него Лала. – Призраки это страшно.
– Стерплю как-нибудь, – пожал плечами Рун. – Или он может мне причинить какой-то вред?
– Ах, Рун, я не знаю, феи не очень связаны с потусторонним миром. Он уже обижал кого-нибудь у вас? Или пугал?
– Нет. У нас даже никто не в курсе, что он… духом стал. Мельник. Уж больше года как помер.
– Тогда он видимо не злой, – вздохнула Лала. – А раз так, вряд ли он станет вредить. Но всё же это жутко.
– А что делать-то надо? На кладбище, когда придёшь?
– Самое простое, Рун, просто попросить. На его могилке. Сказать, так мол и так, ваша семья клад хочет ваш отыскать, не мешайте нам пожалуйста найти его. Объяснить, что для них ищем, не для себя.
– И всё? – подивился Рун.
– Да. Но мало надежды, что поможет. Лучше всего его призвать. Чтоб он прям появился пред тобой. И спросить, где он клад зарыл. Тогда и искать не придётся.
– А как его призвать?
– Магией, Рун.
– Выходит, это я не смогу.
– Быть может я в силах временно наделить тебя магическим даром.
– Ну, значит, решено, ночью схожу на кладбище. Получится, призову дух мельника да порасспрошу. Не получится, просто выскажу над его могилой просьбу, чтоб не мешал нам.
– Рун, тебе не надо доказывать мне свою смелость, – попросила Лала мягко. – Я итак знаю, что ты смелый. Ты в лесу один гулял, зверей не боясь. Не ходи, милый, не надо. Мало шансов, что поможет.
– Лала, дело не в смелости, – поведал Рун чистосердечно. – Ты столько магии истратила, мы искали долго. Всё зазря что ли? Теперь уж странно будет отступить. Проверим последний путь к кладу. А там уж и отступим, коли не выйдет.
– Ну ладно, – сдалась Лала.
Гномик повернулся к ним:
– Найдите пожалуйста эти деньги. Если вы их найдёте, значит я жил не зря. Помог вам. Про дух, вот, рассказал.
Физиономия у него была умиротворённой, и кажется даже счастливой, но всё же с грустинкой в глазках. Лала одарила его тёплым взглядом.
– Мы постараемся. Очень, – по-доброму заверила она.
– Ты же моя мама, да? – спросил вдруг её гномик с какими-то особенно душевными чувствами.
– Я твой создатель, – ответила Лала ласково. – Наверное это почти одно и то же. Пожалуй что да, мама.
– А это мой папаша что ли? – кивнул гномик на Руна с сомнением.
– Он мне помогал. Мы вместе тебя создавали. Без него я бы не смогла вдохнуть в тебя жизнь, – подтвердила Лала. – Твой папа, да. Он хороший. И добрый. И смелый. У тебя замечательный папа.
– Понятно, – проговорил гномик успокоено. – А как меня звать?
– Да ты так торопился найти клад, что мы и не успели тебя наречь, малыш, – извиняющимся тоном сказала Лала. – Давай назовём тебя… Тано.
Гномик призадумался на мгновенье.
– Хм… Мне нравится. Красивое имя, – искренне произнёс он. – Мама, папа, вы побудете со мной? Не бросайте меня. Не хочу умереть в одиночестве.
В его словах слышались одновременно надежда и смирение.
– Ни за что не бросим, – дрогнувшим голоском пообещала Лала. – Хочешь, я тебя на ручки возьму?
– Хочу, – молвил Тано.
Лала подставила ему ладошку, дождалась, пока он заберётся, поднесла руку к себе, прижала к груди, чтоб легче было держать ровно.
– Мам, ты прости меня, – посмотрел на неё Тано с раскаянием.
– За что, милый?
– За то, что под юбку заглядывал. Да гадости говорил. Ну, про трусики. Я тогда только родился. Несколько минут от роду. Молодой был, циничный, казалось это забавным. Не понимал многого. И на деньгах был зациклен. Ни о чём не думал кроме них. Не осознавал, что ты мне мама. Сейчас, оглядываясь на всё с высоты прожитых минут, сожалею.
– Да ничего, я не срежусь на тебя, малыш, – улыбнулась Лала.
– Спасибо.
Тано сел на край ладошки, стал беспечно побалтывать ножками, глядя на тот берег.
– Сколько у меня времени бытия осталось? – поинтересовался он спокойно.
– Думаю, с треть часа, – вздохнула Лала.
– Целая треть жизни ещё. Неплохо, – порадовался Тано. – Можно, я её здесь доживу? На родине хочу умереть.
– Конечно, – всхлипнула Лала.
– Да не плач, мам, – попросил её Тано по-доброму. – Я прожил неплохую жизнь. С родителями провёл её. Искал клад, было захватывающе. И хорошо что не нашёл. Так бы не увидел ничего. Не полюбовался бы напоследок на мир. Не поговорил бы с вами. Всё на деньги бы глядел на дурацкие. Зачем они мне? Вот же наваждение. Хорошие были минуты. И сейчас замечательные. Я счастлив. Правда. Жить приятно. Так красиво вокруг.
Руну стало очень тоскливо на душе. В голоске Тано столь отчётливо слышалась неутолимая жажда бытия… Вкупе с пониманием неизбежности скорого скорбного финала. Тяжело быть подле того, кто, пусть и мужественно, но готовится к смерти.
– Хочешь, у меня тоже посиди на руке, – предложил он грустно.
– Ага, пап, – тепло отозвался Тано.
Рун подставил ладонь, и Тано перебрался к нему. Сел, свесив ножки.
– Хорошо с вами, – искренне промолвил он. – На душе легко. Совсем не страшно умирать. Когда не один. Похороните меня здесь, на родине, ладно? Тут красиво. Птички поют. Кузнечики. Речка шумит успокаивающе. Тут хорошо будет покоиться.
– Ладно, – пообещал Рун негромко.
Лала снова утёрла слёзки ладошкой.
– Между прочим, – сказал Тано благодушно, – часть плоти свежего покойника – прекрасный ингредиент для зелья вызова духов. Усилит всякую магию точно. Не знаю, откуда я это знаю. Но я знаю. Я чувствую.
– Я же не некромант какой, чтобы покойных откапывать да их плоть использовать, – с удивлением произнесла Лала.
– Так я же умру. Чем не покойник, чем не свеж, – улыбнулся Тано. – Возьмите часть меня, я этого хочу. Мне будет гораздо легче умирать, веря, что клад вы найдёте. Так вы найдёте его наверняка.
– Ты не из плоти, малыш, – с участливым сожалением объяснила Лала.
– Мне кажется, это не важно в данном случае, – заметил Тано.
– Я так не могу, – покачала головой Лала опечалено. – Взять часть тебя, это надругаться над телом. Это… неправильно.
– Но я этого хочу. Хочу, чтоб моя жизнь не была напрасной. Возьмите. Пожалуйста! – очень мягко попросил он.
Лала молчала. Над берегом повисла трагическая тишина. Рун стало от неё тягостно.
– Я сделаю это, Тано, – дал слово он с твёрдостью. – Возьму твою частичку.
– Вот спасибо, отец! – обрадовался гномик. – В таких делах лишь на мужчин можно положиться.
Личико его совсем просветлело. Он сидел, побалтывая ножками, наслаждаясь летним днём, зрелищем просторов, близостью родных людей. Своим бытием. Кажется, ему действительно было хорошо.
– Тано, а хочешь полетать? – ласково предложила Лала. – Я бы тебя могла поднять, покатать
