдруг понял, мне не по нраву ваше огорченье. Оно мне в тягость. Я его не стану вам боле доставлять. А трусики чудесны всё же. Правда.
Лала вздохнула беспомощно, залившись новой волной краски.
– Так, деньги, деньги, чую! Чувствую! О, скоро они будут мои! – с вожделением проговорил гном.
Он сорвался с места, резво бросившись в сторону прилеска. Рун с Лалой поспешили за ним, благо, что резво для гномика, всего лишь немного быстровато для людей. В траве его самого было не разглядеть, но по колебанию стеблей отчётливо различалось, куда он движется. А кончился лужок, его и вовсе стало прекрасно видно. Забавно семеня махонькими ножками, он уверенно бежал вглубь леса.
– По-моему он нас туда же ведёт, куда и палочка, – вскоре произнёс Рун озадаченно негромким голосом.
– Кажется да, – кивнула Лала. – Значит палочка верно нам путь указывала поначалу.
– Он точно не может ошибиться? – с сомнением поинтересовался Рун.
– Не должен, – ответствовала Лала коротко.
Прошло ещё немного времени, и гномик неожиданно остановился. Вид у него был ошеломлённый.
– А? Что? Где? – забормотал он. – Как же так?!
Он резко помчался в другую сторону. И тут же снова встал как вкопанный. И снова рванулся в другую сторону, и снова встал. Вдруг заметался, схватившись за голову, крича что-то невнятное. Лала с Руном наблюдали за ним в полном недоумении.
– Ага, нашёл! – обрадовано воскликнул он с алчностью. И побежал назад, к реке. Лала и Рун поспешили за ним.
– Обратно нас повёл, – заметил Рун разочарованно.
– Рун, я не понимаю, что происходит, – пожаловалась Лала. Личико у неё было удручённое.
– Может клад всё же у реки, – приободрил её он.
– Хорошо бы, – опечалено отозвалась Лала.
Гномик не останавливался, пока не вернулся ровно на то место, откуда они отправились, на тропинку у прибрежного обрыва. И тут опять застыл на месте, вращая головой ошарашено.
– А? Что? Куда? Как же это? – забормотал он.
Его тоненький голосок был полон глубокого растерянного непонимания. Он заметался, как безумный, в разные стороны, кружа на одном пяточке земли. Но внезапно остановился, полностью успокоившись. Вид у него был, как у человека, лишившегося надежды. Потерянный и печальный.
– Что случилось, малыш? – с ласковым тревожным участием обратилась к нему Лала.
– Я всё понял, – проговорил гномик сокрушённо. – Мельник ваш. Не упокоился он. Дух его. Охраняет свои денежки. Не хочет, чтобы их нашли. Он хитрый. Может я и отыскал бы их, будь у меня денёк-другой. А может и нет.
– Он не упокоился?! – поразилась Лала с испугом.
– Ага.
– Это точно?!
– Точнее некуда.
Гномик рухнул на землю и заплакал горько-пригорько.
– Я так их хотел, так жаждал! – запричитал он жалостливо сквозь слёзы. – Почему я такой несчастный? Разве это столь большая мечта? Найти немного денег. Теперь так и умру. Зря прожил на свете свой час.
Лала совсем расстроилась. Она опустилась рядом с гномиком на колени, склонилась над ним. Из глаз её выступили слёзы.
– Не печалься, мой хороший, – по-доброму попросила она очень мягко. – Они тебе совсем не нужны. Эти денежки. Вот нашёл бы ты их, и что?
– Мечта бы сбылась, – отозвался гномик горестно. – Ушёл бы в мир иной счастливым.
– Это не мечта, это страсть, – виноватым голоском сказала Лала. – Страсть застилает глаза, ослепляет. Не даёт тебе по-настоящему ни жить, ни мечтать, ни чувствовать. Подумай, зачем тебе денежки, которые ты даже не смог бы ни на что потратить?
– Любовался бы на них, – поведал гномик простодушно. – Прикасался бы.
– Но они же просто монетки, бессмысленные кусочки металла. Даже не красивые. Разве вокруг мало того, на что можно полюбоваться?
– Много всего, – грустно признал гномик, перестав плакать.
– Вот видишь, мой славный.
– А ведь верно, – с удивлением произнёс гномик. – Ничего вокруг не замечал кроме желания найти. Теперь, когда знаю, что не найти, словно освободился. Прозрел. Так легче. И безмятежнее. Внутри.
– Прости меня, это я создала тебя таким, – повинилась Лала.
– Да ничего, – ответствовал гномик. – Был бы я другим, это был бы уже не я, а кто-то ещё.
Он совершенно успокоился. Сел у края обрыва, стал смотреть на реку, да на просторы за ней. Рун понял, что кажется поиски окончены. Он тоже уселся подле Лалы наземь, чувствуя некоторую растерянность и свою долю ответственности за переживания маленького существа.
– И что теперь? – тихо спросил он.
Лала утёрла слёзки ладошками.
– Не знаю, Рун. Видимо я помочь не смогу. Раз тут неупокоенный дух. Даже искать эти денежки грешно. Ежели он против. Они же ему принадлежат. Можно попробовать было бы уговорить его. Духа этого. Или узнать, почему он не хочет денежки вернуть семье своей. Но я боюсь привидений. К тому же это надо идти ночью на кладбище, на могилку к нему. К дедушке-мельнику. Я ни в жизнь не пойду туда ночью. Я там умру со страху. Феи не ходят ночами по кладбищам.
– А я могу сходить с ним поговорить как-то? Я бы один сходил, – предложил Рун. – Если это без магии можно сделать, поговорить просто, я бы сходил.
– А ты не побоишься? – неуверенно посмотрела на
